• Следствие ведет Ева Даллас, #52

Глава восемнадцатая

 — Я не собираюсь возвращаться в Манхэттен, — сказала Ева.

 — Подвези меня докуда сможешь, а там я вызову такси.

 Пока машина летела по улицам, Рио что-то быстро печатала.

 — Сорок девять, Даллас. У них у всех есть такие сувениры?

 — Пока не могу сказать.

 — Мне нужно посмотреть, что на диске.

 — Когда сброшу содержимое в компьютер, пришлю тебе копию. Послушай, Рио, я заберу его домой. Деньги тоже. Пересчитаю под запись, упакую и оформлю. Но в хранилище вещдоков они попадут только завтра. Скорее всего, завтра утром.

 Рио закончила печатать и убрала ППК.

 — Даллас, во-первых, я нисколько не опасаюсь, что ты сокроешь улики, а во-вторых, в той крепости, где ты живешь, они не в меньшей, если не в большей безопасности, чем в Центральном.

 — Прекрасно. А вот волосы я попрошу тебя отвезти в лабораторию к Харво. С этим ждать нельзя. Нужно срочно приступить к установлению личностей жертв.

 — Отвезу, не вопрос. С тобой все в порядке?

 — Сорок девять… Чего только не делают люди друг с другом! Мне все время кажется, что меня уже ничем нельзя удивить. Оказывается, можно.

 — Если братство существует настолько давно, первой жертве сейчас лет шестьдесят, а то и семьдесят. Прошло почти полвека. Срок исковой давности истек. Надеюсь, для нее все осталось далеко позади.

 Осталось, подумала Ева. Такое всегда остается где-то позади. Сидит в темном углу у тебя за спиной и мерзко хихикает.

 — Первым делом наведаюсь к Истердею. Возможно, наша находка поможет что-нибудь из него вытрясти. — Ева стиснула зубы. — Использую его жену, если понадобится. Потом поговорю с мистером Мирой и поеду домой.

 — Могу поймать такси рядом с домом Истердея. Хочешь, загляну к нему вместе с тобой — надавлю на него авторитетом, прежде чем отправиться в лабораторию к Харво?

 Ева немного подумала.

 — Давай, почему бы нет?

 Она снова припарковалась во втором ряду — ей уже на все было наплевать, — и подошла к двери.

 Открыла та же женщина, что и в первый раз.

 — Лейтенант… Даллас, если не ошибаюсь?

 — Да, и заместитель окружного прокурора Шер Рио. Нам нужно поговорить с мистером Истердеем.

 — Входите, пожалуйста. Сейчас позову миссис Истердей. Она в комнате отдыха, а мистер Истердей спит наверху. Принести вам чаю или кофе? — спросила домработница, проведя их в гостиную.

 — Нет, спасибо.

 — Красивый дом, — заметила Рио, когда домработница вышла. — Нарядно и элегантно. Приятно посидеть у огня в такой день. Итак… — Она стянула перчатки. — Как держаться? Мрачно или сочувственно?

 — Мрачно пойдет. Все более чем мрачно.

 В комнату вошла Петра Истердей.

 — Лейтенант, у вас есть новости? Вы нашли того, кто убил Эдварда с Джонасом?

 — Мы прорабатываем новую версию. Это заместитель окружного прокурора Шер Рио.

 — Присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу помочь?

 — Нам нужно поговорить с вашим мужем.

 — Знаю, это важно, но он так расстроен… Сами можете представить.

 О да, Ева вполне могла представить.

 — Маршалл хотел поехать к Мэнди, помочь ей с подготовкой похорон, а я наотрез отказалась его отпускать, и теперь он на меня сердится. Но я все равно решила последовать вашему совету.

 — Муж должен быть вам благодарен. Однако нам нужно с ним поговорить. Немедленно.

 — Хорошо-хорошо. Пойду скажу ему. Дайте мне несколько минут. Как я уже говорила, Маршалл на меня сердится. Я оставила его одного, чтобы немного отдохнул.

 Миссис Истердей вышла из гостиной и взбежала вверх по лестнице. В каждом ее шаге чувствовалась тревога.

 — Когда ты сказала, что она ничего не знает, я не поверила. — Рио опустилась в кресло. — Теперь верю. Не напугана, не злится — просто волнуется за мужа.

