- Трилогия ключей, #1
10
Мэлори услышала стук в дверь в ту минуту, когда вышла из душа.
— Тод? В такую рань…
— Иду завтракать, а потом на работу. — Он заглянул за ее левое плечо, потом за правое и хитро улыбнулся. — У тебя гости?
Мэлори шире распахнула дверь, приглашая его войти.
— Нет. Я одна.
— Плохо!
— Кто бы говорил. — Мэлори получше укрепила полотенце на голове. — Кофе хочешь? Я уже включила кофеварку.
— Предложи мне слабый мокко с молоком и булочку с орехами.
— Извини, булочки нет.
— Ну, тогда я просто порадую тебя хорошей новостью и пойду.
С этими словами ее приятель плюхнулся в кресло.
— О! Новые туфли?
— Потрясающие, правда? — Тод вытянул ноги и покрутил ступнями, любуясь обновкой. — Они меня разорят, но устоять было невозможно. В субботу пробежался по «Нордстрому»[30]. Дорогая, ты должна туда зайти. — Он выпрямился и схватил руку Мэлори, присевшей на край дивана. — Кашемир! Сиреневато-голубой свитер просто создан для тебя.
— Сиреневато-голубой? — Она вздохнула так, как вздыхает женщина в руках искусного любовника. — Не говори мне о сиреневато-голубом кашемире в разгар моратория на покупки.
— Мэл, ты имеешь право себя побаловать.
— Ты прав. Прав… — Она прикусила губу. — Говоришь, «Нордстром»?
— И еще там есть нежно-розовый костюм, точно на тебя.
— Ты же знаешь, Тод, что я не могу устоять против таких провокаций. Ты меня убиваешь!
— Больше не буду. Клянусь! — Он поднял руки, словно сдаваясь. — Переходим к утренним новостям. Памела вляпалась в дерьмо, причем по уши.
— Вот как? — Мэлори устроилась поудобнее. — Расскажи мне подробности. Только ничего не пропускай.
— Ты меня знаешь! Значит, так. Мы получили бронзу в стиле ар-деко — женская фигура в свободном платье, шляпе с перьями, с жемчугом, в шикарных босоножках и с длинным развевающимся шарфом. Само очарование. Потрясающие детали, хитрая улыбка на лице: «Давай, приятель, станцуем чарльстон».
— Ты позвонил миссис Картерфилд из Питсбурга?
— Вот видишь! — Тод поднял палец, словно получив подтверждение своей мысли. — Естественно, именно этого ты и ждала бы от меня или позвонила сама, если бы еще распоряжалась в «Галерее». Что было бы справедливо.
— Не спорю.
— Разумеется, я позвонил миссис Картерфилд, которая, как и предполагалось, попросила оставить статуэтку для нее, пока она сама не приедет взглянуть. На следующей неделе. А что обычно происходит, когда наша дорогая миссис Картерфилд из Питсбурга приходит в «Галерею» посмотреть на фигурку в стиле ар-деко?
— Она ее покупает. И зачастую берет еще одну или две вещицы. Если миссис Картерфилд приезжает с подругой, а чаще всего так и бывает, она донимает свою спутницу до тех пор, пока та тоже что-нибудь не купит. Приезд этой женщины означает удачный день.
— Памела продала фигурку, не дождавшись ее.
На несколько секунд Мэлори лишилась дара речи.
— Что?.. Что?! Как?! Почему?! Миссис Картерфилд — одна из лучших клиенток «Галереи»! Бронзу ар-деко всегда придерживают для нее.
Губы Тода растянулись в презрительной усмешке.
— Синица в руке. Вот что сказала мне эта дура, когда все выяснилось. А знаешь, как это было? Сейчас расскажу, — голос Тода торжествующе звенел. — Вчера после обеда неожиданно нагрянула миссис Картерфилд, чтобы взглянуть на статуэтку. Призналась мне, что просто не утерпела. Она привезла с собой двух подружек. Двух, Мэлори. Я сейчас запла́чу.
— Что произошло? Что она сказала?
— Я повел миссис Картерфилд к статуэтке, а вместо нее лежит листочек «Продано». Подумал, что это ошибка, но пошел проверить. Оказалось, Памела продала ее утром. Наверное, пока я успокаивал Альфреда, которого Памела Мерзкая обвинила в том, что он завышает цену на упаковку мраморных скульптур.
