- Трилогия ключей, #1
12
Она не могла разобраться в своих чувствах и не знала, правильно ли поступает, но такие мелочи Дану никогда не останавливали.
Освободившись, она отправилась искать Флинна.
Не застав его в редакции, Дана поехала к ветеринару. Там ей сказали, что она разминулась с братом и Мо на пятнадцать минут. Почувствовав раздражение, Дана пришла к выводу, что сердится на Флинна, хотя для этого не было никаких оснований.
Тем не менее, когда она подъехала к дому брата, раздражение усилилось стократ.
Громко хлопнув дверью, Дана прошла в гостиную, где неподвижно, словно мертвые, лежали Флинн и его собака.
— Мне нужно с тобой поговорить, казанова.
— Не кричи. — Флинн даже не потрудился встать с дивана. Пес, растянувшийся на полу рядом с ним, жалобно заскулил. — Мо пришлось делать уколы. Мы оба травмированы. Уходи. Поговорим завтра.
— Нет, сию секунду, пока я не взяла что-нибудь острое и не воткнула в твою задницу. С чего это тебе пришло в голову трахать Мэлори, когда ты прекрасно знаешь, что ей теперь не до этого?
— Не знаю. А что еще я должен был делать, когда споткнулся и упал на ее обнаженное тело? И это не было траханье. Я возражаю против термина «трахаться», не говоря уже о том, что это не твое дело, черт возьми!
— Уже мое. Мы теперь деловые партнеры. А кроме того, еще и подруги. Это мое дело, потому что я ее люблю, а она любит тебя. Какая-то жуткая безвкусица, но тут уж ничего не поделаешь.
Чувство вины исподволь прокладывало путь в душе Флинна.
— Я не виноват в том, что она думает, что любит меня.
— Я не сказала «думает». Мэлори не дура, хотя ничего не смыслит в мужчинах. Она прекрасно разбирается в своих мыслях и чувствах. И если ты не подумал о ее чувствах, прежде чем расстегнуть штаны…
— Ради бога, отстань от меня! — Флинн сел и закрыл лицо руками. — Мэлори меня не слушала. И вообще, это она расстегнула мне штаны.
— А ты при этом всего лишь присутствовал.
— Нет никакого смысла меня за это пинать. Я и сам не рад, что все так вышло. Вообще не знаю, что, черт возьми, мне теперь делать!
Дана присела на край стола и наклонилась к нему.
— А что ты хочешь делать?
— Не знаю. Она прислала мне цветы.
— Что?
— Утром прислала мне красные розы с запиской: «Думай обо мне». И как, дьявольщина, я могу о ней не думать?
— Розы? — Похоже, эта новость Дану позабавила. — Где они?
— Ну… — Флинн поежился. — Я поставил их в спальню. Ерунда какая-то… Такая перемена ролей — это неправильно. Неестественно. Нарушение бесчисленного количества научно обоснованных норм. Я должен вернуть все на место. Только не знаю как… И перестань ухмыляться.
— Ты влип.
— Нет, не влип. Против этого термина я тоже возражаю. Ты работаешь в библиотеке… Имеешь высшее образование… Могла бы подобрать более уместные выражения.
— Мэлори создана для тебя. — Дана поцеловала брата в щеку. — Поздравляю. Я больше на тебя не сержусь.
— Плевать мне, на кого ты сердишься! И речь вовсе не о том, кто для меня создан. Дело в том, что я не создан ни для кого. Я козел. Черствый и эгоистичный. Мне нравится вести такую жизнь — распутную и неорганизованную.
— Точно, ты козел. А вот то, что черствый и эгоистичный, — неправда. Это черствая и эгоистичная сучка Лили тебя в этом убедила. И если ты ей поверил, значит, ты просто глуп.
— Выходит, ты желаешь своей новой подружке глупого козла?
— Возможно. Я люблю тебя, Флинн.
— Господи! Что-то в последнее время у меня с этим перебор… — Он щелкнул сестру по носу. — И я тебя.
— Нет. Скажи: «Я тебя люблю».
— Еще чего!
— Всего три слова, Флинн. Выдави их из себя.
— Я тебя люблю. А теперь уходи.
— У меня еще не все.
Он застонал и повалился на диван.
— Мы с Мо пытаемся вздремнуть — ради сохранения душевного равновесия.