 — Петра любит Истердея и доверяет ему. Когда она узнает, чем он занимался, это ее убьет. Еще одна жертва. Можешь присвоить ей номер пятьдесят.

 Ева шагала взад-вперед. Ей нужно было двигаться, двигаться, двигаться. Она глянула в сторону лестницы, хотела подойти, может быть даже подняться, но тут по ступенькам сбежала Петра.

 — Маршалл исчез. Наверху его нет. Пыталась звонить Мэнди, но она не отвечает. Он оставил мне записку.

 Дрожащей рукой она протянула записку Еве. В ней было всего одно слово: «Прости».

 — Ничего не понимаю! О чем он только думал? Вы можете его найти? Если какой-то псих убивает его друзей…

 Проскочил мимо копов, которых Ева оставила следить за домом. Надо было разместить их в самом доме — у обоих выходов.

 — Я поднимусь на второй этаж.

 — Вы мне не верите?

 — Верю, миссис Истердей. Я поднимусь на второй этаж, а вы пойдете со мной и посмотрите, не взял ли он с собой чего-нибудь.

 — Хорошо, если это поможет. Пожалуйста, быстрее. Я спросила домашний компьютер, где Маршалл, и он ответил, что в доме его нет — ушел более двух часов назад. Знаю, муж хотел помочь… помочь своим друзьям… — говорила Петра, поднимаясь по лестнице. — Но он должен быть здесь, в безопасности, должен отдыхать.

 Они миновали несколько комнат, еще одну гостиную и наконец вошли в большую спальню.

 Кремовое покрывало было смято, шоколадно-коричневый плед скомкан, как будто на постели кто-то пытался отдыхать. В камине негромко потрескивал огонь.

 — Надо было остаться с ним, заглядывать к нему…

 — Проверьте, пожалуйста, не взял ли он с собой чего-нибудь.

 — Зачем ему брать с собой вещи?

 — Проверьте, пожалуйста, — повторила Ева.

 Петра с легким раздражением подошла к шкафу и распахнула створки больших дверей. Ева встала позади нее, глядя, как она отодвигает панель в задней стенке.

 — Ему совершенно не за чем…

 — Здесь вы храните чемоданы. — Ева шагнула внутрь. — Что он забрал?

 — Свой складной чемодан… Не понимаю… — Петра открыла ящик комода. — Боже! Свитер, который внучка подарила ему на Рождество. Сама связала. Маршалл его очень любит. А еще… даже не знаю… несколько рубашек, кажется. И брюк. Собрал вещи и уехал. Как же так?

 — У мистера Истердея есть в доме наличность?

 — Что?.. Ах да, у нас обоих есть. В сейфе.

 Петра активировала скрытый механизм, и комод отъехал в сторону, открыв встроенный в стену сейф. Дверца была не заперта, и Петра распахнула ее настежь.

 — Пусто. Маршалл держал здесь деньги. Драгоценности хранятся отдельно.

 — Вы знали код к сейфу мужа? Знали, что он там прячет?

 — Нет, это же его сейф. У меня свой. Мы уважаем право друг друга на… Боже мой, он собрал вещи и уехал, потому что боялся, что они придут сюда и причинят мне вред. — С побелевшим от волнения лицом Петра прижала к груди сжатые в кулаки руки. — Вы должны его найти! Пожалуйста!

 — У него есть кабинет?

 — Да, сюда, пожалуйста. Разве вы не можете разослать ориентировку или что вы там обычно делаете? Мне нужно составить отчет, заявление?

 — Мы будем его искать, — заверила Ева. — Мне нужно ваше разрешение на то, чтобы вызвать поисковую команду, а также чтобы отдел электронного сыска забрал и просканировал электронику.

 — Я на все согласна, если это поможет. Я жена юриста и знаю, что не должна бы соглашаться, но я на все пойду, лишь бы вы доставили его домой живым и невредимым. Попробую позвонить родственникам Джонаса. А вдруг…

 Петра выбежала из кабинета, оставив Еву и Рио одних.

 — Ударился в бега.

 — По крайней мере, попытался. — Ева достала рацию. — Диспетчер? Говорит лейтенант Ева Даллас. Передайте ориентировку на розыск Маршалла Истердея.

