- Ирландская трилогия, #1
Глава 12
К тому времени, когда Эйдан вернулся, и они пошли к его машине, Джуд успокоилась и прокрутила все последние события.
Муки совести еще не приближались. Она ворвалась в паб, пыталась склонить к сексу мужчину, находящегося на рабочем месте. Возможно со временем, лет через двадцать-тридцать, события этого дня будут казаться веселыми и даже забавными. Но сейчас все было очень унизительно. А ко всему прочему, она усложнила ситуацию своими рыданиями, яростью и проклятиями. Но, в конце концов, она не могла вытащить из своей памяти поступков, которые могли привести в ужас их двоих больше. Разве только что джига в обнаженном виде на барной стойке.
Мама всегда хвалила ее за способность сохранять достоинство даже в самых тяжелых условиях.
«Ох, мама, только не смотри на меня сейчас, пожалуйста», думала Джуд.
И как итог: Эйдан вез ее домой, потому что на улице темно, идет дождь, и потому что он добрый. Джуд думала, что, наверняка, он ждет не дождется, когда, наконец, избавится от нее.
К тому моменту, когда они забрались на небольшую подъездную дорожку к дому, Джуд перепробовала не менее дюжины разных способов преодолеть смущение — и каждый из них казался или надуманным, или глупым. Но все-таки она должна была хоть что-то сказать. Молчать — трусливо и грубо.
Так что она набрала в легкие побольше воздуха и вдруг резко выдохнула:
— Ты ее видишь?
— Кого?
— В окне, — Джуд потянулась, схватив его за руку, а сама не сводила глаз с фигуры, видневшейся в окне ее дома.
Он проследил за взглядом Джуд и улыбнулся уголками губ:
— Да. Она ждет. А мне интересно: время также тянется для нее, или год идет за день?
Эйдан заглушил двигатель. Они сидели в тишине, пока фигура в окне не растворилась в тени. И только дождь стучал по крыше машины.
— Ты видел ее, но только не говоришь.
— Конечно же, я ее видел, так же, как видел раньше и буду видеть после, — он развернулся, изучая профиль Джуд. — Тебе нелегко… находиться с ней в одном доме?
— Нет, — ответ пришел так легко, что вызвал смех. — Совсем нет. Наверное должно быть, но ни капельки не тяжело — ни здесь, ни с ней. Иногда…
— Иногда что?
Она снова заколебалась, говоря себе, что не должна задерживать Эйдана. Но так уютно было сидеть в теплой машине, слушать, как по крыше выстукивают мелодию капли дождя, смотреть, как за окном клубится туман.
— Ну… Иногда я чувствую ее. Что-то такое в воздухе. Я не знаю, как объяснить. Как будто ветерок проходит. Мне становится грустно, потому что грустно ей. Я и его видела.
— Его?
— Принца эльфов. Я встречала его дважды, когда относила цветы на могилу Мод. Я знаю, что это звучит нездорово, возможно, мне следует пройти обследование у врача, но….
— Разве я сказал, что твои слова звучат, как бред сумасшедшего?
— Нет, — Джуд выпустила еще один долго сдерживаемый выдох. — Я и говорю об этом тебе потому, что ты так не скажешь. Потому что ты так не думаешь. Да и она теперь тоже так не думает…
— Я видела его, Эйдан, — она поерзала на сидении. В ее глазах, обращенных к его лицу, светилось возбуждение. — Я говорила с ним. Первый раз я подумала, что он один из местных жителей. Но второй раз… Это было что-то вроде сна или транса, или …У меня кое-что есть, — произнесла она, повинуясь внезапному порыву. — Я бы хотела показать. Знаю, что тебе нужно возвращаться, но если у тебя есть минутка.
— Ты приглашаешь меня зайти?
— Да…
— В таком случае — времени у меня предостаточно.
Они вышли из машины и под дождем направились к дому. Войдя, Джуд нервным движением выжала мокрые волосы:
— Это наверху. Я принесу. Может быть, чаю?
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда подожди, — она торопливо поднялась в спальню, где на полке с носками был надежно спрятан камень.
Когда Джуд с бриллиантом за спиной спустилась вниз, Эйдан разжигал огонь. Он присел у камина, и пламя создавало вокруг него огненное сияние. Сердце девушки кольнула приятная боль. Он так же прекрасен, как и принц Эльфов. Огонь вплетает в его волосы красные пряди, играет на лице причудливыми тенями, добавляет золота прекрасным голубым глазам.
Она что, влюбилась в него?
