• Ирландская трилогия, #1

Глава 10

 Когда Джуд проснулась, в голове отплясывали маленькие человечки в деревянных сабо. Она могла отсчитать ритм, который отстукивал в висках каждый крошечный каблучок. Это скорее приводило в замешательство, чем было неприятно. Веки Джуд подрагивали, когда она осторожно приоткрыла глаза.

 Зашипев от яркого света, девушка зажмурилась, после чего приоткрыла глаза с еще большей осторожностью. Повсюду была одежда. Сначала она подумала, что по комнате прошелся ураган, вроде того, что перенес Дороти в Страну Оз, и разбросал вещи по всей комнате. Тогда стало бы понятно, почему она полуголая лежит поперек кровати лицом вниз.

 Джуд задержала дыхание, услышав тихое сопение под кроватью. В лучшем случае, представила девушка, это грызуны, в худшем — одна из тех безумных маленьких куколок, которые оживают и своими ножами наносят удары людям по рукам и ногам, что по неосторожности свисают во сне над кроватью.

 Джуд с детства видела кошмары об этих куклах и никогда не позволяла никаким частям своего тела свисать с кровати. На всякий случай. Что бы там ни было, Джуд осталась с этим наедине и должна была защититься. К счастью, на ее подушке находилась темно-синяя замшевая туфля — лодочка. Без лишних вопросов, она схватила обувь как оружие и приготовилась защищаться. Стиснув зубы, девушка подползла ближе к краю кровати, выглядывая сверху, собираясь сделать то, что должна была.

 Бренна лежала на полу, завернутая, как мумия, в толстый халат Джуд. Под головой у нее высилась гора свитеров, а в ногах лежала пустая бутылка из-под вина.

 Джуд вытаращила глаза, с силой зажмурилась, и снова открыла глаза.

 «Улики были на лицо», подумала она. И не опровержимые. Винные бутылки, стаканы, пустые тарелки, разбросанная одежда. Это не грызунами или злые куклы атаковали ее. Она устроила вечеринку.

 Неожиданно для самой себя, Джуд хихикнула и быстро спрятала лицо в спутанных простынях, боясь разбудить Бренну. Ведь тогда пришлось бы еще объяснять, почему она нависла над кроватью и смеется, как дурочка.

 О, шокировало бы ее друзей, родственников и коллег, если бы они увидели ее в состоянии похмелья? Держась за ноющий живот, Джуд перевернулась и счастливо уставилась в потолок. Развлечения в Чикаго всегда состояли из тщательно распланированных обедов и встреч, с музыкой и тщательно подобранным вином.

 Если кто-то и выпивал лишнего, то всегда осторожно. Хозяйка никогда не падала без чувств на кровать, нет, более того, любезно провожала каждого гостя до двери, и затем ответственно убирала беспорядок. У нее никогда никто не сворачивался на полу, чтобы поспать, и она никогда не просыпалась на следующее утро с похмельем.

 Джуд понравилось это.

 Ей понравилось это настолько, что немедленно захотелось сделать запись в дневнике. Джуд, пошатываясь, поднялась с кровати и широко улыбнулась, когда в голове застучало. Ее первое настоящее похмелье. Просто изумительно!

 Девушка шла на цыпочках, взволнованная мыслью о новой записи в дневнике. Потом она примет душ, сделает кофе и приготовит отличный завтрак для гостей. Гостей, вдруг вспомнила она. А где же Дарси?

 Джуд нашла ответ в ту самую минуту, как вошла в свой маленькой кабинет. Огромная глыба под одеялами на небольшой кровати должно быть Дарси, и это означало, что заняться дневником придется чуть позже.

 Ну и пусть, думала изумленная и счастливая Джуд, ведь ее новые друзья чувствовали себя как дома, и нашли место для ночевки. Несмотря на головную боль, она чуть ли не танцевала под душем. Это была лучшая ночь в ее жизни. Подставляя голову под горячую воду, девушка не волновалась, насколько патетично это звучит. Все было замечательно — беседа, смех, безрассудство. Две интересные женщины пришли к ней в дом, наслаждались общением с ней, сочувствовали ей.