 Ушел почти час на то, чтобы вызвать поисковую команду и отослать детективов, следящих за домом. Ева распорядилась насчет конфискации электроники, допросила Петру и прислугу. Просмотрела запись, как Истердей выскальзывает в заднюю дверь с чемоданом в руках. Лицо испуганное и виноватое.

 Истердей оказался слишком умен, чтобы сесть на такси, — Ева проверила. Возможно, поймал такси в нескольких кварталах от дома или вызвал автомобиль. Однако не в той компании, в которой обычно, — она проверила и это. А может, просто шел пешком, пока не затерялся на улицах города.

 — Фора у него небольшая, — заметила Рио, пока ждала такси. — Ты ведь уже уведомила транспортные станции — общественные и частные.

 — На его месте я бы вызвала машину из Нью-Джерси и уехала из города — в тот же Нью-Джерси, на север Нью-Йорка или в Пенсильванию. Там наняла бы другую машину и отправилась еще куда-нибудь. А потом с паспортом, который у меня, естественно, есть, села на самолет и полетела в другую страну, у которой нет договора об экстрадиции с США. Сменила бы имя, внешность, цвет волос — и вуаля.

 — Ты коп, и тебе, пожалуй, все это сошло бы с рук. Но Истердей не рассуждает настолько трезво. А вот и мое такси. Если понадоблюсь — позвони.

 Ева села за руль и с тяжелым сердцем поехала еще раз допросить Денниса Миру.

 Она не ожидала, что откроет сам Деннис. В глубине души Ева надеялась, что он будет еще в университете и тем самым избавит ее от неприятной обязанности. Однако Деннис стоял на пороге в застегнутом наперекосяк кардигане и смотрел на нее своими добрыми улыбающимися глазами.

 — Ну разве не замечательно? Не успела Джилли уйти к друзьям, как вы приехали составить мне компанию. Не стойте на холоде — входите.

 — Извините, что побеспокоила.

 — Нисколько. Занятия у меня сегодня только с утра, и мысли весь день вертятся вокруг неприятных предметов.

 Деннис взял у Евы пальто, прежде чем она успела его остановить, и так и остался стоять с ним в руках, словно позабыл, что собирался делать.

 — Я ненадолго. Может, повесить его на стул?

 — Конечно. По-простому, по-семейному. Чем вас угостить?

 — Ничем, спасибо. Мистер Мира, я очень сожалею, но мне придется затронуть те самые неприятные предметы.

 — Разумеется, — непринужденно ответил Деннис и ласково подтолкнул Еву к стулу. — Лучше сразу перейти к ним, а не вертеться вокруг да около. Вы правы.

 — Вы знаете Фредерика Бетца?

 — Его убили?

 — Нет. Пока нет. Похитили — в этом я убеждена. В ходе расследования мы… я нашла ключи. Два обычных и две ключ-карты. Одна карта от банковской ячейки, в которой целая куча денег.

 — Да, похоже на Фреда. Прятать деньги про запас — вполне в его духе.

 — Еще я нашла сорок девять запечатанных пакетиков.

 — С наркотиками? — Зеленые глаза Денниса удивленно расширились. — Никогда бы не подумал. Он же химик — мог бы сам смешать что и когда ему нужно.

 — Не с наркотиками. В каждом пакетике прядь волос. На каждом имя. Женское имя.

 Деннис как-то сразу поник, и у Евы болезненно сжалось сердце.

 — И вы не думаете, что женщины срезали их добровольно.

 — Мистер Мира, я считаю, что у Бетца, Вайманна, вашего кузена, Маршалла Истердея, Итана Макнейми и Уильяма Стивенсона было что-то вроде клуба, который они называли братством. Начиная с колледжа они выбирали себе жертв и насиловали их.

 — Эдвард… — пробормотал Деннис, пристально глядя в огонь. — Я знал этих людей. Не близко. Не очень близко. А теперь думаю, что и вовсе не знал. Уильям Стивенсон… Уилли — так ведь его называли?

 — Билли.

 — Да, Билли. Он ведь, кажется, умер довольно давно? Точно не помню.

 — Давно.