— Лили никогда тебя не любила, Флинн. Она любила твое положение в Вэлли. Ей нравилось, что ее видят с тобой, нравилось присваивать твои идеи. Может, ты и глуп, но кое в чем здорово соображаешь. Она тебя использовала.
— И от этого мне должно стать легче? От осознания, что я позволил себя использовать?
— Прекрати обвинять себя в том, что произошло между тобой и Лили.
— Я себя не обвиняю. Я ненавижу женщин. — Он оскалил зубы в злобной улыбке. — И хочу всего лишь трахать их. Может, ты все-таки уйдешь?
— У тебя в спальне красные розы.
— О господи!
— Ты влип, — повторила Дана и ткнула пальцем ему в живот.
Флинн мужественно перенес болезненный тычок.
— Хочу у тебя кое-что спросить. Кому-нибудь из наших друзей нравилась Лили?
— Нет.
Он выдохнул и воззрился на потолок.
— Я просто проверил.
Раздался стук в дверь. Флинн выругался, а Дана вскочила.
— Я открою, — пропела она. — Может, это опять цветы.
Движимая любопытством, Дана распахнула дверь. И выругалась — так витиевато и грубо, что Флинн и представить себе не мог.
— Отлично сказано, Дылда!
Джордан Хоук, красивый как дьявол, а на взгляд Даны, даже гораздо красивее, подмигнул ей и ленивой походкой снова вошел в ее жизнь.
На какой-то миг ею овладело желание подставить ему подножку. Сдержавшись, Дана просто схватила его за руку, представляя, как выкручивает ее, словно в голливудской драке.
— Эй! Тебя никто не приглашал войти.
— Ты здесь теперь живешь?
Джордан повернулся — легко и непринужденно. Он всегда так двигался. Ростом в шесть дюймов и три фута[32], он был на пять дюймов[33] выше Даны. Когда-то это ей нравилось, но теперь вызывало раздражение.
Он не потолстел, не подурнел, не пал жертвой так часто встречающегося у мужчин облысения. Проклятье! Джордан остался таким же стройным и эффектным, а густые черные волосы точно так же обрамляли худощавое загорелое лицо с пронзительными синими глазами. Губы красиво очерчены и — она это прекрасно знала — очень изобретательны.
Сейчас они сложились в ленивую, насмешливую улыбку, в которую хотелось заехать кулаком.
— Отлично выглядишь, Дана. — Джордан провел рукой по ее волосам, и она инстинктивно отдернула голову.
— Убери лапы. Нет, я здесь не живу. Что тебе нужно?
— Свидание с Джулией Робертс, джем-сейшн с Брюсом Спрингстином и его группой, а еще холодное пиво. А тебе?
— Узнать подробности твоей медленной, мучительной смерти. Что ты здесь делаешь?
— Очевидно, раздражаю тебя. Но это приятное дополнение. Флинн дома?
Не дожидаясь ответа, Хоук обогнул Дану и прошел в гостиную. Мо приподнялся и настороженно зарычал.
— Правильно, Мо! — радостно воскликнула Дана. — Взять его!
Нисколько не обеспокоенный перспективой нападения огромной собаки, Джордан присел на корточки.
— Значит, это и есть знаменитый Мо?
Забыв о душевной травме вследствие посещения ветеринара, пес вскочил. Он прыгнул на Джордана, водрузил передние лапы ему на плечи и приветливо облизал.
Дана лишь скрипнула зубами, когда к счастливому лаю Мо присоединился смех Джордана.
— Ты большой парень, правда? Только посмотрите на эту морду! — Он взъерошил шерсть Мо, почесал пса за ушами и перевел взгляд на Флинна. — Как дела?
— Нормально. Не думал, что ты приедешь так быстро.
— Появилось немного свободного времени. Пиво есть?
— Конечно.
— Не хотелось бы прерывать вашу чрезвычайно трогательную встречу, — голос Даны ледяными стрелами вонзался в затылок Джордана. — Но какого черта он здесь делает?
— Хочу провести пару недель с друзьями в родном городе, — вместо Флинна ответил сам Джордан и обратился к товарищу: — Не возражаешь, если я остановлюсь у тебя?
— Нет, конечно. — Флинн наконец встал с дивана. — Как я рад тебя видеть!
— Ничего не изменилось. Большой дом. Классная собака. Плохой диван.
Флинн со смехом обнял друга.
— Я правда рад!