 Дружба. Это было так просто. Никого не волновало, в какую школу ходила Джуд, чем зарабатывала на жизнь, где выросла. Важно было только то, кто она, что говорит и чувствует.

 И еще то, что висело в шкафу, добавила Джуд со смешком. Но ее одежда была отражением того, кем она являлась, не так ли? По крайней мере, отражением того, какой она сама себя видела. И почему ей нельзя быть польщенной, если такая красивая женщина, как Дарси Галлахер восхищалась ее нарядами?

 Продолжая улыбаться, она вышла, чтобы обсохнуть, а затем вынула несколько таблеток аспирина из аптечки. Решив, что найдет что-нибудь из одежды, если внимательно осмотрит пол в спальне, Джуд обернулась полотенцем и вышла в холл, встряхнув мокрыми кудряшками.

 Ее первый вскрик смог бы разбить стакан, но он застрял в горле и отозвался головокружением в чувствительной голове. Второй походил на скулеж, когда она, схватившись за полотенце, уставилась на Эйдана.

 — Прости, что напугал тебя, дорогая, но я стучал — и в парадную и в заднюю дверь — перед тем как войти.

 — Я была… Я была в душе.

 — Я вижу. — И смотреть на нее было сплошным удовольствием, решил он. Разрумянившуюся и влажную. Ее мокрые волосы укрывали плечи — густые блестящие каштановые волосы на фоне белоснежной кожи. Это зрелище могло заставить мужчину не отступать и поддаться искушению.

 — Ты… Ты не мог просто войти.

 — Ну, задняя дверь была незаперта, как и все задние двери поблизости, — Эйдан продолжал улыбаться, глядя Джуд в глаза. Все же это было заманчиво — более чем заманчиво — позволить своему пристальному взгляду сместиться в сторону. — И я видел грузовичок Бренны на твоей улице, так что решил, что она и Дарси все еще здесь. Они ведь еще здесь, не так ли?

 — Да, но…

 — Я должен забрать Дарси. У нее сегодня сдвигается обед, а она обычно забывает о таких вещах.

 — Мы не одеты.

 — Я вижу это сам, дорогая, и старался не заострять на этом внимания. Но так как ты сама упомянула об этом, то хотел бы сказать, что ты прекрасно выглядишь этим утром. Свежая, словно роза и…, — Эйдан подошел ближе и вдохнул ее запах, — вдвойне ароматной.

 — Как можно спать, если здесь болтают без умолку! — Джуд вздрогнула, когда голос Бренны раздался из спальни. — Эйдан, поцелуй ее уже, ради Христа, и кончай разговор.

 — Отлично, я как раз работал над этим.

 — Нет! — Визг вышел нелепым, и Джуд захотела немедленно провалиться под землю. Лучшее, что можно было сделать, это пойти в спальню и найти свитер. Прежде, чем она проложила путь через груду брюк, Эйдан вошел вслед за ней.

 — Матерь Божья, какой секретный женский ритуал вы здесь проводили?

 — Господи, Эйдан, ты можешь заткнуться? У меня голова сейчас лопнет.

 Он присел рядом с копной рыжих волос.

 — Вы знаете, девушка, что злоупотребление вином приводит к головной боли?

 — Жаль, что нет какого-нибудь пива, — пробормотала Бренна.

 — А что же тогда происходит с телом? Я захватил Настойку Галлахеров.

 — Правда? — девушка перекатилась, поворачивая белое лицо с затуманенными глазами и хватаясь за Эйдана руку. — Правда? Да благословит тебя Господь, Эйдан. Джуд, этот человек святой. Святой, говорю я тебе. Ему нужно поставить памятник в сквере Адмор.

 — Когда ты будешь на ногах, сползай вниз на кухню. Я принес целый галлон на всякий случай. — Эйдан поцеловал Бренну в лоб. — А где моя сестра?

 — Она в моем кабинете, который я устроила во второй спальне, — подсказала Джуд голосом полным, как она надеялась, хладнокровия и достоинства, так как прижимала к своей груди одежду.

 — Там много хрупких вещей?