— Альфред? Завышает? — Мэлори прижала ладони к вискам. — Я этого не вынесу.
— Это было ужасно, просто ужасно! Я успокаивал его целых двадцать минут, но все равно не был уверен, что Альфред не ворвется к Памеле в кабинет и не треснет ее молотком по голове. Может, так было бы лучше, — задумчиво прибавил Тод, затем сделал жест, словно отгоняя эту мысль. — В общем, пока я занимался Альфредом, Памела продала ар-деко миссис Картерфилд какому-то незнакомцу. Случайному прохожему!
Он снова откинулся в кресле и прижал руку к груди. Мэлори, потрясенная, молчала.
— До сих пор не могу в это поверить! Естественно, миссис Картерфилд очень расстроилась и потребовала тебя. Пришлось ей сказать, что ты в «Галерее» больше не работаешь. И тогда разразился скандал! Это надо было видеть. И слышать.
— Она спросила про меня? Как мило!
— Дальше больше. Спустилась Памела, и они сцепились. Миссис Картерфилд спрашивает, как могло случиться, что оставленная для нее вещь продана. Памела напускает на себя важность и отвечает, что не в их правилах придерживать экспонаты без залога. Представляешь?
— Без залога? — Мэлори в ужасе вытаращила глаза. — От старейшего и надежнейшего клиента?
— Совершенно верно. Миссис Картерфилд говорит: «Я пятнадцать лет покровительствую „«Галерее», и моего слова всегда было достаточно. Где Джеймс?» А Памела ей: «Прошу прощения, но распоряжаюсь здесь я». Миссис Картерфилд отвечает, что если Джеймс доверил свое заведение идиотке, то у него, должно быть, начался маразм.
— Ай да миссис Картерфилд!
— Тем временем Джулия побежала в подсобку и сообщила Джеймсу о большой, жирной проблеме. Он успел примчаться, пока Памела и миссис Картерфилд не подрались. Джеймс попытался успокоить обеих, но они уже вошли в раж. Миссис Картерфилд заявила, что не желает иметь никаких дел с этой женщиной. Мне понравилось, как она выразилась. Эта женщина. Песня! А Памела ответила, что занимается бизнесом и не будет потакать капризам клиентов.
— Боже правый!
— Джеймс суетился, обещал миссис Картерфилд, что все уладит, но она была в ярости. Лицо у нее побагровело, и она заявила, что, пока эта женщина имеет какое-то отношение к «Галерее», ее ноги здесь не будет. И — тебе это понравится — если Джеймс упустил такое сокровище, как мисс Прайс, то заслуживает того, чтобы прогореть. С этими словами миссис Картерфилд подхватила своих подружек, и они удалились.
— Она назвала меня сокровищем! — Очень довольная Мэлори обхватила себя руками за плечи. — Я ее люблю! Хорошая новость, Тод. Ты поднял мне настроение на весь день.
— Это еще не все. Джеймс был в бешенстве. Когда в последний раз ты видела его разъяренным?
— Ммм. Вообще никогда не видела.
— В точку! — Тод поднял палец. — Он стал белым, как простыня, губы превратились в тонкую полоску. И процедил сквозь зубы: «Памела, мне нужно с тобой поговорить. Наверху». — Тод сомкнул челюсти, имитируя голос Джеймса.
— Что она ответила?
— Бросилась наверх, а он за ней. Потом Джеймс, к моему глубокому разочарованию, закрыл дверь… Я почти ничего не разобрал, хотя поднялся на второй этаж и притаился там. Зато голос Памелы был хорошо слышен — когда она завелась. Кричала, что хочет сделать из «Галереи» приличное заведение. Что он сам позволил ей всем распоряжаться. И ей надоело, что по любому поводу здесь вспоминают Мэлори Прайс. Зачем тогда он женился на ней, а не на Мэлори?
— О! — Мэлори задумалась о подобной перспективе. — Любопытно.
— Потом Памела начала рыдать и причитать, что работает не щадя сил, а никто этого не ценит. После этого она убежала. Я едва успел спрятаться. Все это так утомительно, но, как ни странно, возбуждает.
— Памела рыдала? Черт! — В душе у Мэлори шевельнулось что-то похожее на сочувствие. — От обиды или от злости?
