17

 Прохладный ночной воздух казался совершенно прозрачным. Боковое окно «Тандерберда» подернулось ледяной паутиной, сверкающей в свете уличных фонарей. В салоне тихо и деловито жужжала печка, внося свой вклад в льющуюся из радиоприемника музыку.

 Тепло, блюз и медленное движение убаюкали бы Дору. Если бы не оголенные, готовые взорваться нервы. Чтобы справиться с напряжением, она безостановочно болтала о вечеринке, о гостях и музыке, почти не рассчитывая на ответы Джеда.

 Когда автомобиль остановился, все темы были практически исчерпаны.

 – Все в порядке?

 – Что в порядке? – переспросил Джед.

 Ее пальцы крепче сжали вечернюю сумочку.

 – Полицейские, которых поставил Брент.

 – Ты из-за этого так взвинчена?

 Дора отвернулась. Над задней дверью горел фонарь, и она оставила свет в своей комнате.

 – Мне почти удалось забыть об этом.

 – Все в порядке. – Джед наклонился и сам отстегнул ее ремень безопасности. – Оба патрульных на месте.

 – Хорошо.

 В молчании они вышли из машины. Пока Джед отпирал наружную дверь, Дора пыталась проанализировать свои ощущения. Напряжение не спадало, и оно не имело никакого отношения к грабителям или охранникам. Она дергалась из-за того, что непременно произойдет, как только они окажутся внутри и наедине.

 Полная чушь, решила Дора, входя в коридор и копаясь в сумочке в поисках ключей. Она хочет его, хочет как можно скорее покончить с тем, что происходит между ними.

 И все же…

 Джед вынул ключи из ее непослушных пальцев и отпер дверь.

 Все дело в контроле над ситуацией, поняла она, выскальзывая из пальто и бросая его на спинку кресла. Прежде она всегда держала руль в своих руках и могла повернуть в любую сторону.

 Но сейчас руль держит Джед, и они оба это знают.

 Дверной замок щелкнул за ее спиной, и она чуть не подпрыгнула.

 – Хочешь выпить?

 Не оборачиваясь, не дожидаясь ответа, Дора отправилась за коньяком.

 – Нет.

 – Нет? – Ее рука замерла над графином, опустилась. – Я тоже.

 Дора прошла к музыкальному центру и включила, даже отдаленно не представляя, какой диск оставила внутри.

 – Через несколько дней придется выбросить елку. – Она коснулась ветки. – На двенадцатую ночь. Уберу игрушки, сожгу несколько веточек в камине. Мне всегда от этого становится грустно.

 Она вздрогнула, когда Джед положил руки на ее плечи.

 – Ты нервничаешь.

 – Я? – Дора рассмеялась и пожалела, что не налила себе выпить: горло пересохло.

 – Мне нравится.

 Чувствуя себя необыкновенно глупо, она повернулась и выдавила улыбку.

 – Конечно. Тебе нравится быть главным.

 – Вот именно. – Джед опустил голову и поцеловал уголок ее рта. – И кроме того, я могу не сомневаться, что ты запомнишь это, надолго запомнишь. Пойдем со мной.

 Джед не отпускал ее руку на всем коротком пути в спальню.

 Он не хотел спешить, хотел узнавать ее дюйм за дюймом, смакуя каждое мгновение. Пока она не станет совсем беспомощной и полностью принадлежащей ему.

 Джед включил лампочку у кровати и взглянул на Дору.

 Она судорожно вздохнула, когда он коснулся губами ее губ. Нежность… самое последнее, что она ожидала от него, и самый ценный его дар. Как трогательно… Ее капитуляция была безусловной и окончательной.

 Ее губы раскрылись. Голова откинулась назад, но он продолжал играть ее губами медленно и нежно.

 – Ты дрожишь, – прошептал Джед, проводя губами по ее щеке, подбородку, скользя языком по теплой гладкой коже, наслаждаясь ее вкусом и ароматом.