 — Прошу прощения?

 Эйдан выпрямился:

 — Просто не обращай внимания на крики и грохот. Я постараюсь свести разрушения к минимуму.

 — Что он имел в виду? — прошептала Джуд Бренне в тот момент, когда он вышел из комнаты, а она бросилась натягивать слаксы.

 — А, — Бренна сладко зевнула. — Просто Дарси просыпается не слишком жизнерадостной.

 При первом крике Бренна сжала голову и застонала. Потрясенная, Джуд натянула свитер и помчалась на звуки ударов и проклятий.

 — Убери от меня свои руки, ты, злобный бабуин. Я сейчас с легкостью надеру тебе задницу.

 — Это твою задницу я сейчас надеру, если ты не вылезешь из кровати и не поедешь на работу, девочка моя.

 Если слова и жесткий тон, которым они были сказаны и шокировали Джуд, то она не подала вида. Девушка ворвалась в комнату в тот момент, когда Эйдан с мрачным лицом решительно стаскивал сопротивляющуюся Дарси, одетую только в лифчик и трусики, с кровати на пол.

 — Что ты делаешь, зверюга! Прекрати немедленно! — Движимая целью защитить новую подругу, Джуд прыгнула вперед. Этому движению и приказному тону удалось отвлечь Эйдана. Дарси хватило этого, чтобы сжать руку в кулак и, оскалившись, нанести короткий и точный удар прямо в пах брату.

 Джуд не была уверена, что тот звук, что он издал, был человеческим. Разрываясь между потрясением и волной чисто женского удовольствия, которым ни сколько не гордилась, она наблюдала, как Эйдан рухнул на колени, а Дарси набросилась на него, словно волчица.

 — О, Господи! Черт возьми! — Он делал все, чтобы защититься пока его сестра наносила удары, дергала его и кусала именно так, как он когда-то учил. Эйдан все еще не мог перевести дыхание от первого удара, но ему все же удалось поймать ее.

 — Когда-нибудь, Дарси Эллис Мари Галлахер, я забуду, что ты женщина и всыплю тебе, как следует.

 — Ну, давай, ты, качок, — Дарси выпятила подбородок и сдунула волосы с глаз. — Всыпь мне сейчас!

 — Да о такое лицо, как у тебя, я скорей бы руку сломал. Хотя оно довольно милое, но находится на твердокаменной черепушке.

 Они улыбнулись друг другу, и Эйдан провел рукой по лицу сестры с несомненной любовью, а не с раздражением. Джуд продолжала смотреть на них, когда они поднялись на ноги.

 — Надень что-нибудь, ты, бесстыдная девица, и отправляйся на работу.

 Дарси поправила свои растрепанные волосы, ничуть не обеспокоенная недавними кувырканиями.

 — Джуд, могу я одолжить синий кашемировый джемпер?

 — М-м, да, конечно.

 — О, ты просто душка, правда, — она затанцевала, оставив поцелуй на щеке Джуд. — Не волнуйся, я уберу здесь все, что смогу прежде, чем уйти.

 — О, ну, в общем, хорошо. Я сделаю кофе.

 — Это было бы чудесно. Но лучше чай, если он есть у тебя.

 — Кофе? — переспросил Эйдан, когда Дарси вышла за дверь. — Я думаю, что ты задолжала мне, по крайней мере, чашку.

 — Задолжала тебе?

 Он подошел к Джуд.

 — Это уже второй случай, когда ты отвлекла меня и заставила принять удар, которого можно было избежать. О, и очень хорошо, что ты закусила щеку, чтобы сдержать усмешку, но я отчетливо вижу ее в твоих глазах.

 — Я уверена, что ты ошибаешься, — Джуд намеренно смотрела в сторону. — Но кофе я сделаю.

 — И как твоя голова этим утром? — спросил Эйдан, спускаясь вслед за девушкой по лестнице.

 — Отлично.

 Он приподнял бровь:

 — Никаких побочных эффектов от чрезмерного употребления алкоголя?

 — Может только небольшая головная боль, — Джуд слишком гордилась этим, чтобы быть обеспокоенной. — Я приняла аспирин.