— От злости.
— Тогда ладно. — Она безжалостно раздавила сочувствие. — Наверное, мне предстоит гореть в аду. Я получаю от всего этого удовольствие.
— Полагаю, мне тоже там гореть, но пока мы еще среди мирской суеты, хочу сказать, что Джеймс, похоже, хочет предложить тебе вернуться. Собственно, я в этом уверен.
— Правда? — сердце Мэлори замерло. — Что он сказал?
— Важно не то, что он сказал, а о чем промолчал. Джеймс не бросился за рыдающей Памелой, чтобы осушить ее слезы. Сидел наверху весь день, проверял счета. И, когда уходил, выглядел мрачным. Очень мрачным. Думаю, царство террора подходит к концу.
— Сегодня будет хороший день! — Мэлори улыбнулась. — По-настоящему хороший день.
— И мне пора начинать этот день, а я еще не завтракал. Не волнуйся. — Тод встал. — Я буду держать тебя в курсе. Кстати, ты спрашивала о картине. Старое полотно…
— Какое? Ах да. И что?
— Тогда мы еще оба подумали, что в нем есть что-то знакомое. До меня дошло. Помнишь, пять лет назад нам попался неподписанный холст? Масло. Юный Артур, готовящийся выдернуть Эскалибур из камня.
Словно холодные пальцы легли на затылок Мэлори.
— Боже мой! Помню. Конечно, помню. Краски, мощь, пульсирующий вокруг меча свет.
— Явно тот же стиль и та же школа, что на картине, снимки которой ты мне показывала. Возможно, один автор.
— Да… Да. Возможно. Откуда она к нам попала? Из какого-то замка, так? В Ирландии. Джеймс ездил на несколько недель в Европу. Это лучшее, что он тогда привез. Кто купил картину?
— Даже моя превосходная память имеет пределы, но я навел справки. Джулия продала ее Джордану Хоуку. Кажется, он писатель. Из местных. По моим сведениям, сейчас живет в Нью-Йорке.
Теперь у нее внутри все сжалось.
— Джордан Хоук.
— Если хочешь поговорить с ним о картине, попробуй связаться через издателя. Ну, мне пора, сахарная моя. — Тод наклонился и поцеловал Мэлори. — Дай знать, когда Джеймс позвонит тебе и повалится в ноги. Я хочу знать все подробности.
Мэлори поднялась на третий этаж редакции «Курьера», где располагался кабинет Флинна. Девушка увидела несколько человек, склонившихся у компьютеров и вцепившихся в телефонные трубки, и тут же заметила Хеннесси — стены были стеклянными.
Флинн расхаживал взад-вперед у письменного стола, перебрасывая между ладонями пружинку-игрушку. Похоже, разговаривал сам с собой.
Мэлори удивилась. Как он может работать в такой обстановке, всегда на виду, не имея возможности уединиться? И еще шум. Стук клавиш, звонки, разговоры — все это может свести с ума и подавить любые попытки творчества.
Она не знала, к кому обратиться. Ни помощника, ни секретаря. Несмотря на игрушку в руках Флинна, Мэлори вдруг поняла, что он очень занятой человек. Очень важный. Начальник, к которому не врываются без предупреждения.
Пока она мялась в нерешительности, Флинн присел на край стола, продолжая перебрасывать пружинку из правой руки в левую и обратно. Волосы торчали в разные стороны, как будто он теребил их, прежде чем взять игрушку.
На нем была темно-зеленая рубашка, заправленная в брюки цвета хаки, а на ногах старенькие кеды — таких потрепанных Мэлори видеть еще не приходилось.
Она почувствовала легкий трепет где-то в животе, а затем толчок — это уже в области сердца.
Флинн Хеннесси ей нравится. Мэлори убеждала себя, что в этом нет ничего плохого. Более чем допустимо, но нельзя позволить, чтобы влечение переросло в нечто большее, а именно это и происходит, причем пугающе быстро. Это неразумно, небезопасно. И даже…
Потом Флинн посмотрел через стекло. Их взгляды на секунду встретились, и он улыбнулся. Трепет и толчки усилились.
Флинн резко дернул запястьем, и пружинка сложилась у него на ладони. Свободной рукой он махнул Мэлори, приглашая к себе.