Дана смотрела на обнявшихся взрослых мужчин, и ее сердце на мгновение смягчилось. Как бы она ни относилась к Джордану Хоуку — а список ее претензий был длинным, — он всегда был верен Флинну. Не просто друг — почти брат.
Но затем взгляд этих ярких синих глаз остановился на ней, и сердце Даны снова окаменело.
— Как насчет пива, Дылда? Мы можем сыграть в игру «воспоминания», и ты расскажешь мне, как умудрилась влипнуть в эту историю с поиском выдуманных ключей.
Дана бросила на брата осуждающий взгляд, затем высоко подняла голову.
— В отличие от вас двоих, у меня есть дела.
— Не хочешь взглянуть на картину?
Эти слова ее едва не остановили, но Дана не позволила любопытству взять верх, чтобы не испортить уход. Не оглянувшись, она прошла прямо к входной двери и выскочила из дома.
Да, ей есть чем заняться. И первое, что она сделает, — вылепит восковую куклу Джордана Хоука и воткнет булавки в чувствительные места.
— Тебе обязательно злить ее? — спросил Флинн.
— Дану бесит одно мое присутствие. — Произнося это, он почувствовал неприятную пустоту внутри. — Почему она здесь не живет? В доме достаточно места.
— Не хочет. — Флинн пожал плечами и повел гостя на кухню. — Желает иметь собственный угол и все такое. Ты же знаешь Дану. Если она что-нибудь вбила себе в голову, спорить бесполезно.
— Это ты мне рассказываешь?
Чтобы успокоить крутившегося под ногами Мо, Флинн достал собачью галету и бросил псу, а затем открыл пиво.
— Ты привез картину?
— Да. Только не представляю, чем она поможет.
— Я тоже. Надеюсь, Мэлори что-нибудь поймет.
— И когда же я увижу эту Мэлори? — Джордан прислонился к кухонной стойке.
— Не знаю. Скоро.
— Мне казалось, время у вас ограничено.
— Да, да. Осталась всего пара недель.
— Проблема, приятель?
— Нет. Возможно. Все так запуталось! Это слишком быстро становится серьезным. Ничего не соображаю.
— Какая она?
— Умная и в то же время забавная. Сексуальная…
— Ты поставил сексуальность на третье место. — Джордан взмахнул бутылкой. — Это серьезно. Что еще?
— Мэлори очень целеустремленная, я бы так это назвал. — Флинн расхаживал по кухне из угла в угол. — Организованная. Честная. Не склонная к фантазиям. Да, именно не склонная к фантазиям, поэтому ее участие в этой истории с ключами переводит сию в разряд реальных, как ни дико это звучит. У нее голубые глаза. — Хеннесси вздохнул. — Большие голубые глаза.
— Самое главное опять в конце списка. Ты в нее влюбился.
Флинн поежился и, чтобы скрыть смущение, поднял бутылку с пивом.
— Есть разные степени влюбленности.
— Справедливо, но если ты так переживаешь, значит, уже увяз по колени и тебя затягивает дальше. Может быть, позвонишь ей? Пусть придет взглянуть на картину. А я взгляну на нее.
— Лучше отложим до завтра…
— Ты ее боишься. Значит, уже по пояс и погружаешься все глубже.
— Заткнись! Просто мне в голову пришла одна идея: пусть Брэд притащит сюда свою картину, и мы втроем как следует рассмотрим обе работы. Попробуем что-нибудь понять — без женщин.
— Согласен. У тебя поесть что-нибудь найдется?
— Вряд ли. Но мы сейчас закажем по телефону. Вот ассортимет и номера. Выбирай.
— На твое усмотрение. Я схожу за вещами.
Все почти так же, как во времена их юности… Если не считать того, что гостиная, в которой они расположились, сейчас стала частью его дома, а не родительского.
Обед выбирал Флинн, поэтому сегодня у них была итальянская кухня. К пиву прибавилась бутылка виски, которую принес Брэд.
Картины стояли у стены рядом друг с другом, а трое друзей расположились на полу. Мо занял диван.
— Я плохо разбираюсь в искусстве… — начал Флинн.
— …но можешь сказать, что тебе нравится, а что нет, — закончил за него Брэд.
— Не будем опускаться до банальностей.
— На самом деле все так и есть, — поддержал друга Джордан. — Искусство по природе своей субъективно. Есть «Банка супа» Уорхола, есть «Расплавленные часы» Дали, есть «Джоконда» да Винчи. У каждого свое представление о прекрасном.