О боже, она влюбилась! Осознание этого ударило с такой силой, скрутило живот, и Джуд едва не застонала. Сколько еще идиотских ошибок она может сделать за один единственный день? Нет, нельзя разрешать себе влюбиться в этого великолепного ирландца, чтобы стать дурой с разбитым сердцем. Ему нужен кто-то совсем другой, чего он и нисколько не скрывал. Ему нужен секс и удовольствие, веселье и возбуждение. Ну, и дружеское общение, предположила Джуд. Но вот в ком он точно не нуждается, так это во влюбленной него ненормальной, только что с треском провалившей единственные серьезные отношения, которые себе позволила.
Ему нужно любовное приключение, до настоящей любви от которого — целый мир. И если хочется получить удовольствие от романа с Эйданом, необходимо научиться отделять одно от другого.
Она не будет ничего усложнять. Не будет подвергать сложному анализу. Не будет ничего разрушать. И поэтому, когда Эйдан встал и повернулся, Джуд улыбнулась ему:
— Как здорово, когда в такой дождливый вечер в камине горит огонь. Спасибо.
— Тогда подходи поближе, — протянул он руку.
«Иду прямо в огонь», — мелькнуло в голове. — «И наплевать, если сгорю». Она пересекла комнату, не отрывая от него взгляда. Медленно вынула из-за спины руку и разжала пальцы. На ладони покоился бриллиант, испуская блеск и сияние.
— Сердце Иисуса, — Эйдан сморгнул и уставился на камень. — Это то, о чем я думаю?
— Он рассыпал их из своей сумки словно конфеты. Драгоценности. Такие яркие, что слепили глаза. А я смотрела, как они распускаются цветами на могиле Мод. Все. Кроме этого. Но я не должна верить этому, — бормотала Джуд, имея в виду не только камень, но и любовь. — Но вот оно — перед моими глазами.
Эйдан взял драгоценность с ее ладони и поднес к огню. Казалось, что камень завибрировал, а потом успокоился:
— В нем — все цвета радуги. В нем — магия, Джуд Франциска, — он поднял взгляд на девушку. — И что ты будешь с ним делать?
— Не знаю. Я собиралась отвезти его к ювелиру, чтобы изучить, как я хотела изучить сама себя. Но потом передумала. Не хочу проводить над ним опыты, исследовать, документировать и устанавливать цену. Достаточно того, что он у меня есть, тебе так не кажется? Просто знать, что он есть. Не так уж много в своей жизни я принимала на веру. Хочу изменить эту привычку.
— Мудро. И смело. И возможно, он именно поэтому и попал к тебе, — взяв руку Джуд и развернув ладонью вверх, он вернул камень обратно, и сжал ее пальцы вокруг него:
— Он твой. И вся магия, что заключена в нем — тоже твоя. Я очень рад, что ты поделилась со мной.
— Мне просто необходимо было рассказать об этом, — она зажала камень в руке и словно черпала из него смелость, хотя и думала, что это глупо. — Ты был так терпелив со мной и отнесся ко мне с пониманием. И к моему из ряда вон выходящему поведению, и к тому, что я вывалила на тебя все свои проблемы. Даже не знаю, как тебе отплатить.
— Я не веду учета.
— Я знаю. Да ты бы и не стал. Ты добрейший человек из всех, кого я знаю.
Эйдан едва сдержался, чтобы не дернуться.
— Добрый, говоришь?
— Да, очень.
— И понимающий и терпеливый.
Губы Джуд изогнулись в улыбке.
— Да.
— Словно брат родной.
Она постаралась сохранить улыбку.
— Ну… я… ммм…
— А у тебя что, привычка бросаться в объятия к мужчинам, к которым ты относишься, как к братьям?
— Я должна извиниться за то, что ввела тебя в заблуждение, сбила с толку.
— Разве я не говорил, что ты слишком часто извиняешься? Просто ответь на вопрос.
— Нууу…. Вообще-то я не бросалась ни в чьи объятья, кроме твоих.
— Правда? Это выставляет меня в выгодном свете. Хотя времена у тебя были не из легких.
— Да. Да, — сейчас камень в ее ладони словно налился свинцом. Джуд развернулась, благодарная возможности, хоть на секунду повернуться к Эйдану спиной, и положила драгоценность на каминную полку.
— Тебе и сейчас плохо?
— Нет, нет, спасибо тебе. Я чувствую себя замечательно.
— Ну, тогда давай попробуем еще разок, — он развернул ее к себе лицом, а когда губы Джуд удивленно приоткрылись, тут же завладел ими. Она вздрогнула. Эта ее неизменная реакция всегда так возбуждала Эйдана.
— Все еще считаешь меня добрым и терпеливым? — пробормотал он и легонько укусил за шею.
— Я вообще не могу думать.
— Это хорошо, — если и существовало что-нибудь более сильнодействующее, чем женщина, пугающаяся собственной страсти, то он еще такого не встречал. — Такая ты нравишься мне еще больше.