Она пробралась к нему сквозь нагромождение столов и несмолкающий шум и, переступив порог кабинета, улыбнулась — Флинн разговаривал не сам с собой, а по громкоговорящей связи.
По привычке закрыв за собой дверь, Мэлори посмотрела в ту сторону, откуда доносился оглушительный храп. Конечно, это был Мо. Развалился брюхом кверху между двумя шкафами.
Ну чего ожидать от человека, который берет с собой на работу огромного глупого пса? А если точнее, как можно перед ним устоять?
Флинн поднял палец, прося минуту подождать, и Мэлори стала пока изучать его кабинет. На стене огромный пробковый щит с приколотыми записками, статьями, фотографиями и листочками с номерами телефонов. У нее зачесались руки, так захотелось навести там порядок. А еще в ворохе бумаг на письменном столе.
Полки забиты книгами, в том числе по юриспруденции и медицине. Телефонные книги, сборники цитат, кинообозрения, музыкальные обзоры…
Из игрушек, кроме разноцветной пружинки, тут были йо-йо[31] и несколько солдатиков. Дипломы и грамоты — газете и самому Флинну — лежали стопкой, как будто у него не хватило времени, чтобы развесить их. Хотя непонятно, куда их можно было повесить, потому что единственная стена была занята той самой пробковой доской и огромным календарем.
Услышав, что Флинн закончил разговаривать, Мэлори обернулась. И попятилась, когда он шагнул к ней.
— Проблема? — Хеннесси остановился.
— Нет. Возможно. Да.
— Выкладывай.
— У меня что-то задрожало внутри, когда я тебя тут увидела.
— Спасибо. — Флинн расплылся в улыбке.
— Нет. Нет! Я не знаю, готова ли я к этому. У меня голова занята другим. Я пришла поговорить, но… уже отвлеклась.
— Подожди, — сказал он, поднимая трубку зазвонившего телефона. — Хеннесси. Да. Да. Когда? Нет, не сложно. — Он что-то записывал в блокноте, выуженном из груды бумаг. — Я прослежу.
После этого Флинн выдернул телефонный шнур из розетки.
— Это единственный способ заставить его замолчать. А теперь немного подробнее о том самом трепете.
— Нет. Я сама не понимаю, как это у меня вырвалось. Я пришла насчет Джордана Хоука.
— А что с ним?
— Лет пять назад он купил в «Галерее» картину…
— Картину? Мы говорим об одном и том же Джордане Хоуке?
— Да. На картине изображен юный король Артур, извлекающий меч из камня. Думаю — почти уверена, — что написал ее тот же художник, что и две другие, в Ворриорз-Пик и у твоего друга. Мне нужно еще раз взглянуть на полотно, которое приобрел Хоук. Прошло несколько лет, и я должна убедиться, что правильно помню детали, а не придумываю их.
— Если ты не ошиблась, это очень странное совпадение.
— Если я не ошиблась, ни о каком совпадении не может быть и речи. Все предопределено. Все. Ты можешь связаться с Хоуком?
Мысленно перебирая варианты, Флинн вновь занялся пружинкой.
— Да. Если Джордан в отъезде, я все равно его найду, только не так быстро. Понятия не имел, что он вообще заходил в «Галерею».
— Его имени нет в списке клиентов. Очевидно, покупка была случайной, и это делает ее еще ценнее.
Волнение Мэлори выдавал голос.
— Флинн, я едва не приобрела ту картину сама, но тогда она была мне не по карману, и я искала способ решить эту проблему. Ее купили в то утро, когда я собиралась пойти к Джеймсу с просьбой продать мне полотно в кредит. Все это не просто так.
— Я свяжусь с Джорданом. Думаю, он купил ее для кого-то. В отличие от Брэда он не привязывается к вещам. Любит путешествовать налегке и ограничивает себя необходимым минимумом.
— Мне нужно еще раз увидеть это полотно.
— Понятно. Я этим займусь. Сегодня же все выясню и за обедом расскажу тебе.
— Нет, это плохая идея. Правда плохая.
— Обед — плохая идея? Человечество на протяжении всей своей истории приветствовало еду вечером. Есть документальные подтверждения. Много.
— Это плохая идея для нас. Я не должна торопиться.