 – Это ты дрожишь.

 – Может, ты и права.

 Его губы вернулись к ее губам. От поцелуя у нее закружилась голова. Вздохи, стоны, задыхающийся шепот, бешеный ритм двух бьющихся сердец…

 – Я расстелю постель, – прошептала Дора, отворачиваясь, но Джед снова притянул ее к себе, прижал спиной к своей груди, лаская губами чувствительную кожу за ухом.

 – Это может подождать.

 От его прикосновений желание свернулось тугим узлом в глубине ее тела.

 – Не думаю, что я смогу.

 – Это не будет быстро. – Его руки скользили по ее телу. – Это не будет легко.

 – Джед… – Его имя закончилось стоном. Его руки уже ласкали ее грудь, зубы слегка покусывали шею, удовлетворяя первобытное желание почувствовать вкус плоти.

 Джед начал расстегивать крошечные пуговки, тянувшиеся от ее горла до самых ног. Ее дыхание утихло, стало более глубоким, словно она впала в транс. Неторопливые, мучительно медлительные прикосновения его большого пальца словно воспламеняли ее кожу на месте каждой расстегнутой пуговицы.

 – Я всю ночь задавал себе вопрос, – тихо сказал он, наклоняясь к ее уху, сдерживая жадность своих рук. – Всю ночь представлял, что под этим комбинезоном.

 Он медленно раскрыл комбинезон, пробежал пальцами по обнаженному телу. Там не было ничего, кроме женщины.

 – Боже милостивый. – Джед опустил лицо в ее волосы, пытаясь справиться с пронзившим его желанием. Он хотел возбудить в ней такое же неудержимое, такое же отчаянное желание.

 Как во сне, Дора подняла руку и обняла его за шею. Она плывет, плывет в мерцающем, как полированное серебро, воздухе. Вот сейчас он снова коснется ее, и этот нежно сияющий воздух вспыхнет, как меч, отразивший солнечный луч.

 Его руки блуждали по ее телу, переполняя ее гордостью и изумлением.

 Повернув голову, Дора нашла влажными жадными губами его губы и впилась в них. Она уже не могла определить фокус наслаждения. Слишком много ощущений кружилось в ней. Его губы, да, наслаждение было и в давлении губ, и в царапанье зубов, и в ласкающем языке.

 И еще больше наслаждения в ощущении его твердого, как скала, тела, прижимающегося к ней, в легкой дрожи, словно нашептывавшей о непреклонно контролируемом неистовстве. И излучаемый им жар, свидетель темных и отчаянных желаний…

 И снова руки. Господи, его руки, властные и ласковые, но не позволяющие забыть о еле сдерживаемой грубости.

 Ей стало страшно. Еще немного, и она взмолится о пощаде… или о большем.

 Воздух вырывался из ее груди тихими гортанными стонами, ее тело покачивалось в убыстряющемся ритме, прижимаясь к нему.

 Рука Джеда оказалась между ее ног, он ощутил жар и влагу. Одними кончиками пальцев он довел ее до кульминации. Ее тело оцепенело, изогнулось, она вскрикнула от неожиданного оргазма. Ее ноги подкосились, и она ошеломленно застонала.

 – Еще?

 У нее кружилась голова. Чтобы сохранить равновесие, она обхватила его шею обеими руками.

 – Да.

 И снова ее глаза потемнели, подернулись дымкой, и она простонала его имя. Да, можно опьянеть от женщины, как от алкоголя, как от наркотика. Он развернул ее лицом к себе и сдернул с плеч комбинезон.

 Свирепое выражение его лица, неистовство в глазах должны были испугать ее. Ее сердце чуть не выскользнуло из груди, но не от страха.