 — А Итан… В колледже он нравился мне больше остальных. Мы оба играли в университетской футбольной команде, так что я знал его немного лучше. Он живет в Европе, если не ошибаюсь. — Деннис направил на Еву исполненный боли взгляд. — Вы хотите спросить, знал ли я?

 — Нет. Понимаю, что не знали.

 — А должен был бы знать… Я подозревал, что у них есть какие-то тайны, и думал… Если честно, даже не помню, что тогда думал, но чувство было такое, будто я лишний. Поначалу я обижался, когда Эдвард от меня отмахивался. У него вечно не хватало на меня времени. Мы почти не виделись.

 — Они снимали отдельный дом.

 — Да, жили вместе. Своего рода маленькое студенческое общество или… ну да, братство, — печально пробормотал Деннис.

 — Вы знаете, где этот дом?

 — К сожалению, нет. Эдвард прямо заявил, что это не мое дело. Думаю, они часто устраивали вечеринки, однако меня не приглашали. Кампус уже в те годы был очень велик и очень хорошо охранялся из-за Городских войн, но я никогда не навещал Эдварда в колледже. — Деннис опять поглядел в огонь. — Понимаю. Вы считаете, что все началось еще там, в том доме. Теперь ясно, почему Эдвард был со мной так жесток. Почему дал понять, что я не вхожу в это их… общество. Братство. Хотелось бы верить, что он пытался защитить меня, однако Эдвард защищал только себя. Я любил кузена, но непременно остановил бы его. Нашел бы способ остановить.

 — Он это понимал.

 — Сколько, вы сказали? Сколько имен?

 — Сорок девять. — Ева немного помедлила, но все же продолжила: — Некоторые пакетики запечатаны давно, некоторые… недавно.

 Деннис с ужасом посмотрел на нее.

 — Думаете, они до сих пор?.. Думаете, все эти годы они продолжали?..

 — А зачем останавливаться, если все сходит им с рук?

 — И ведь не просто напились или обкололись и потеряли контроль над собой… Нет, это бы тоже их не оправдало, но то, о чем вы говорите… Холодный расчет. План, составленный и осуществленный дикой стаей. Бешеными животными. Нет, нет, нет… не животными.

 Деннис на мгновение поднес пальцы к глазам и уронил руки на колени. Отчаяние у него на лице пронзило Еву в самое сердце.

 — Не животными, а людьми, которые возомнили, будто у них есть право так поступать. Они хуже, гораздо хуже животных.

 В следующее мгновение отчаяние сменилось гневом:

 — У Эдварда дочь! Как можно совершать такое и не думать, каково было бы тебе, если бы подобное произошло с твоим собственным ребенком? У его дочери тоже есть дочь. Боже милостивый… Это и погубило Эдварда — его же собственная гордыня и жестокость.

 — Мне очень жаль. Мистер Мира, я не сумею спасти Бетца. Клянусь, я пыталась, но вряд ли мы успеем его найти. Истердей сбежал. Я сделаю все возможное, чтобы его отыскать. Не только для того, чтобы он ответил за содеянное. Если убийцы найдут его первыми, он труп. Убийство не есть правосудие. То, что сделали с вашим кузеном, нельзя считать правосудием. Наверное, вы думаете, будто я именно так и считаю — из-за того, что со мной произошло, — но…

 В глазах Денниса отразилось сначала потрясение, затем скорбь и наконец такое острое сострадание, что внутри у Евы все затрепетало.

 — Я… я думала, доктор Мира вам рассказала.

 — О нет! Шарлотта никогда бы не предала чужое доверие. Милая моя девочка… мне так жаль. То, что вы делаете каждый день, так благородно… и так опасно.

 — Это произошло не на работе. — Еве хотелось встать, выйти из комнаты, сбежать от его кроткого сострадания, но ноги у нее превратились в желе. — Я была тогда ребенком, — услышала она собственный голос. — Это сделал мой отец.

 Деннис подошел, взял ее холодные руки в свои. Не говоря ни слова, поднял на ноги и притянул к себе — так нежно, что Ева почувствовала, что вот-вот разрыдается.

 — Все в порядке… со мной все в порядке… — выдавила она наконец, начиная дрожать.

 — Тише… тише… Здесь вы в безопасности…

 — Это было очень давно… я…

 — Само по себе время не лечит, что бы там ни говорили. Все зависит от того, как мы это время используем.