Флинн отложил игрушку. Он повернулся и, когда Мэлори отпрянула, пытаясь сохранить безопасное расстояние, схватил ее за руку и притянул к себе.
— А кто тебя торопит?
— Скорее что. — Она чувствовала лихорадочное биение пульса в запястьях, в горле и даже под внезапно ослабевшими коленями. В его глазах блеснуло что-то похожее на холодный расчет, напомнившее Мэлори, что Флинн привык все продумывать на два и даже на три хода вперед. — Послушай, это моя проблема, а не твоя, и… Прекрати, — приказала она, почувствовав, как его ладонь легла ей на затылок. — Это не самое подходящее место для…
— Они обыкновенные люди. — Флинн кивком показал на стеклянную стену, отделявшую его кабинет от общей комнаты. — И, будучи такими, понимают, что время от времени я целую женщин.
— Кажется, я в тебя влюбилась.
Мэлори почувствовала, что рука Флинна дернулась и тут же ослабла. Увидела, как выражение веселой решительности на его лице сменилось растерянностью. В ее душе боролись два демона, оба совершенно ненужные, — боль и гнев.
— Ну вот… Теперь это и твоя проблема. — Она отстранилась — без труда, потому что Флинн не касался ее.
— Мэлори.
— Я не хочу ничего слушать. Сейчас ты скажешь мне, что это слишком рано, слишком быстро, что ты еще не готов к таким серьезным отношениям. Я не дура. Мне прекрасно известны подобные отговорки. И чтобы я не оказалась в дурацком положении, достаточно простого «нет».
— Погоди минуту. — На лице и в голосе Флинна была неподдельная паника. — Секунду!
— Пожалуйста. — Боль и гнев уступили место разочарованию. — Хоть неделю. Всю оставшуюся жизнь. Только без меня.
Мэлори выбежала из кабинета. Флинн за ней не бросился — его сковал леденящий ужас.
Влюбилась? Мэлори Прайс не должна была в него влюбляться. Флинн рассчитывал, что она позволит положить себя в постель и будет достаточно разумной, чтобы ничего не усложнять. Достаточно осторожной, практичной и умной, чтобы не позволить ему влюбиться в нее.
Он все рассчитал, а теперь Мэлори разрушает тщательно продуманный план. После того как Лили разорвала помолвку, Флинн кое-что для себя решил. Он сделает все возможное, чтобы больше не оказаться в таком положении — зависимым от капризов или желаний женщины.
Его жизнь сложилась не так, как он представлял. В немалой степени из-за женщин — матери и Лили. Но, черт возьми, теперешняя жизнь ему нравилась.
— Женщины… — Флинн рухнул в кресло. — Никогда их не поймешь.
— Мужчины… Они всегда хотят настоять на своем.
Дана подняла бокал с вином, салютуя Мэлори.
— Плюнь, сестренка.
Через несколько часов после того, как Мэлори с гордо поднятой головой вышла из кабинета Флинна Хеннесси, она пыталась обрести былое равновесие. Великолепное пино гри, женское общество и услуги салона красоты на дому.
Им было о чем поговорить, но Мэлори не могла думать о картинах и ключах, пока не избавится от раздражения.
— И дело не в том, что он твой брат! Дело в том, что мужчины всегда хотят настоять на своем. И он мужчина.
— Да, — подтвердила Дана, задумчиво разглядывая вино. — Как ни прискорбно в этом признаваться, он мужчина. Возьми еще чипсов.
— Возьму. — Волосы Мэлори были зачесаны назад, а лицо покрывала маска из зеленой глины. Она сделал глоток пино гри и закусила чипсами, наблюдая, как Зоя обертывает пряди волос Даны фольгой. — Может, мне тоже сделать мелирование?
— Тебе оно ни к чему, — ответила Зоя, нанося краску на волосы Даны. — Нужно просто придать волосам форму.
— Придать форму… Значит, постричься.
— Ты даже не заметишь, что я подрезала волосы. Просто будет аккуратнее и красивее.
— Сначала я еще выпью. И посмотрю, что ты сотворишь с Даной.
— Не произноси слово «сотворишь», если речь идет о моих волосах, — предупредила Дана. — Хочешь сказать, что вы с Флинном поссорились?
Мэлори презрительно фыркнула.