 – Я хочу тебя. – Ее голос был низким и хриплым. Руки дрожали, когда она стягивала через голову его рубашку. Но в ее глазах сверкала уверенность. Она дернула вниз «молнию» его брюк, откинула голову и прижалась к нему. – Я хочу тебя во мне. Немедленно.

 В ответ он обхватил ее бедра и упал вместе с ней на кровать.

 Они перекатились дважды, нетерпеливо срывая друг с друга одежду, и наконец влажная плоть схлестнулась с влажной плотью. Но когда Дора обхватила его ногами и уже хотела вобрать его в себя, он соскользнул ниже, наслаждаясь вкусом ее тела, лаская губами грудь, пока судороги ее извивающегося тела не превратили ласку в невыносимо сладостную пытку.

 Задыхаясь, она вцепилась в его волосы.

 – Сейчас, ради бога, сейчас.

 Он поймал зубами ее сосок и втянул его в рот, не обращая внимания на ее ногти, впившиеся в его плечи.

 – Теперь я хочу больше.

 Но чем больше он получал, тем больше жаждал. Она отдавалась безусловно, абсолютно, подчиняясь потоку ощущений. Однако ему было мало.

 Как он и обещал себе, он обследовал каждый уголок ее тела, пробуя, вдыхая, прикасаясь. И что бы он ни просил, она давала. Что бы она ни предлагала, он брал.

 Свет лампы скользил по ее влажной коже, и ее тело мерцало, как ее фарфоровые статуэтки. Но она была живой – кровь и плоть. Ее руки были такими же любопытными, как его, ее рот – таким же алчным.

 Покрывало скользило под ними, как вода. Музыка окутывала их. Рыдал саксофон, выбивали ритм ударные.

 Когда он скользнул в нее, хриплый стон сорвался с ее губ в его рот. Медленно, наслаждаясь, он скользил все глубже и глубже, глотая ее отчаянные вздохи, пробуждая новые.

 Джед навис над нею, отчаянно вглядываясь в ее лицо, следя за вспышками безумного наслаждения. Она снова содрогнулась в оргазме, заставив его испытать бурю новых ощущений.

 Ее глаза широко распахнулись и сосредоточились на его лице. Она попыталась заговорить, но с дрожащих губ сорвался лишь новый стон. Джед. Она видела только его, чувствовала только его и только его хотела. Ее тело превратилось в клубок оголенных нервов и безудержных желаний. И Джед разжигал их все сильнее, пока она не обвилась вокруг него, забыв обо всем…

 Она снова вскрикнула. Джед прижался лицом к ее волосам и забыл о самоконтроле.

 

 …Музыка изменилась. Элтон Джон запел свою оду Мэрилин. Дора лежала, раскинувшись поперек кровати, ее онемевшее тело почти не ощущало тяжести Джеда. Она чувствовала легкое прикосновение его губ к своей груди, слышала биение его сердца. Она нашла в себе силы поднять руку, провести пальцами по его волосам и плечу.

 Джед пошевелился. Он чувствовал себя так, словно без лыж скатился с очень высокой горы и приземлился посреди теплой весны.

 Он поцеловал ее в грудь, следя за расцветающей на ее губах улыбкой.

 – Ты в порядке?

 – Нет, я ничего не вижу.

 Теперь он улыбнулся.

 – У тебя глаза закрыты.

 – Оп! – Дора открыла глаза и вздохнула. – Слава богу! Я думала, что ослепла. – Повернув голову, она взглянула на него. – Вряд ли стоит спрашивать, как ты себя чувствуешь. Ты выглядишь слишком довольным собой.

 Джед подтянулся, чтобы поцеловать ее. Ее волосы мятежными кудрями рассыпались вокруг лица, как он и представлял себе. Губы распухли, глаза сонные.

 Он что-то почувствовал. Не вновь разгоревшееся желание, как он ожидал, и не самодовольство, а что-то еще.

 – Все равно спроси.

 – Ладно. – Дора откинула волосы с его лба. – Как поживаешь, Скиммерхорн?