 — Тебе же лучше. — Он небрежно провел рукой по задней части ее шеи, чудесным образом попав в то место, от прикосновения к которому девушке захотелось замурлыкать, но войдя в кухню, Джуд встала за кухонный стол. Фляга, которую поднял Эйдан, была заполнена небольшим количеством темной и выглядевшей опасной красной жидкостью.

 — Коктейль Галлахедов. Верно и крепко поставит тебя на ноги.

 — Выглядит кошмарно.

 — И в половину не настолько ужасна на вкус. Просто нужно немного сноровки, — Эйдан взял стакан. — Когда мужчина подает напитки, чтобы прожить, то просто обязан знать, как избавляться от утреннего похмелья.

 — Это просто легкая головная боль, — Джуд с сомнением изучала налитую в стакан жидкость.

 — Тогда отпей немного, а я приготовлю завтрак.

 — Ты?

 — Немного одного, немного другого и все готово, — он подтолкнул к ней стакан. Она была бледной, а глаза затуманены. Эйдан хотел обнять Джуд, и держать, пока она снова не придет в себя. — Ты проснешься, забыв о гедонистической оргии прошлой ночью.

 — Это была не оргия. Мужчин с нами не было.

 Он улыбнулся, беззаботно и ослепительно.

 — В следующий раз пригласите меня. Вот, выпей немного, и приступим к кофе, и немного чая тоже хорошо. Я все сделаю.

 Это похоже на отличное продолжение вечера, ведь красивый мужчина готовит завтрак на ее кухне. Еще одна вещь, которая никогда не случалась с Джуд прежде.

 Удивительно, думала она, насколько быстро и кардинально может измениться жизнь. Осторожно потягивая напиток, Джуд нашла его более сносным, чем ожидала. Допив, она поставила чайник.

 — Джуд, у тебя нет сосисок. И бекона нет.

 Тихий шок в его голосе ее позабавил:

 — Нет, я вообще-то не ем это.

 — Не ешь? Из чего же ты готовишь завтрак?

 Поскольку шок в его голосе больше не был приглушенным, она не могла сопротивляться его волнению. Подумать только, она флиртует до завтрака.

 — Обычно я кладу кусок белого хлеба в тостер и нажимаю на маленькой рычажок.

 — Просто тост?

 — А еще половинка грейпфрута или другие свежие фрукты. Но, признаюсь, что время от времени я нервничаю, и могу съесть целый рогалик с обезжиренным сливочным сыром.

 — И это здравомыслящий человек называет завтраком?

 — Да. И здоровым.

 — Янки, — Эйдан покачал головой, доставая яйца. — И почему ты думаешь, что будешь жить вечно, почему хочешь этого, хотел бы я знать, если вы не признаете для себя многих основных удовольствий в жизни?

 — Так или иначе, мне удается жить день за днем, не грызя просаленное мясо свиньи.

 — Немного вспыльчивые с утра, да? Ну, если не хочешь, не ешь нормальный завтрак. Но мы сделаем что-нибудь и для тебя.

 Джуд обернулась, готовая нарычать на него, но Эйдан свободной от еды рукой схватил ее за шею и притянул к себе, захватывая ее нижнюю губу. Прежде, чем она смогла освободиться, Эйдан превратил быстрый поцелуй в долгий и нежный, отчего из головы девушки вылетели все мысли.

 — А вы не могли сделать это до завтрака? — пожаловалась Бренна.

 — Ага, — Эйдан провел этой замечательной рукой вниз по спине Джуд и обратно. — И после, если мне повезет.

 — Будто тебе недостаточно, что ты приходишь, шумишь и будишь всех. — Насупившаяся, одетая в одежду, в которую завернулась ночью, Бренна направилась прямо к фляге и налила немного настойки Галлахедов в стакан. Сделав глоток, она сузила глаза на Эйдана.

 — Так ты приготовишь завтрак?

 — Собираюсь. Ты выглядишь немного изможденной этим утром, Мэри Бренна. Ты тоже хочешь поцелуй?

 Она хмыкнула и посмотрела на него:

 — Я была бы не против.