— Невозможно сравнивать «Кувшинки» Моне с «Женщиной в голубом» Пикассо, как невозможно сравнивать Хэммета со Стейнбеком. Все разное — замысел, стиль, техника.
Флинн в притворном ужасе закатил глаза и повернулся в Брэду.
— До того как вы двое залезли в эти интеллектуальные дебри, я хотел сказать, что, на мой взгляд, эти две картины написаны одной рукой. Или один из художников имитировал стиль другого.
— Ага! — Уэйн покрутил в руке стакан с виски и улыбнулся. — Ладно. Согласен. И что это нам даст?
— Очень много, если отправить картину Джордана на экспертизу. Мы уже знаем, что портрет в Ворриорз-Пик и твое полотно, Брэд, разделяет больше пяти столетий. Нужно выяснить, когда была написана третья.
— Пятнадцатый век.
Флинн удивленно посмотрел на Джордана.
— Когда ты проверял?
— Через пару лет после того, как купил картину. Нужно было застраховать кое-какое имущество. Выяснились, что полотно стоит в семь раз больше, чем я за него заплатил. Немного странно, если подумать. «Галерея» не занимается благотворительностью.
— А зачем ты ее вообще купил?
— Понимаешь, меня самого мучил этот вопрос. Я даже не знаю, как оказался там в тот день. У меня не было привычки заходить в «Галерею», но я зашел, увидел эту картину, и она меня… захватила. Мгновение, когда решается судьба, человек обретает власть. Артур вытащит меч из камня, и в это мгновение мир изменится. Возникнет Камелот[34]. Артур объединит народ, будет предан женщиной и другом, породит своего убийцу. На этой картине запечатлен юноша, который через миг станет королем.
— Можно возразить, что Артур был рожден королем.
Джордан отрицательно покачал головой.
— Нет, он стал им, когда взялся за рукоятку Эскалибура. А мог бы пройти мимо. Интересно, стал бы Артур вытаскивать меч, если бы знал, что его ждет? Слава, величие, немного мира и покоя, а потом измена, предательство, война. И преждевременная смерть.
— Да, веселенькая перспектива, — Флинн хотел налить еще виски, но замер с бутылкой в руке. — Погодите! Кажется, я понял. Джордан, твоя картина первая, а твоя, Брэд, — третья! На ней изображен результат решения, принятого в судьбоносный момент, о котором мы говорили. Стал бы король богов мужем смертной женщины и отцом трех ее дочерей, знай заранее судьбу принцесс? Может, тут речь идет о выборе, который мы делаем?
— Допустим, — сказал Брэд. — И что это нам дает?
— Тему. Если согласиться, что картины указывают на место, где находятся ключи, нужно придерживаться этой темы. Первый ключ может быть там, где было принято решение, изменившее судьбы.
— Флинн… — Джордан сосредоточил взгляд на своем стакане. — Ты действительно веришь в то, что эти ключи существуют?
— Верю. Если бы вы участвовали в этом с самого начала, уже давно избавились бы от сомнений. Я не могу этого объяснить, Джордан! И точно так же не поддается объяснению, почему Артур был единственным человеком в мире, способным извлечь Эскалибур из камня.
— А ты что думаешь? — Джордан повернулся к Брэду.
— Стараюсь остаться объективным, а объективность такова, что в этой истории есть невероятные совпадения, настоящие или мнимые. У нас с тобой оказались картины. Мы вернулись в Вэлли вместе с ними. Флинн состоит в близких отношениях с двумя из трех женщин, приглашенных в Ворриорз-Пик. Дана и Джордан тоже знакомы друг с другом. Я купил полотно потому, что был очарован Зоей. Меня как громом поразило. Только эту маленькую подробность я прошу оставить между нами.
— Тебе нравится Зоя? — спросил Флинн.
— Да. Что очень странно, поскольку она меня, похоже, сразу невзлюбила. Я этого не понимаю, — прибавил Уэйн, даже не пытаясь скрыть удивление. — Обычно при знакомстве женщины не испытывают ко мне неприязни.
— Да, на это уходит какое-то время, — согласился Джордан. — Потом они начинают тебя ненавидеть.
— Наоборот. Против моего обаяния невозможно устоять. Как правило.
— Да, я помню, каким обаятельным ты был с Маршей Кент.
— Мне едва сравнялось семнадцать, — замахал руками Брэд.