 – Хорошо.

 – Твое красноречие меня ошеломляет.

 Джед рассмеялся, снова поцеловал ее и, скатившись с нее, прижал к себе.

 – Прости, но я не могу вспомнить ни строчки из Теннисона.

 Дора представила, как он, голый, декламирует стихи, и ее улыбка стала мечтательной.

 – А как насчет Шелли? «В сладких грезах о тебе я очнулся ото сна. Заколдованная ночь звездной тишины полна».

 Джед пристыженно помолчал, потом нежно поцеловал ее.

 – Мило. Очень, очень мило.

 Довольная, Дора теснее прижалась к нему.

 – Как все Конрои, я воспитана на поэзии и драматургии.

 – Труды твоих воспитателей не пропали даром. – Она только улыбнулась под его испытующим, напряженным взглядом. – Я снова хочу тебя.

 – Я надеялась на это.

 

 – Дора, ты выглядишь ужасно.

 – Спасибо, Ли. Как бы я жила, если бы ты не подпитывала мое самомнение!

 Ли продолжала изучать бледное лицо сестры, круги под глазами.

 – Может, ты заболеваешь? Сейчас повсюду грипп. Думаю, тебе следует на сегодня закрыть магазин.

 – Именно поэтому ты – наемный работник, а я – босс. – Нацепив на лицо веселую улыбку, Дора вышла из-за прилавка навстречу покупательнице: – Доброе утро. Чем я могу помочь вам?

 – Вы Дора Конрой?

 – Да. – Дора протянула руку. Она представляла, как выглядит сама из-за недостатка сна, но женщина, сжавшая ее пальцы, казалось, вот-вот упадет от изнеможения. – Не хотите ли кофе? Чаю?

 – Я… – Женщина стянула с головы синюю вязаную шапочку. – Я бы выпила кофе, но мне нельзя. – Она приложила ладонь к выступающему животу. – А чай с удовольствием.

 – С молоком? С лимоном?

 – Нет, просто чай.

 – Пожалуйста, присаживайтесь. – Дора провела женщину к креслу. – Мы все еще не пришли в себя после праздников.

 В магазин вошла молодая пара, и Дора кивнула Ли, чтобы та занялась ими, а сама налила чай в две чашки.

 – Спасибо. Я Шарон Роумен.

 – Простите, не припоминаю. О! – Дору словно током ударило. Она выпрямилась в кресле и коснулась руки Шарон. – Вы – племянница миссис Лайл. Мне очень жаль. Когда я в последний раз звонила в больницу, мне сказали, что она еще в коме.

 – Она пришла в себя прошлой ночью.

 – О, я так рада это слышать.

 – Но состояние еще критическое. – Шарон поднесла чашку к губам, но, не отпив, со стуком поставила ее на блюдце. – Врачи не могут сказать, когда она поправится и поправится ли вообще. Она… она очень слаба.

 Глаза Доры наполнились слезами.

 – Вам сейчас очень тяжело. Не знаю, есть ли что-либо хуже подобного ожидания.

 – Вы правы. – Однако искреннее сочувствие незнакомой женщины помогло Шарон расслабиться. – Мы всегда были очень близки. Почти как подруги. Тетя была первой после мужа, кому я сказала о ребенке.

 – Вы выглядите очень усталой, – ласково сказала Дора. – Не хотите подняться в мою квартиру? Вы могли бы полежать и отдохнуть.

 Шарон чуть не расплакалась.

 – Я не могу остаться. Мне нужно вернуться в больницу.

 – Шарон, такой стресс вреден вам и вашему ребенку.

 – Я стараюсь не перенапрягаться, насколько это возможно. – Шарон смахнула слезу со щеки. – Поверьте, я делаю все, что велит врач. – Она глубоко вздохнула. – Мисс Конрой…

 – Дора.