 Он заставил ее положить яйца в сторону и, подойдя ближе, поднял над полом под локти. Когда она радостно закричала, то громко чмокнул ее в губы.

 — Вот, получи, и хорошо, что румянец вернулся.

 — Это от двух глотков настойки Галлахером, — парировала Бренна, рассмешив Эйдана.

 — Наша цель доставлять удовольствие. Моя сестра все еще на ногах?

 — Она в душе и все еще проклинает тебя. И я бы этим занялась, если ты так легко не раздавал поцелуи.

 — Если бы Бог не хотел, чтобы губы женщин целовали, он не сделал бы так, чтобы до них было так легко добраться. Джуд, в кладовой есть картофель?

 — Думаю, да.

 Легко раздавать поцелуи? Ее развлекла эта невинная и нежная игра Эйдана и Бренны, но теперь Джуд разволновалась из-за «легко раздаваемых поцелуев». Эйдан тем временем почистил картофель и опустил его в кастрюлю для варки. Означает ли это, что он ходит вокруг, заполучая женщин десятками? Он, несомненно, очень очарователен, чтобы это получалось.

 И умеет это делать. И потрясающе выглядит.

 А это важно? Между ними нет ничего такого, что некоторые называют отношениями. Она не хочет отношений. Совсем.

 Джуд просто хочет знать, была она одной из многих или, как исключение, кем-то особенным. Хотя бы раз быть особенной для кого-то.

 — Где это ты витаешь? — спросил ее Эйдан.

 Джуд одернула себя, приказывая себе не краснеть.

 — Нигде.

 Она занималась кофе, пытаясь не чувствовать себя лишней, пока Бренна рылась в ящике для столовых приборов.

 Джуд никогда не видела, чтобы кто-то чувствовал себя в ее доме так непринужденно. И удивилась, поняв, что это ей нравится. Это делает ее частью чего-то простого и дружного. Не имело значения, что Бренна была достаточно квалифицированной, чтобы запугать запрограммированного робота. Не имело значения, что Дарси была настолько красива, что все другие женщины выглядели скучными рядом с ней.

 И даже не имеет значения, что Эйдан целовал сотни женщин перед завтраком каждый день недели.

 Так или иначе, но в течение нескольких коротких недель они стали ее друзьями. И, казалось, не ожидали, что она окажется совсем не той, кем была. Это было небольшое, но драгоценное чудо.

 — Почему я не чувствую запах готовящегося бекона? — задала вопрос Дарси, входя в кухню.

 — У Джуд его нет, — ответил Эйдан.

 Джуд просияла, поскольку Дарси помогла ей с кофе.

 — Я куплю. В следующий раз.

 Это чувство оставалось с ней весь день, это тепло и умиротворяющее спокойствие. За завтраком она решила поехать в Дублин и пройтись по магазинам с Дарси, зайти в воскресенье на ужин к О’Тулам и встретиться с Эйданом, чтобы он рассказал ей еще несколько историй. Её не звали в паб сегодня вечером. Все понимали, что она и так придет. И это было намного лучше. Когда ты становишься частью чего-то, подумала она, уже не нужно, чтобы тебя просили.

 На кухне пахло жареным картофелем и кофе. Музыкальная подвеска на улице пела от дуновений ветра. Когда она встала, чтобы налить себе еще кофе, то увидела Бетти, бежавшую за прыгающим кроликом по холмам, поросшим дикими цветами. Джуд запечатлела это в памяти, пообещав себе, что обязательно вспомнит этот момент, когда ей будет грустно или одиноко.

 Позже, когда она была одна и снова села за работу, ей казалось, что дом все еще хранит это тепло и энергию. Поэтому она записала в свой журнал:

 Так странно, что раньше я не понимала, чего хочу больше всего. Дом. Место, куда люди, которые мне нравятся, и которым нравлюсь я, будут приходить, когда им захочется. И где всем будет комфортно и легко. Может это и не то уединение, которое я искала, когда так торопливо улетела в Ирландию. Это то, что я нашла за последние несколько часов. Компания, смех, дурачество и, да, это так, романтические отношения.