 Деннис гладил Еву по спине, прямо как Рорк, а горло ей словно раскаленные угли жгли слезы.

 — Присядьте. Присядьте и подождите минутку. Я сейчас.

 — Мне нужно идти…

 Он усадил Еву в кресло, дотронулся до ее щеки.

 — Сидите и ждите.

 Ева послушно осталась ждать, стараясь вновь обрести равновесие. Она-то думала, Мира все ему рассказала. Конечно, соблюдение врачебной тайны… но ведь они женаты чуть ли не целую вечность. Неужели семейные узы не перевешивают… Нет. Разумеется, не перевешивают. И оба они понимают это и уважают.

 Ева закрыла глаза, заставила себя дышать глубоко и медленно.

 Ну вот, вывалила собственные проблемы на человека, которому и без того тяжело. Нужно взять себя в руки и продолжить работу.

 Деннис вернулся — косо застегнутый жакет, домашние тапочки, в руках — две изящные чашки на изящных блюдцах. При одном взгляде на него к глазам подкатили слезы.

 — Сейчас выпьем вкусного чаю с хорошей порцией бренди. Это всегда помогает.

 Еве не хватило духу признаться, что она не любит ни чай, ни бренди.

 — Пейте.

 Ева послушно сделала глоток. Какой бы волшебный ингредиент ни добавил в чашку Деннис, ощущение было такое, словно по душе погладили теплой рукой. Она отпила еще.

 — Простите, мистер Мира. Речь ведь не обо мне. Я просто хотела заверить вас, что сделаю все возможное, чтобы найти убийц вашего кузена.

 — Не сомневаюсь. Не нужно оправдываться. И вы не обязаны рассказывать мне то, о чем вам неприятно говорить. Но если вы готовы ответить, я хотел бы спросить: где была ваша мать?

 — Мать была ничем не лучше отца. Может быть, даже хуже. Она меня ненавидела и бросила. Просто взяла и ушла. Мать умерла. Я ее не убивала. Я убила его, но ее не убивала. — Ева закрыла глаза. — Господи…

 — Неужели вы думаете, я стану вас осуждать? Моя храбрая девочка, вы судите себя слишком строго.

 — Нет, я… Я сделала то, что должна была сделать, — знаю.

 — Но это расследование возвращает вас в прошлое, и вы не можете забыть. А ведь вы вправе забыть.

 — Если я забуду, значит, он победил. Если я забуду, то не заслуживаю носить полицейский значок.

 — Слишком строго судите… — тихо повторил Деннис. — Сколько лет вам было?

 — Восемь. Когда меня нашли, сказали, что мне восемь. Никто не знал, кто меня изнасиловал и сломал мне руку. Не знал, что я его убила. То есть в Министерстве национальной безопасности знали — все очень запутанно, — а полиция и врачи нет. Сама я не помнила — не желала помнить. Блокировала воспоминания.

 Его добрые глаза неотрывно смотрели на нее.

 — Нормальная реакция. Вы же были всего лишь ребенком. Ребенок не должен бояться собственного отца. Отец не должен покушаться на собственного ребенка. Биология — всего лишь наука. Мир не объяснить одной наукой, а человеческое сердце — ДНК и генами. Он никогда не был вашим отцом в истинном смысле слова. Надеюсь, вы это понимаете.

 Самая суть, подумала Ева. Конечно, он смотрит в самую суть.

 — Я над этим работаю. — Кончай и уходи, сказала она себе. — Отец меня запирал. Мне даже имени не дали — для них я была всего лишь вещью. Он запирал меня, когда уходил из дома. Как изнасиловал в первый раз, не помню. Все дни слились в один, кроме последнего. Отец вернулся домой — мы жили в Далласе, поэтому в приюте мне дали такую фамилию. Он был пьян, однако недостаточно. Ударил меня — я упала. Пыталась сопротивляться, но от этого стало только хуже. Он сломал мне руку. Я увидела собственную боль — ослепительную белую вспышку боли. Нашарила ножик, который сама же уронила на пол. Пока отца не было, я искала что-нибудь поесть. Мне так хотелось есть… Мои пальцы сомкнулись на рукоятке. Я вонзила нож и продолжала вонзать снова и снова, пока меня всю не залило его кровью. Пока он не умер. Всего лишь маленький ножик… Наверное, мне повезло — случайно перерезала артерию. Как бы там ни было… — Ева перевела дыхание, отпила еще чаю. — Меня нашли на улице. Я выбралась из дома и бродила по городу. Сама я ничего этого не помнила.