— Я думала, что ты рассердишься или…
— Ты снова думаешь, — легкими укусами он проложил дорожку к ее виску. — Буду вынужден попросить остановиться.
— Хорошо. Не думаю.
— Mavourneen dheelish[35]. Позволь мне обладать тобой сегодня ночью, — он вернулся к ее губам, и мысли Джуд, итак разбежавшиеся по разным углам, закружило в водовороте. — Пусть все будет сегодня, я не могу просто продолжать мечтать о тебе.
— Ты все еще хочешь меня? — он едва не рухнул на колени, услышав изумленную радость в ее голосе. Эйдан был покорен полным отсутствием тщеславия у Джуд.
— Хочу тебя всю, до последней капли. И не проси меня сегодня уйти.
Джуд только что догнала свое сердце. И опять потеряла его.
— Нет, — она запустила пальцы в его волосы, и встретила губы Эйдана со всей только что открытой любовью и страстью. — Нет, не уходи.
Он мог уложить ее на пол и взять прямо здесь у огня, доставив удовольствие им обоим. Оба уже не были детьми и оба были охвачены желанием. Но Эйдан, помня о своем обещании, подхватил ее на руки. И увидев ошеломление на ее лице, понял, что был прав.
— Я говорил тебе, что первый раз будет долгим и сладким. А я — человек слова.
Никто прежде не носил Джуд на руках: великолепная романтика, сияющая золотом эротическая фантазия. Стук сердца, словно раскаты грома отдавался в ушах, пока ее несли по лестнице через небольшой холл прямо в спальню.
Джуд была благодарна, что вокруг было темно. В темноте легче справиться со стеснением. Эйдан посадил ее на край кровати — она закрыла глаза. А открыла, когда загорелась прикроватная лампа.
— Красотка Джуд, — пробормотал он с улыбкой. — Посиди секундочку, я разожгу огонь.
«Огонь», — думала Джуд, — «да, было бы неплохо». Она сцепила руки и попыталась привести в порядок нервы, обрести контроль. «Огонь, как и тепло, добавит атмосферы».
Эйдан же хотел атмосферы. Боже, почему ей в голову не приходит ни слова. Почему у нее нет красивого неглиже или нижнего белья, чтобы переодеться и поразить его?
Безмолвная, она наблюдала, как он, разобравшись с огнем, начал зажигать свечи, расставляя их по комнате.
— Я собирался позвонить тебе сегодня вечером и пригласить на ужин.
Предложение было таким неожиданным, что Джуд в удивлении уставилась на Эйдана:
— Что ты собирался?
— Теперь мое предложение подождет до другого раза, — он остановил свой взгляд на Джуд, видя, как она нервничает, понаслаждался этим пару секунд и выключил свет. Комната погрузилась в полумрак, озаряемый всполохами огня.
— Я не очень голодна.
Эйдан рассмеялся:
— Я жажду изменить это, сию же минуту, — и полностью повергнув ее в шок, он опустился на корточки и стал расстегивать ее туфли. — Я голоден с тех пор, как ты первый раз вошла в паб.
Джуд нервно сглотнула. И это было лучшее, что она смогла сделать. Потом он легонько пробежался пальцами по своду ее обнаженной стопы, и Джуд едва не задохнулась.
— У тебя очень хорошенькие пяточки, — буднично сказал Эйдан, но в глазах его плясали смешинки — он приподнял ее лодыжку и стал покусывать пальчики на ногах. Почти умерший выдох со взрывом вырвался из ее груди, а руки безжалостно впились в матрац.
— Но должен признать, после того, как я сегодня утром видел твои плечи — такие розовые и все в капельках воды — я записал их в любимчики.
— Мои… ох… — он обратил внимание на пальчики на другой ноге и лишил ее остатков разума. — Мои…что?
— Твои плечи. Обожаю их, — и в подтверждение своих слов встал и поднял Джуд на подгибающиеся ноги. — Они такие изящные и такие сильные, — он расстегнул пуговицы своей же рубашки, взятой ей взаймы. Он не стал снимать ее сразу, а лишь спустил с плеч — еще немного сладкого томления. Обнажил их, и смог воплотить задуманное — пройтись языком по нежной коже.
— О, боже! — ощущения заполняли ее, словно золотые пылинки, пока все внутри не засияло. Она схватила его за бедра, чтобы не упасть, а Эйдан стал прокладывать себе дорогу от изгиба ее шеи к подбородку, медленно, как будто лавируя между столиками, заполненными разнообразными закусками на каком-нибудь званом ужине. Скользнул по губам, и его дразнящий вкус смешался с голодом ее желания. Он услышал это в ее тихом стоне и через секунду вернулся, чтобы продлить удовольствие.