 Думаю, я не понимала этого потому, что никогда не позволяла себе этого желать. А сейчас оно все здесь и даже желать не нужно.

 Это своего рода волшебство, не так ли? Оно похоже на фей, заклинания и крылатых лошадей. Меня принимают здесь не потому, чем я занимаюсь, или откуда я приехала, или где я училась. Меня принимают за то, какая я есть. Или за то, что куда более важно, кем я в конечном итоге позволила себе стать.

 Когда я буду на ужине у О’Тулов, то не буду стесняться или чувствовать себя неловко. Я буду веселиться. А когда я поеду с Дарси по магазинам, то собираюсь купить себе что-нибудь экстравагантное и бесполезное. Потому что это будет весело.

 И когда следующий раз Эйдан войдет в ворота моего сада, я встречу его как любовника. Потому, что я хочу его. Потому, что он заставляет меня чувствовать себя так, как никогда раньше. Немного дикой, но настоящей женщиной.

 И еще потому, что, черт возьми, это будет весело.

 Довольно кивнув, она занялась другими документами и начала просматривать свою работу. Глядя на экран, разбирая написанные заметки, она снова соскользнула в рутину исследования и анализа. Она глубоко погрузилась в изучение истории о ребенке-эльфе[25] мелкого фермера, когда зазвонил телефон.

 И пока её мысли крутились вокруг дилеммы фермера, она подняла трубку.

 — Да? Алло.

 — Джуд, надеюсь, я не отвлекаю тебя от работы.

 Джуд моргнула, глядя на экран, и переключилась на голос матери.

 — Нет, ничем важным я не занимаюсь. Привет, мам. Как у тебя дела?

 — У меня все хорошо, — голос Линды Мюррей был вежливым и ровным, и лишь немного прохладным. — Мы с твоим отцом решили воспользоваться окончанием семестра. Мы собираемся поехать в Нью-Йорк на несколько дней, посетить выставку в Уитни[26] и посмотреть спектакль.

 — Это замечательно, — мысль о том, как сильно её родители наслаждаются обществом друг друга, заставила её улыбнуться. Идеальное совпадение — Вам обязательно понравится.

 — Да. Может, и ты прилетишь, если с тебя уже хватило жизни в пригороде?

 Идеальное совпадение, снова подумала Джуд. А ей так никогда и не удавалось прижиться в этом милом обществе.

 — Спасибо за приглашение, но, пожалуй, нет. Мне и правда здесь нравится.

 — Правда? — в голосе послышалось слабое удивление. — Ты всегда следовала за бабушкой, которая, кстати, передает тебе привет.

 — Передавай ей привет и от меня.

 — Дом оказался не слишком деревенским?

 Джуд подумала о своей первой реакции — ни микроволновой печи, ни электро-открывачки — и улыбнулась самой себе.

 — У меня есть все необходимое. А за окнами распустились цветы. И я уже начинаю различать некоторых птиц.

 — Это хорошо. Твой голос звучит отдохнувшим. Надеюсь, ты планируешь провести немного времени и в Дублине, раз уж ты там. Говорят, у них восхитительные галереи. И конечно тебе захочется увидеть Тринити колледж.

 — На самом деле, я собираюсь поехать в Дублин на день на следующей неделе.

 — Это хорошо. Небольшая передышка за городом это конечно хорошо, но ты же не хочешь, чтобы твой ум потерял свою живость.

 Джуд открыла рот, снова закрыла его и сделала глубокий вдох.

 — Между прочим, я сейчас занимаюсь своим исследованием. Здесь просто огромный объем материала. А еще я начала заниматься садоводством.

 — Правда? Это милое занятие. Твой голос звучит счастливым, Джуд. И я этому очень рада. Давно уже ты не была такой счастливой.

 Джуд закрыла глаза и почувствовала, как растущее чувство обиды растворилось.

 — Я знаю, вы оба волновались за меня, и мне жаль, что так получилось. Я действительно счастлива. Наверное, мне просто было нужно ненадолго уехать.

 — Должна признать, мы оба — твой отец и я — переживали за тебя. Ты выглядела такой вялой и неудовлетворенной.