— У тебя на заднице еще сохранился отпечаток ее ступни? — ехидно поинтересовался Джордан.
— А как насчет ступни Даны на твоих яйцах?
Хоук поморщился.
— Ладно, один — один. У меня вопрос. Две другие девушки на картинах так же похожи на настоящих, как третья на Дану?
— Да, — кивнул Флинн. — Разница, конечно, есть, но лица одни и те же.
— И никаких сомнений относительно датировки картины, Брэд?
— Никаких.
Джордан обхватил ладонями стакан и несколько секунд молча разглядывал лицо Даны. Такое спокойное, бледное, ничего не выражающее.
— Хорошо. Попробую забыть о логике. Трое мужчин, три женщины и три ключа. И чуть больше двух недель, чтобы их найти. — Он снова потянулся за бутылкой. — Это будет нетрудно.
Флинн думал о том, как здорово, что его друзья вернулись. Даже вне связи с загадкой, которую им предстоит разгадать. Вот сейчас, на рассвете, кутаясь в одеяло, приятно сознавать, что в комнате для гостей устраивается на надувном матрасе Джордан. А Брэд уже заснул внизу на диване под охраной Мо.
Ему всегда казалось, что вместе они могут все. Отразить атаку воображаемых инопланетян, мчаться по бездорожью в стареньком «Бьюике», решать нерешаемые задачи. Они всегда поддерживали друг друга.
Когда умирала мать Джордана, они с Брэдом были рядом — дежурили в больнице по ночам.
Когда его бросила Лили, опорой стали друзья.
«В радости и горе, — сентиментально вздохнул Флинн, — мы всегда были вместе. И неважно, какое расстояние нас разделяло».
Но, черт возьми, гораздо лучше, когда друзья рядом! Можно считать, что первый ключ уже почти в замке.
Флинн закрыл глаза и мгновенно заснул.
В доме было темно и очень холодно. Бесцельно блуждая по лабиринту извилистых коридоров, он видел белые облачка пара, вырывавшиеся у него изо рта. Снаружи бушевала гроза: воздух сотрясался от раскатов грома, тьму пронзали злые зигзаги молний.
Во сне он понимал, что идет по коридорам Ворриорз-Пик. Почти ничего не видя, он узнавал этот дом — повороты в коридорах, шероховатые стены под рукой, хотя никогда здесь не был.
Он видел струи дождя, хлеставшие в окно второго этажа, видел голубые блики от вспышек молний на стекле. И размытое пятно собственного лица, отраженное в зеркале.
Он крикнул, и его голос эхом разнесся по дому. Многократное эхо, подобное разбивающейся о скалы волне. Никто не ответил, но он точно знал, что в доме кто-то есть.
Нечто пробиралось по коридорам вместе с ним. Подкрадывалось сзади… Невидимое, неосязаемое… Нечто темное, вынуждавшее его идти вверх по лестнице.
Страх завладевал его сердцем.
По обеим сторонам коридора множество дверей, но все заперты. Заледеневшими пальцами он поворачивал и дергал ручки каждой.
Преследователь подбирался ближе. Теперь он чувствовал зловещее дыхание, какие-то влажные толчки воздуха, смешивающиеся с частыми всхлипами, вырывавшимися из его собственной груди.
Нужно выбираться отсюда, бежать, спасаться. И он ринулся в исхлестанную грозой тьму, а преследователь гнался за ним по пятам с клацающим звуком, похожим на стук когтей по дереву.
Он выскочил на обнесенный перилами балкон, прямо в центр бушующей грозы, где молнии обрушивались с неба на черный камень, от которого поднимался дым. Воздух вспыхивал и снова застывал; струи дождя впивались в кожу, словно осколки стекла.
Бежать было некуда… Ледяные кольца страха сдавливали грудь. Тем не менее он обернулся — нужно было приготовиться к схватке.
Огромная тень приближалась. Она накрыла его прежде, чем он успел поднять сжатые кулаки. Холод пронзил его насквозь, заставил опуститься на колени.
Он почувствовал — изнутри что-то вырывают. Его захлестнули дикая, невыразимая боль и парализующий, лишающий воли ужас. Вырвали душу.
Флинн проснулся, дрожа от холода, весь в поту, и, задыхаясь, сел на постели. Прямо в лицо светило солнце.
Конечно, ему и раньше снились кошмары, но не такие яркие. Никогда во сне он не чувствовал настоящей боли.