— Ему нужен только секс. Обычное дело.
— Свинья. — Дана запустила руку в пакет с чипсами. — А мне не хватает секса.
— Мне тоже. — Зоя вырезала еще один квадратик фольги. — Не только самого секса, но и прелюдии к нему и того, что чувствуешь потом. Сначала волнение, возбуждение, предвкушение. Потом, когда все закончится, — чувство невесомости. Я скучаю по всему этому.
— Мне нужно еще выпить. — Мэлори потянулась за бутылкой. — У меня не было секса четыре месяца.
— Кто больше? — Дана подняла руку. — Семь с половиной.
— Вы потаскушки, — засмеялась Зоя. — Полтора года.
— Ничего себе… — Дана взяла бутылку и наполнила бокалы, свой и Зои. — Нет, спасибо! Полтора года воздержания не для меня. Хотя половина дистанции пройдена…
— Все не так плохо, если ты постоянно занята. С тобой пока все. — Зоя похлопала Дану по плечу. — Расслабься немного, а я сниму с Мэлори маску.
— Делай со мной что хочешь, но чтобы я стала неотразима. Флинн Хеннесси должен страдать, когда увидит меня в следующий раз.
— Он будет страдать! Гарантирую.
— Это так мило с твоей стороны — заниматься нами.
— Мне нравится. И практика.
— Не произноси слово «практика», когда у меня вся голова в фольге, — простонала Дана с полным ртом чипсов.
— Будет здорово, — заверила ее Зоя. — Я хочу предлагать в салоне полный набор услуг и должна убедиться, что умею делать все сама. Кстати, сегодня я смотрела один чудесный дом.
На ее лице появилось мечтательное выражение, но руки продолжали очищать лицо Мэлори.
— Немного больше, чем мне нужно, но просто потрясающий. Два этажа, большая мансарда. Прямо на границе делового и жилого районов, на Оклиф-драйв. Крыльцо с навесом, а за домом даже есть сад, где можно поставить скамейки и столики. Высокие потолки, деревянные полы, только их нужно привести в порядок. На первом этаже комнаты разного размера, и все соединяются. Просторно и одновременно уютно.
— Я не знала, что ты уже подыскиваешь помещение, — сказала Мэлори.
— Пока просто смотрю. Это первый дом из всех, на который я запала. Понимаешь?
— Да, понимаю. Если он велик, но тебе действительно понравился, можешь поделить его с кем-нибудь.
Сняв с лица Мэлори маску, Зоя стала наносить увлажняющий крем.
— Я думала об этом, и мне пришла в голову одна безумная идея. Только не говори, что я спятила, пока не закончу. Мы все признавались, что хотели бы начать собственное дело.
— Да, но…
— Я еще не закончила, — оборвала ее Зоя и взяла крем для век. — На первом этаже два чудесных полукруглых окна. Они прекрасно подойдут для витражей. Холл в центре, а по обе стороны от него комнаты, соединяющиеся друг с другом. Если бы кто-то хотел открыть художественную галерею, лучшего места не найти. А с другой стороны холла есть несколько комнат, где можно разместить потрясающий книжный магазин с модным маленьким бистро или чайной.
— Что-то я не слышу упоминания о салоне, — заметила Дана, внимательно слушавшая подругу.
— Наверху. Когда клиентка придет, чтобы сделать прическу, маникюр или какие-нибудь косметические процедуры, ей придется два раза пройти через художественный салон и книжный магазин, туда и обратно. Очень удобно — можно купить подарок для тетушки Мэри или книгу почитать, пока красят и укладывают волосы. А еще лучше — выпить бокал вина или чашечку чая перед уходом. И все в одном месте, в милой и приятной обстановке.
— Ты все предусмотрела, — пробормотала Мэлори.
— Конечно! Даже название придумала. «Каприз». Женщинам нужно хотя бы иногда баловать себя. Можно предлагать комплексные услуги и делать скидки. Я понимаю, что это сложно, особенно если учесть, что мы знакомы недавно, но, вероятно, у нас может получиться! Это было бы замечательно! Только не отказывайтесь сразу, пока не посмотрите дом.
— Я бы взглянула, — согласилась Дана. — На работе мне плохо. Какой смысл мучиться?