 – Дора. Я приехала поблагодарить вас за цветы. Тетя Элис очень любит цветы. Ее сад – настоящее чудо. И медсестры сказали мне, что вы несколько раз справлялись о ее здоровье.

 – Я рада, что ей лучше.

 – Спасибо. Но я думала, что знаю всех ее друзей…

 – Мы с ней виделись один раз. Здесь. Она заходила в магазин перед Рождеством.

 Шарон удивленно покачала головой.

 – Она что-то у вас купила?

 – Пару вещиц. – Доре не хватило мужества сказать, что это были подарки для Шарон и ее ребенка. – Она упомянула, что пришла сюда, так как вы кое-что покупали у меня.

 – Да. – Шарон озадаченно улыбнулась. – У вас всегда такие интересные вещи. Надеюсь, вы не обидитесь, но я нахожу несколько странной вашу заботу о женщине, с которой вы встречались лишь один раз как с покупательницей.

 – Она мне понравилась. И я встревожилась, потому что она пострадала так скоро после того, как приходила сюда.

 – Тетя покупала для меня, не правда ли?

 – Она очень любит вас.

 – Да. – Усилием воли Шарон сдержала слезы. Она знала, что должна быть сильной ради своего ребенка, ради тети. – Тот, кто убил Мьюриэл и ранил мою тетю, разбил множество ее вещей. Это кажется таким бессмысленным.

 – У полиции есть какие-нибудь зацепки?

 – Нет. – Шарон беспомощно вздохнула. – Ничего. К тому времени, как приехала полиция, я уже была в истерике. Я нашла их рождественским утром – тетю и… и бедную Мьюриэл. Я держалась, пока вызывала «Скорую помощь» и полицию, а потом просто сломалась. Разговор с полицейскими помог. Они такие спокойные и бесстрастные.

 Дора подумала о Джеде.

 – Я знаю. – После секундного колебания она решилась: – Хотите знать, что она купила для вас?

 – Да. Очень, очень.

 – Она сказала, что вы шьете, и купила вам викторианский упор для двери. Чтобы дверь не закрывалась и вы слышали ребенка в детской.

 – Дверной упор? – Нежная улыбка заиграла на губах Шарон. – Медный слоник?

 – Точно.

 – Мы нашли его в углу гостиной. – Глаза Шарон снова увлажнились, но отчаяние немного отступило. – Да, она обязательно подумала бы о чем-то в таком роде.

 – И она выбрала дверной упор для детской. Фарфоровая собачка, спящая.

 – О, это я не видела. Должно быть, она разбилась. Он разбил почти все подарки, что она приготовила, и множество ее вещей. – Шарон обхватила ладонь Доры. – Как будто он сошел с ума. Он точно сумасшедший. Разве нормальный человек может убить одну старую женщину и оставить другую умирать? – Она покачала головой. – Я сейчас еду в больницу и хотела бы привезти ей какой-нибудь подарок. Вы мне поможете выбрать?

 – С удовольствием.

 

 Через двадцать минут Шарон села в свою машину и уехала.

 – Что с ней? – спросила Ли. – Бедняжка выглядела такой несчастной.

 – Это была племянница миссис Лайл… женщины, на которую напали в канун Рождества.

 – Сосайети-Хилл? Она, кажется, в коме.

 – Она пришла в себя.

 – Страшно думать, что кто-то может вот так просто вломиться в твой дом.

 При воспоминании о собственном опыте Дора вздрогнула.

 – Страшно. Надеюсь, полиция найдет его.

 Ли решительно повернула Дору лицом к себе.

 – А пока поговорим о тебе. Почему ты так ужасно выглядишь, если вчера весь день отдыхала?

 – Понятия не имею. Я целый день провела в постели.

 Дора улыбнулась и начала переставлять музыкальные шкатулки.

 – Минуточку. – Орлиный взор Ли снова впился в сестру. – Так, так, так. До меня дошло. Джед.