Она еще не до конца отпустила. Флинн скрипнул зубами: ледяные иглы пронзали его грудь и живот.
Он попытался убедить себя, что это результат вчерашнего вечера — разговоры полночи, виски, пицца, — хотя сам в это не верил.
Когда боль утихла, Флинн осторожно выбрался из постели и шаркающей походкой, словно старик, добрел до ванной. Он включил горячую воду. Надо поскорее встать под душ, чтобы перестало трясти, но сначала все-таки выпить таблетку.
Флинн протянул руку, чтобы открыть шкафчик с лекарствами и достать аспирин, и увидел в зеркале свое лицо.
Бледная кожа, отблески пережитого шока в глазах — все это было просто скверно. Но остальное…
Волосы мокрые, на коже капли. «Как у человека, попавшего под ливень…» — подумал Флинн и опустился на сиденье унитаза — ноги его не держали.
Это не просто ночной кошмар. Он действительно был в Ворриорз-Пик. Стоял на балконе. И не один.
Значит, это не просто поиск волшебных ключей. Дело не ограничивается головоломкой, за решение которой обещан мешок золота.
Тут что-то еще… Какая-то сила. Темная, могущественная сила.
Он должен выяснить, что происходит, пока с кем-то из них не случилась беда.
Флинн встал под душ, под горячую воду, чтобы она растопила пронизывающий до костей холод. Потом, немного успокоившись, вытерся, проглотил аспирин и натянул спортивные брюки.
Нужно спуститься вниз и сварить кофе, чтобы прийти в себя. Когда в голове прояснится, он разбудит друзей и все им расскажет.
Может, пора уже им троим наведаться в Ворриорз-Пик и вытрясти из Ровены и Питта правду?
На полпути вниз Флинн услышал звонок и громкий лай Мо, бросившегося к двери.
— Ну, ну! Замолчи!
Флинн схватил пса за ошейник, оттащил от двери и свободной рукой открыл ее.
Мэлори сияла, как солнечный луч. Она улыбнулась, шагнула через порог и обняла его за шею.
— Доброе утро!
Губы Мэлори прильнули к его губам. Пальцы Флинна, державшие ошейник Мо, ослабли и через секунду нырнули в ее волосы. Боль и страх, с которыми он проснулся, исчезли.
В это мгновение Флинн Хеннесси почувствовал, что для него нет ничего невозможного.
Пес оставил попытки протиснуться между ними и с лаем прыгал вокруг, требуя внимания.
— Господи, Хеннесси, не мог бы ты сказать своей собаке… — Джордан, появившийся на верхних ступеньках лестницы, умолк.
Внизу в лучах солнца стояли его друг и женщина, ничего не замечая вокруг. Даже когда Флинн разомкнул объятия и посмотрел наверх, у него был вид человека, идущего ко дну. Причем с радостью.
— Доброе утро. Простите, что помешал. Вы, должно быть, Мэлори.
— Должно быть. — Мысли ее слегка путались после поцелуя, но в одном Мэлори не сомневалась: перед ней стоит красивый парень, а из одежды на нем только черные боксерские трусы. — Прошу прощения. Я не знала, что у Флинна гости… Ой. — В голове у нее наконец прояснилось. — Вы Джордан Хоук! Я ваша поклонница.
— Спасибо.
— Притормози. — Флинн поднял руку, увидев, что Джордан стал спускаться по лестнице. — Надень хотя бы штаны.
— Обязательно.
— Пойдем. Мне нужно выпустить Мо на задний двор.
Флинн потянул Мэлори за руку, пытаясь сдвинуть с места, к которому она, казалось, приросла, когда увидела Джордана. Но, проходя мимо гостиной, девушка опять остановилась.
На диване лицом вниз лежал Брэд, свесив руку и ногу. Одежды на нем было не больше, чем на Джордане, только трусы оказались белые, а не черные.
Мэлори отметила, что у наследника империи Уэйнов симпатичная задница.
— Вечеринка с ночевкой?
— У парней не бывает вечеринок с ночевкой. Мы просто веселимся. Мо! — Флинн позвал пса, который вошел в комнату и стал облизывать ту часть лица Брэда, которая не была вдавлена в подушку. — Уэйн всегда славился способностью спать как убитый.
— Да, похоже. Хорошо, что твои друзья вернулись.