 — Но теперь помните.

 — Все вернулось несколько лет назад. У меня бывали слабые проблески, кошмары, кое-какие воспоминания, но я их блокировала. А несколько лет назад все вернулось. Доктор Мира мне помогала. Даже когда я не хотела ее помощи.

 — Конечно. Она прекрасная и гениальная женщина и очень вас любит. А Рорк? Ему вы рассказали?

 — Думаю, он и послужил спусковым крючком. Или пальцем на спусковом крючке. Да, я ему рассказала.

 — Хорошо. Это правильно. Он славный молодой человек и любит вас до безумия. Найти настоящего спутника жизни — большой подарок и большая редкость.

 Суть самой сути, подумала Ева. Он и ее увидел.

 — Сама не знаю, как это случилось, но даже когда Рорк выводит меня из себя, я все равно благодарна, что все-таки случилось.

 — Прекрасное описание счастливого брака.

 — Я не собиралась приезжать сюда и рассказывать вам об этом, просто… вы мне дороги, мистер Мира. Что бы ни совершил Эдвард, вы потеряли близкого человека. Я сделаю все, чтобы вычислить, найти и остановить тех, кто отнял у него жизнь. Клянусь.

 — Вы принесли клятву, когда стали офицером. Как давно вы служите в полиции? Не могу припомнить.

 — Лет двенадцать.

 — А ведь такая молодая… — Деннис улыбнулся той ласковой, чуть мечтательной улыбкой, от которой у Евы таяло сердце. — Вы принесли клятву задолго до сегодняшнего дня, и, судя по тому, что я знаю, что я вижу, вы ее сдержали. Только посмотрите, какой женщиной вы стали. Лейтенант Ева Даллас, сильная, умная и смелая. Простите меня, но в эту минуту я чувствую, что Эдвард вас не стоит. Зато его дети стоят, и ради них я благодарен, что вы сдержите клятву.

 — Коп служит и защищает, и этого каждый достоин. А вот вас Эдвард действительно не стоит. Мне нужно возвращаться к работе.

 Когда Ева встала с кресла, Деннис тоже поднялся и снова обнял ее.

 — Я вами горжусь.

 — Господи, мистер Мира…

 Слезы подступили к горлу, к глазам. Кажется, все ее существо обратилось в слезы.

 — Ну-ну… — Деннис отстранился и начал рыться в карманах брюк и жакета. — Вечно платка нет там, где ожидаешь.

 — Ничего. — Ева утерла слезы руками. — Спасибо. Спасибо за все. — Она поспешно схватила пальто, боясь, что совсем раскиснет. — С вами все будет хорошо?

 — Да, Чарли скоро вернется. Все хорошо.

 Однако когда Ева уходила, Деннис сидел у огня и горевал о том, что человек, которого он якобы знал, умер — во всех смыслах слова. А еще горевал о маленькой девочке, которой не знал совсем и которую никто не защитил.

 Ева достала впитывающие салфетки из набора криминалиста и высморкалась. Затем отыскала в бардачке темные очки. Рорка они не обманут, но, быть может, помогут проскочить мимо Соммерсета.

 Ей хотелось поскорее попасть домой, окунуть лицо в миску ледяной воды и приняться за работу.

 Ева говорила правду, когда сказала Деннису Мире, что шансы спасти Фредерика Бетца практически равны нулю. Если она не ошиблась в этом… сестринстве, Су и компания не станут приканчивать Бетца у него дома, потому что знают: Ева их ищет.

 Нужно опознать дом с картины Даунинг, если, конечно, чутье ее не обманывает и он действительно существует или когда-то существовал.

 Нужно найти дверь, которую открывает вторая ключ-карта из тайника.

 Наконец, нужно посмотреть запись.

 Но пока все это в сторону.

 Истердей, думала Ева, ведя машину. Он напуган, доведен до отчаяния, хочет и выжить, и сбежать.

 «Прости меня».