 Дора открыла шкатулку, и раздались первые такты «Лунной сонаты».

 – Что Джед?

 – Айседора, со мной эти игры не пройдут. Так в чьей постели ты провела вчерашний день?

 – В своей собственной. – Она закрыла шкатулку и усмехнулась. – Это было потрясающе.

 – Неужели? Выкладывай.

 – Ну, он… я не могу. – Дора умолкла, озадаченная. – Это совсем другое.

 – Ага. – Точеное личико Ли расплылось в широченной ухмылке. – Ты помнишь, что было со мной, когда Джон в первый раз поцеловал меня?

 – Ты вернулась домой, заползла в кровать и целый час ревела.

 – Правильно. Я была напугана и потрясена, так как поняла, что встретила мужчину, с которым хочу провести всю свою жизнь.

 Улыбка Ли стала мечтательной. Отрешенной.

 – Тебе было семнадцать лет, – напомнила Дора. – Ты была слишком чувствительна и девственница.

 – Тебе двадцать девять, ты слишком чувствительна и никогда раньше не любила.

 – Ничего подобного, – сердито возразила Дора.

 – А я говорю: не любила.

 Дора схватила тряпку для пыли.

 – Я не сказала, что люблю Джеда.

 – А любишь?

 – Я не знаю.

 – Вот именно, – победоносно заявила Ли. – Если бы ты его не любила, то так бы и сказала. А ты любишь, и это приводит тебя в замешательство. Между прочим, где он?

 – Ушел куда-то. – Понимая, что ее ловко перехитрили, Дора свирепо уставилась на сестру. – Я не держу его на поводке.

 Ли понимающе кивнула.

 – Раздражительность. Еще один верный признак.

 – Послушай, я проанализирую свои чувства, когда сочту необходимым. – Дора снова схватила тряпку и начала полировать уже безупречно чистый прилавок. – Джед появился так недавно, а столько всего случилось. В магазин вломились, квартиру обыскали, меня чуть не изнасиловали, а ты…

 – Что? – Ли подлетела к сестре и схватила ее за руки. – Что ты сказала?

 – Проклятье. – Дора попыталась вырваться. – Все не так страшно. Я преувеличила, потому что ты меня достала.

 – Подожди. – Ли подошла к двери, заперла ее и повесила табличку «Закрыто». – Дора, ты расскажешь мне все, и немедленно.

 Деваться было некуда.

 – Ладно. Но лучше присядь.

 Дора рассказывала довольно долго, потому что Ли часто перебивала.

 – Только обещай, что ничего не скажешь ни маме, ни папе, пока мне самой не представится возможность.

 – Немедленно собери вещи. – Ли вскочила. Ее синие глаза сверкали. Словно хрупкий белокурый ангел, готовый отбросить арфу и нимб, подумала Дора. – Ты переезжаешь ко мне.

 – Нет. Я здесь в полной безопасности.

 – Ну, конечно.

 – Правда. Полиция его ищет и охраняет мой дом. – Дора рассмеялась, восхищаясь порывом сестры. – Милая, я же сплю с полицейским.

 Это заявление несколько успокоило Ли.

 – Я не хочу оставлять тебя одну. Даже на пять минут.

 – Ради бога…

 – Я не шучу. – Ли не желала выслушивать возражения. – Если ты не пообещаешь беречь себя, я вызову Джона, и мы силой утащим тебя к нам. И я сама хочу поговорить с Джедом.

 – На здоровье. – Дора вскинула руки, сдаваясь. Невозможно строить из себя старшую сестру перед властной матерью трех сорванцов. – Он не скажет тебе ничего нового. Я в полной, в абсолютной безопасности. Ручаюсь.

 Дверь задребезжала от дикого стука, и они дружно взвизгнули.

 – Эй! – крикнула Терри, продолжая колотить в дверь. – Что вы себе думаете? Запереть магазин в разгар дня!