— Еще бы не хорошо! — Флинн потянул ее за собой на кухню. Мо опередил их и уже стоял, приплясывая, у двери во двор, словно ждал тут несколько часов. Как только Флинн открыл дверь, пес стремглав выскочил наружу.
— Давай я сварю кофе, — предложила Мэлори.
— Неужели? Сваришь?
— Включено в пакет услуг. — Банка кофе как раз стояла на кухонном столе, и Мэлори отмерила порцию на полную кофеварку. — Если ты на мне женишься, я буду варить кофе каждое утро. Естественно, предполагается, что ты будешь ежедневно выносить мусор. — Она с улыбкой оглянулась на Флинна. — Я сторонница распределения домашних обязанностей.
— Понятно.
— И противница того, чтобы отказывать мужу в сексе.
— Это большой плюс.
Мэлори рассмеялась и стала наливать воду.
— Мне нравится тебя нервировать. Похоже, я еще никогда не нервировала мужчину. Хотя… — Она включила кофеварку и повернулась к Флинну. — Раньше я никогда не влюблялась. По крайней мере, так.
— Мэлори…
— Я очень решительная женщина, Флинн.
— О да! В этом не приходится сомневаться. — Он попятился, увидев, что Мэлори шагнула к нему. — Просто я думаю, что нам…
— Что? — Она уперлась ладонями ему в грудь.
— Видишь? От одного твоего взгляда у меня все вылетает из головы.
— Думаю, это хороший признак. — Мэлори коснулась губами его губ.
— Кажется, это превращается в наваждение, — сказал вошедший на кухню Хоук. — Извините.
— Ерунда. — Мэлори пригладила волосы и стала искать чистые чашки. — Я заскочила на минуту, чтобы попросить Флинна жениться на мне. Приятно познакомиться с еще одним его другом. Вы надолго вернулись к нам в город?
— Пока не знаю. А что он вам ответил?
— Понимаете, Флинн не в состоянии произносить связные предложения, когда я завожу речь о любви и браке. Довольно странно, если учесть, что он журналист.
— Эй, вам не кажется, что я еще здесь? — поинтересовался Флинн.
— Молодцы! Сварили кофе… — На кухню, спотыкаясь, вошел Брэд. Увидев Мэлори, он заморгал и попятился. — Прошу прощения.
Она улыбнулась и поставила на стол три чашки.
— Этот дом полон привлекательных мужчин, и всех я видела без одежды. Моя жизнь явно изменилась к лучшему. Вам какой кофе, Джордан?
— Черный, пожалуйста. И ему тоже. — Хоук кивнул на Брэда и прислонился к стойке, наблюдая, как Мэлори наливает кофе. — Флинн сказал, что вы умная, забавная и сексуальная. Это правда.
— Спасибо. Мне нужно бежать. У меня встреча — подписываю бумаги.
— Какие бумаги? — удивился Флинн.
— Договор с Даной и Зоей. Я думала, Дана тебе рассказала.
— О чем?
— Мы вместе покупаем дом и открываем свое дело.
— Какой дом? Какое дело?
— Дом на Оклиф. И наш бизнес. Вернее, не один, а три. Моя художественная галерея, книжный магазин Даны и парикмахерский салон Зои. Мы и название придумали. «Каприз».
— Ну и дела! — Джордан выразил мнение всех троих.
— Сама не могу поверить, что на это решилась! — Мэлори прижала руку к груди. — Так не похоже на меня! Я в ужасе. Но мне действительно пора, опаздывать нельзя. — Она шагнула к Флинну, ладонями обхватила его изумленное лицо и снова поцеловала. — Позвоню тебе позже. Надеюсь, ты поместишь статью о нашем новом предприятии. Рада была познакомиться, Джордан.
— Я тоже. — Хоук не отрывал от Мэлори взгляд, пока она шла по коридору. — Красивые ноги, убийственные глаза. Такие яркие, что можно осветить пещеру. Огонь, а не женщина.
Губы Флинна еще помнили вкус ее губ.
— Это точно. И что я буду с ней делать?
— Разберешься. — Джордан взял чашку с кофе. — Или она разберется.
— Да уж. — Флинн потер грудь — там, где находилось сердце. Оно трепетало. Наверное, так бывает, когда держишь в руках огонь. — Выпью еще кофе, а потом мне нужно вам с Брэдом кое-что рассказать. Вы, парни, не представляете, что мне приснилось этой ночью.