Мэлори почти физически ощущала волны энергии и энтузиазма, исходившие от Зои. Она могла бы привести десятки доводов, почему эта идея кажется ей не столько отличной, сколько неудачной.
Высказать свои сомнения вслух у Мэлори не хватило духа, однако она решила осторожно остудить пыл Зои.
— Не хотелось бы тебя расстраивать, но мои обстоятельства могут измениться. Я не сомневаюсь, что мне предложат вернуться в «Галерею». Собственно, мой бывший босс уже позвонил и предложил завтра встретиться, чтобы поговорить.
— О! Это здорово! — Зоя встала за спиной Мэлори и начала перебирать ее волосы, оценивая их структуру. — Я знаю, что тебе нравилось там работать.
— «Галерея» была мне вторым домом. — Мэлори накрыла ладонью руку Зои. — Твоя идея кажется мне удачной. Занятно, но…
— Не переживай.
— Эй! — махнула рукой Дана. — А обо мне ты забыла? Мне по-прежнему интересно. Я могу завтра взглянуть на дом. Может, получится арендовать его на двоих.
— Отлично. Мэл, давай намочим тебе волосы.
Чувствуя себя виноватой, Мэлори не стала спорить и покорно подставила голову под кран, а затем стоически вытерпела стрижку.
— Лучше послушайте, зачем я сегодня утром пошла в газету к Флинну, с которым больше не желаю разговаривать.
Пока Зоя щелкала ножницами, Мэлори рассказала о картине с королем Артуром и своем убеждении, что она написана тем же самым художником.
— Никогда не догадаетесь, кто ее купил, — продолжала она. — Джордан Хоук.
— Джордан Хоук? — Дана действительно была поражена. — Черт, мне необходимо съесть шоколадку. У тебя должна быть.
— Неприкосновенный запас. В холодильнике, на стенке. А в чем дело?
— Миллион лет назад я с ним почти встречалась. Черт, черт, черт! — повторяла Дана, открывая холодильник и доставая две плитки швейцарского шоколада. — Ты держишь это в качестве неприкосновенного запаса?
— Почему бы не побаловать себя в трудную минуту?
— Логично.
— Ты встречалась с Джордоном Хоуком? — Зое не терпелось узнать подробности. — Романтические отношения?
— Давно, когда я была молодая и глупая. — Дана развернула плитку и откусила сразу чуть ли не третью часть. — Мы плохо расстались — он уехал. Конец истории. Сволочь, подонок, подлец! — Она откусила еще столько же. — В общем, все.
— Прости, Дана. Если бы я знала… Хотя… Мне все равно нужно увидеть картину.
— Ерунда. Все в прошлом. Я им переболела. — С этими словами Дана отправила в рот последний кусок.
— Я должна кое-что сказать, и, возможно, после этого тебе потребуется еще вторая плитка. Совпадение тут исключается. И логике все это не поддается. Сначала нас трое, потом Флинн, твой брат. Теперь двое лучших друзей Флинна. Причем один из этих друзей твой бывший возлюбленный. Очень узкий круг.
Дана пристально смотрела на Мэлори.
— Если хочешь знать мое мнение, мне это очень не нравится. У тебя еще есть вино?
— Да. Полка над холодильником.
— Я пойду домой пешком или позвоню Флинну, чтобы забрал меня и отвез домой. К этому времени я планирую здорово набраться.
— Тебя могу отвезти я, — предложила Зоя. — Только поторопись — ты должна набраться к десяти.
— Великолепно. — Мэлори провела пальцами по волосам Даны, оставив попытки угнаться за ней по части «набраться».
Осветленные пряди выгодно подчеркивали смуглую кожу Даны и ее темные глаза. Волшебные пальцы Зои каким-то образом придали длинным прямым волосам шелковистость и блеск.
— Придется поверить тебе на слово. Я уже ничего не вижу.
— Мои тоже выглядят потрясающе. Зоя, ты гениальна!
— Знаю, — зардевшись от похвалы, Зоя кивнула обеим и повернулась к Мэлори: — Попробуй пользоваться ночным кремом, который я тебе дала. Потом поделишься впечатлениями. Пойдем, Дана, проверим, удастся ли мне запихнуть тебя в машину.