 – Ни слова, – шепнула Дора сестре, открывая дверь. – Прости, Терри, вынужденный перерыв.

 Терри задумчиво оглядела обеих женщин. В воздухе явно пахло семейной дракой.

 – Похоже, вам действительно необходим отдых. Выдалось тяжелое утро?

 – Можно и так сказать. Послушай, поступили новые товары. Пожалуйста, распакуй, а я потом оценю.

 – Хорошо. – Снимая на ходу пальто, Терри покорно прошла в кладовую. Если случится что-нибудь интересное, всегда можно послушать у двери.

 – Айседора, мы не закончили.

 – На данный момент закончили, Офелия. – Дора поцеловала сестру в щеку. – Можешь допросить Джеда, когда он вернется.

 – И допрошу.

 – И не забудь попилить его как следует, хорошо? С удовольствием посмотрю, как он станет выкручиваться.

 Ли возмущенно фыркнула:

 – Я никогда никого не пилю.

 – Ты чемпион мира в этом виде спорта, – заметила Дора.

 – И если ты думаешь, что это шуточки…

 – Эй, Дора. – Терри просунула голову в дверь и с озадаченной улыбкой протянула Доре компьютерный портрет Ди Карло. – Откуда у тебя портрет парня, который приходил перед Рождеством?

 – Что? – Дора постаралась говорить как можно спокойнее. – Ты его знаешь?

 – Он был последним покупателем в канун Рождества. Я продала ему стаффордширскую собаку со щенком. – Она недоуменно взглянула на портрет. – Поверь мне, в жизни он гораздо лучше. Это твой приятель?

 – Не совсем. – Ее сердце забилось быстрее. – Терри, он расплатился наличными?

 – За «стаффордшир»? Конечно, кредитной карточкой.

 Поскольку Дора была актрисой до мозга костей, ей удалось скрыть свое волнение.

 – Будь добра, поищи квитанцию.

 Лицо Терри вытянулось.

 – Только не говори, что он мошенник. Я получила подтверждение его кредитки.

 – Нет, нет. Я уверена, что все в порядке. Просто мне нужна эта квитанция.

 – Хорошо. У него какое-то итальянское имя. Делано, Демарко, что-то в этом роде. – Пожав плечами, она закрыла за собой дверь кладовой…

 

 – Ди Карло. – Брент вручил Джеду несколько листков. – Энтони Ди Карло, Нью-Йорк. Полицейский департамент Нью-Йорка прислал этот факс сегодня утром. В основном мелочи: кража, мошенничество, пара взломов с проникновением. Отсидел небольшой срок за вымогательство, но последние шесть лет чист как стеклышко.

 – Если не попался, это еще не значит, что он чист, – тихо сказал Джед, глядя на фотографию из полицейского досье.

 – Один из нью-йоркских детективов вызвался помочь мне. Думаю, несложно будет узнать, есть ли у нашего парня алиби на ту ночь.

 Джед бросил фотографию на стол Брента.

 – Если есть, то это уже из области фантастики. Это он. Пожалуй, я слетаю в Нью-Йорк.

 – Может, дадим нашим друзьям из Большого Яблока[17] немного времени?

 – Я подумаю.

 – Ты выглядишь слишком мягким для парня, который хочет надрать преступнику задницу.

 Губы Джеда дернулись.

 – Неужели?

 Откинувшись на спинку стула, Брент вгляделся в приятеля и подтвердил:

 – Точно. Так я и думал. – Он усмехнулся. Ли похвалила бы его за проницательность. – Дора – отличная женщина. Молодец, капитан.

 – Заткнись, Чэпмен, – кротко попросил Джед, выходя из кабинета. – Держи меня в курсе, хорошо?

 – Не сомневайся. – Брент подождал, пока дверь закроется, и схватился за телефонную трубку, чтобы доложить Мэри Пэт о своем открытии.