 — Думаю, и то, и другое.

 — Развод стал для тебя тяжелым ударом. Я понимаю это, наверное, даже лучше, чем ты можешь себя представить. Это решение было таким внезапным и таким окончательным, что оно всех нас застало врасплох.

 — Да, оно определенно застало меня врасплох, — сухо произнесла Джуд. — Этого не должно было произойти. Этого не произошло бы, если бы я была более внимательна.

 — Возможно, и нет, — ответила Линда, и Джуд вздрогнула от столь быстрого согласия матери. — Но это не меняет того, что Уильям оказался не тем человеком, каким мы его представляли. И это одна из причин, по которой я звоню тебе, Джуд. Я подумала, что будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня, а не из слухов или из письма какой-нибудь знакомой.

 — Что случилось? — её живот свело судорогой. — Что-то с Уильямом? Он болен?

 — Нет, как раз наоборот. Он, похоже, пошел в гору.

 Джуд с удивлением услышала внезапную и неприкрытую горечь в голосе матери.

 — Что ж, хорошо.

 — Ты прощаешь быстрее, чем я, — ответила Линда. — Я бы предпочла, чтобы он подхватил какую-нибудь ужасную болезнь, или, по крайней мере, полысел, и у него развился лицевой тик.

 Ошеломленная нехарактерной жестокостью в голосе матери и столь неожиданным признанием, Джуд рассмеялась.

 — Это просто ужасно! Но мне нравится! Но я не знала, что ты так к нему относишься.

 — Мы с твоим отцом изо всех сил старались быть обходительными, чтобы тебе было легче. Тебе было непросто видеться с общими друзьями и коллегами. Но ты сохранила чувство собственного достоинства. Мы гордимся тобой.

 «Достоинство», подумала Джуд. Да, они всегда гордились её чувством собственного достоинства. И как бы она посмела разочаровать их, например, впав в безудержную ярость или устраивая сцены на публике?

 — Спасибо.

 — Я думаю, то, как ты держалась, показывает огромную силу. И я могу только представить, чего это тебе стоило. Поэтому бросить работу в университете и вот так уехать было просто необходимым. Чтобы восстановиться.

 — Я не думала, что вы это понимаете.

 — Конечно, мы понимаем, Джуд. Он причинил тебе боль.

 Все ведь так просто, подумала Джуд, и почувствовала, как её глаза наполнились слезами. И почему она не верила, что семья останется на ее стороне?

 — Я думала, что вы во всем обвиняете меня.

 — Но с чего нам обвинять тебя? Честно говоря, твой отец даже угрожал избить Уильяма. Его ирландская кровь не так часто проявляет себя, и потребовалось довольно много усилий, чтобы снова унять её.

 Джуд попробовала представить, как её величественный отец бьет не менее величественного Уильяма. Но ничего не получалось.

 — Не могу даже передать, насколько лучше мне стало после этих слов.

 — Я ничего не говорила раньше, потому что ты, казалось, старалась, чтобы все прошло цивилизованно. И я надеюсь, что это не сильно тебя расстроит. Но я не хочу, чтобы ты узнала обо всем от кого-нибудь другого.

 Живот Джуд снова сжался.

 — Что случилось?

 — Уильям и его новая жена тоже решили воспользоваться окончанием семестра. Они собираются поехать в Вест-Индию[27] на пару недель. Ты только представь себе! Уильям на радостях рассказывает всем, кто готов его слушать, что они хотят провести экзотические каникулы, прежде чем решат обосноваться в одном месте. Джуд, они ждут ребенка в октябре.

 Что бы ни копилось у нее в животе, сейчас оно упало в самые пятки.

 — Понятно.

 — Он ведет себя просто как идиот. У него даже есть копия ультразвука, которую он показывает всем, словно семейное фото. Он даже купил ей огромное изумрудное кольцо в честь такого праздника. Он ведет себя так, словно она первая женщина в мире, которая забеременела.

 — Думаю, он просто счастлив.