— Ладно. Как я вас люблю, девочки! — Дана с пьяной сентиментальной улыбкой обняла подруг. — С вами мне ничего не страшно. Когда все закончится, давайте каждый месяц устраивать вечеринки с вином и стрижкой. Это будет что-то вроде клуба любителей книги.
— Хорошая мысль. Спокойной ночи, Мэл.
— Помочь?
— Нет. — Зоя обняла Дану за талию. — Все в порядке. Я сильнее, чем кажется. Завтра позвоню.
— Я тоже! Я тебе говорила, что Джордан Хоук ничтожество?
— Всего лишь пятьсот раз. — Зоя повела Дану к машине. — Повторишь по дороге домой.
Мэлори закрыла дверь, заперла ее и направилась в спальню. Не удержавшись, она остановилась перед зеркалом и стала рассматривать новую прическу, взбивая волосы и поворачивая голову под разными углами.
Понять, что именно сделала Зоя, Мэлори не могла, но подруга оказалась права. Наверное, иногда полезно помолчать, а не направлять каждое движение ножниц парикмахера.
А если после посещения салона она будет испытывать чувство вины, можно просто выпить вина. Отлично помогает.
Тот же принцип применим и в других сферах. Зубной врач, заказ в ресторане, мужчины. Нет, нет! Только не мужчины. Мэлори хмуро посмотрела на свое отражение. Если не командовать мужчинами, они начнут командовать тобой.
Она вообще не будет думать о мужчинах. Они ей не нужны. Сейчас они ей даже противны.
Утром она уделит час головоломке с ключом. Потом оденется, очень тщательно и строго. Лучше всего подойдет костюм. Светло-серый с белыми перламутровыми пуговицами. Нет, красный. Да, красный. Яркий и в то же время деловой.
Она бросилась в спальню и окинула взглядом шкаф, в котором одежда была распределена по стилю и цвету. Схватила красный костюм, танцующей походкой вернулась к зеркалу и приложила к себе.
— Джеймс, — сказала своему отражению Мэлори, пытаясь придать лицу сочувственное и одновременно слегка высокомерное выражение. — Очень жаль, что без меня «Галерея» катится в пропасть. Вернуться? Не знаю, возможно ли это. У меня уже есть несколько предложений. О, прошу вас, не становитесь на колени. Это неуместно.
Мэлори провела рукой по волосам и выдержала паузу.
— Да, мне известно, что Памела самая глупая из всех дур мира. Мы все это знаем. Конечно, если дела действительно так плохи, я не откажу вам в помощи. Ну, ну, не плачьте, Джеймс! Все будет хорошо. Все снова будет чудесно. Как и должно быть.
Она хихикнула и, радуясь скорому возвращению в привычный мир, отошла от зеркала. Мэлори положила красный костюм на кресло и стала готовиться ко сну.
Раздевшись, она прочла себе короткую лекцию о том, что одежду следует аккуратно вешать на место, в шкаф, а не разбрасывать по комнате, но сегодня делать этого не стала.
И тут раздался стук. Подумав, что кто-то из подруг что-то забыл, она отперла замки и распахнула дверь. Увидев мрачного Флинна, Мэлори, на которой была лишь ночная рубашка из белого шелка, даже протерла глаза, но это действительно был Хеннесси.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— А может быть, я не хочу с тобой разговаривать? — она подчеркивала каждое слово.
— Мы должны разобраться с этим, если хотим… — Флинн внимательно посмотрел на нее: мило взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо, соблазнительные изгибы под льнущим к телу шелком. Рассеянный взгляд блестящих глаз. — Ты что, пьяная?
— Наполовину, но это мое дело. Имею право. А вот твоя сестра пьяная на сто процентов, но тебе беспокоиться не о чем, потому что ее везет домой абсолютно трезвая Зоя.
— Чтобы напоить Дану, нужно море пива или целая бутылка вина.
— Похоже на то. В данном случае это было вино. Ну вот, мы все выяснили, и я напоминаю, что наполовину пьяна. Входи и воспользуйся этим.
Флинн издал какой-то странный звук, отдаленно напоминавший смех, и решил, что карманы — это самое лучшее место для рук. Ну если не лучшее, то самое разумное.
— Заманчивое предложение, но я…
Мэлори разрешила его сомнения, ухватив за рубашку и с силой притянув к себе.
— Входи, — повторила она и прильнула губами к его губам.