 Оставленная жене записка ясно говорит, что Истердей знает: то, чем он занимался — чем они все занимались, — скоро выплывет наружу.

 Куда ему бежать?

 Рио права: фора у Истердея небольшая. Если он сразу не уехал из города, выбраться ему будет нелегко. Тем более что на руках у него только те деньги, которые он забрал из сейфа. Кредитной или дебетовой картой воспользоваться Истердей не может: полиция тут же узнает. Путешествие на самолете, поезде, машине или другом транспортном средстве он тоже не оплачивал.

 Истердей не из тех, кто станет отсиживаться в ночлежке. Отель? Возможно, но отель не гарантирует приватности. Вся принадлежащая «братьям» недвижимость под наблюдением. Если же о какой-то Резиденции Еве неизвестно, Петра наверняка бы сообщила. Она напугана и хочет одного: чтобы муж вернулся живым и невредимым.

 Простит ли она, когда узнает, почему он сбежал?

 Это тебя не касается, сказала себе Ева и чуть не разрыдалась от облегчения, въехав в ворота дома.

 Она усилием воли взяла себя в руки. Нужно проскользнуть мимо Соммерсета и подняться наверх. И нельзя раскисать на глазах у Рорка. У нее нет на это времени.

 Ева вылезла из машины, забрала с заднего сиденья пакет с уликами, еще раз спросила себя, не стоило ли самой отвезти волосы в лабораторию вместо того, чтобы поручать это Рио.

 Так быстрее, решила она, а чем быстрее, тем лучше.

 Ева подошла к двери. Главное, просто идти и не останавливаться.

 Облегчение от того, что в прихожей не оказалось Соммерсета, высушило готовые хлынуть слезы. Она взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и сразу пошла в кабинет. Затем услышала голос Соммерсета и замерла на месте.

 — Лет тридцать таких не видел, если не больше.

 — Мальчишкой я стащил такой в магазине — еще до того, как мы с тобой познакомились. Модель уже тогда устарела, но никогда не знаешь, на чем можно немного подзаработать. Упер его вместе с целой стопкой дисков. На них оказалась старинная порнушка, и мы с ребятами здорово тогда просветились. Я продал его Мику… Нет-нет, не Мику, Брайану, много лет спустя. Насколько мне известно, проигрыватель все еще у него.

 — Я так понимаю, к этому порнушка не прилагается?

 — Увы.

 — Где ты его раздобыл?

 — Один мой подчиненный собирает все что ни попадя. Клянется, будто проигрыватель работает как новенький. Проблема, как видишь, в том, чтобы подсоединить его к компу.

 — Подсоединишь к компьютеру и выведешь изображение на экран?

 — План именно такой. Черт… Дай-ка мне вон тот гаечный ключ. Штепсель не подходит по размеру, но, думаю, я сумею его заменить.

 Ева подумала, не уйти ли потихоньку в спальню и не умыть лицо. Однако она и так потратила на себя слишком много времени, поэтому расправила плечи и решительно вошла в кабинет. Рорк сидел за столом и возился с ее компьютером и каким-то черным ящиком. Соммерсет заглядывал ему через плечо.

 — Вот и ты, — сказал Рорк, не поднимая головы. — А я тут соединяю старинное с современным. Осталось немного.

 — Отлично.

 Когда Соммерсет взглянул на нее, Ева поняла, что темными очками никого не обманешь. Дворецкий положил руку на плечо Рорку, легонько сжал и выпрямился.

 — Не буду мешать, — сказал он, когда Рорк поднял голову и посмотрел на Еву.

 Пожалуй, она должна быть благодарна Соммерсету, ведь он просто вышел из комнаты и не поставил ее в неловкое положение.

 — Что случилось? — спросил Рорк.

 — Много чего.

 — Ты плакала.

 — Просто небольшой нервный срыв. Послушай, ты занят очень важным делом. Я все тебе расскажу, в том числе про срыв, только не бросай то, чем занимаешься. Пойду сварю кофе.

 — Тебе нужно поспать.

 — Возможно, но это сейчас не вариант. Земля все еще подрагивает у меня под ногами, так что дай мне прийти в себя.

 — Хорошо.

 Рорк потянулся за очередным инструментом, а Ева пошла на кухню, чтобы сварить кофейник черного кофе.