 — Рада, что ты так спокойно это воспринимаешь. Что до меня, то я просто в ярости. У нас есть несколько общих друзей, и эта его радость очень неприятна в социальном отношении. Он мог бы вести себя более тактично.

 Линда замолчала, явно пытаясь взять себя в руки. Когда она снова заговорила, то её голос стал спокойнее.

 — Он не стоил ни минуты твоего времени, Джуд. И мне жаль, что я не поняла это до того, как ты вышла за него замуж.

 — Мне тоже, — пробормотала Джуд. — Мама, не волнуйся. Это все уже в прошлом. Мне жаль, что вся эта ситуация ставит тебя в неудобное положение.

 — Да ничего, я с этим справлюсь. Как я сказала, просто не хочу, чтобы ты услышала это от кого-то другого. Сейчас я понимаю, что мне не стоило так волноваться о том, что ты расстроишься или это причинит тебе боль. На самом деле, я не была уверена, что ты полностью избавилась от мыслей о нем. Я рада, что ты столь благоразумна. Как и всегда.

 — Да, благоразумная Джуд, — произнесла она, хотя горячий ком встал у нее в горле. — Совершенно верно. На самом деле, я хотела попросить тебя передать ему мои наилучшие пожелания, когда снова увидишь его.

 — Конечно. Я, в самом деле, рада, что ты счастлива, Джуд. Твой отец или я позвоним тебе, когда мы вернемся из Нью-Йорка.

 — Хорошо. Желаю хорошо провести время. Поцелуй отца от меня.

 — Обязательно.

 Закончив разговор, Джуд почувствовала себя парализованной. Замерзшей. Кожа стала холодной, а кровь словно превратилась в лед. Все тепло и счастье, та простая радость, которую она берегла в себе с самого утра, словно покрылись льдом от того отчаяния, которое она испытывала.

 Уильям летит на милый остров в Вест-Индии со своей хорошенькой новой женушкой. Они скользят по блестящим голубым волнам, прогуливаются по сахарно-белому песку пляжа под полной луной, держатся за руки и смотрят друг на друга влюбленными глазами.

 Уильям, витающий в облаках от мыслей об отцовстве, хвастающийся своей беременной женой, листающий книги с детскими именами вместе с Эллисон, чтобы составить список. Ублажающий будущую мать изумрудными кольцами, цветами и поздними воскресными завтраками в постель, когда он приносит ей свежевыжатый апельсиновый сок и круассаны.

 Она могла отчетливо это увидеть, будь проклято её хорошее воображение. Обычно ничего не делающий Уильям, радостно роющий землю перед своей Мадонной, пока они гуляют по пляжу. Всегда скрытный Уильям, который теперь рассказывает всем — и даже незнакомым — о грядущем великом событии.

 Известный своей бережливостью Уильям раскошелился на кольцо с изумрудом. На массивное кольцо.

 Ублюдок.

 Она разломила карандаш, который держала в руках на две части, и швырнула его в стену. Ей пришлось вскочить с кресла, ударив им об пол с оглушительным треском, прежде чем Джуд осознала, что она чувствовала вовсе не отчаяние. Это была ярость. Сильная, закипающая ярость. Дыхание рывками вырывалось из груди, кулаки были стиснуты. Здесь нечего было ломать, нечего бить безо всякого смысла. Злость, которая закипала в ней, была такой черной, такой сильной, что Джуд оглянулась вокруг, чтобы решить, на чем её выместить, прежде чем она вырвется из груди. Ей нужно было куда-нибудь идти, двигаться, отдышаться, прежде чем вся эта ярость выплеснется из нее криком, который разобьет все окна в коттедже. Она слепо повернулась к двери и побежала вниз по ступенькам, на улицу.

 Она бежала по холмам, до тех пор, пока не сбилось дыхание, пока не закололо в боку, а ноги не начали подкашиваться. Начался мелкий грибной дождь, капли которого сверкали в воздухе и росой блестели на траве.

 Поднялся сильный ветер, который звучал словно женский плач. А сквозь него, словно шепот, можно было расслышать мелодию свирели.

 Заметив, что она идет по тропинке в Ардмор, Джуд продолжила путь.