Ее руки скользили по мужской спине, Джуд двигалась под его телом в волшебном ритме, откинув голову назад, сдаваясь на милость победителя.
Медленно, говорил Эйдан, и сладко. Так и было. Мерцание свечей. Дождь, тихо стучащий по крыше. Ее собственные вздохи, заполняющие сознание. И нежные поцелуи — с каждым разом все дольше и глубже. Казалось, что ее тело было переполнено его вкусом, таким насыщенным, мужским.
Идеальным.
А когда он стал сдергивать с себя рубашку, Джуд застонала от удовольствия и отправилась в путешествие по его спине, сминая руками мышцы.
Сердце Эйдана сделало скачок. Эти медленные, нерешительные прикосновения сводили с ума. Божественно. Ее губы были таким нежными. Такими податливыми. И то, как она дрожала — нервничая и предвкушая — когда он расстегнул ее слаксы, дав им соскользнуть на пол — зажгло его кровь новым жаром. Ласковые гэльские слова горели в голове, срывались с языка, а он покрывал поцелуями лицо, шею и снова восхитительные плечи, пока ее дрожь не перешла в трепет, а вздохи не наполнились страстью.
«Не гони лошадей, не гони», — приказывал себе Эйдан. Но как он мог знать, что его жажда Джуд встанет на дыбы и вонзится в душу острыми клыками? Опасаясь, как бы не испугать, он обнял ее и прижался губами к изгибу нежной шеи, пока ярость обладания не улеглась на дно.
Она плыла, слишком погруженная в ощущения, чтобы заметить изменения в ритме. Мечтательно повернув голову, нашла его губы и слилась с Эйданом в поцелуе. Казалось, что все ее косточки тают, а порхающие бабочки заполнили с головы до ног. Джуд вспыхивала огнем везде, где бы он ни прикасался.
«Это и есть — заниматься любовью», — единственная мысль, которая смогла родиться на свет… Наконец-то, вот оно. Как она могла принимать за занятия любовью что-то совершенно другое.
Ему нужно больше. Он сдвинул рубашку дальше и понял, что очарован простым белым бюстгальтером. Доставляя себе удовольствие — провел пальцем по верхнему краю, обводя крошечную родинку.
У Джуд подогнулись колени:
— Эйдан.
— Когда я увидел это крошечное пятнышко сегодня утром, — пробормотал он, глядя ей в лицо. — Я хотел покусать тебя.
Ответом было только движение век, а Эйдан ухмыльнулся и резким движением расстегнул застежку.
— И мне захотелось узнать, какие еще сексуальные секреты ты прячешь под своей приличной одеждой.
— У меня нет никаких сексуальных секретов.
Белье упало на пол. Эйдан опустил взгляд и увидел, как легкий нежный румянец покрывает ее кожу, и нашел это жутко эротичным:
— А здесь ты не права, — прошептал он и накрыл ладонями ее грудь.
Вот. Тело снова вздрогнуло от удивления, и то же удивление засверкало в ее глазах. Пробуя, он потер пальцами ее соски и увидел, как глаза цвета морской волны подернулись дымкой.
— Нет, не закрывай глаз, — Эйдан опустил Джуд на постель. — Не сейчас. Я хочу видеть, что мои прикосновения делают с тобой.
И он вглядывался в ее лицо, доводил до исступления и узнавал секреты, которых, как она утверждала, не существовало. Шелк кожи. Буйство волос. Запах дождя. Мягкие изгибы и впадинки. И когда мужские руки далеко не джентльмена прошлись по ее телу, оно задрожало. И каждый секрет, который он узнавал, был удовольствием для обоих. А когда он попробовал ее на вкус, мир исчез, и не было ничего, кроме бешеного стука пульса и горячих губ повсюду.
Тело Джуд, готовое излиться страстью выгнулось в его руках, когда он накрыл ее собой, и заметалось от сладкой боли, которая становилась все сильнее и все невыносимее. Губы встретились с губами, ловя крики наслаждения. А Эйдан дарил все больше и больше ласк, пока ее дыхание не перешло во всхлипы, а тело стало плавиться от желания.
Глаза, которыми он так любовался, теперь были закрыты, а кожа заблестела и покрылась капельками влаги. Ее ускользающий мир был открыт и для него. А Джуд была единственной составляющей этого мира.
С губ Эйдана слетело: Джуд! — и он вошел в нее. Огонь к огню. Жажда к жажде. Сильно и глубоко… Держал крепче, замерев, пока она не обхватила его ногами и прижалась всем телом. Став одним целым, они двигались вместе — долго и медленно — утоляя голод души. Оглушенная Джуд улыбалась. Он улыбнулся в ответ. Их губы снова встретились, и все вокруг засверкало алмазным блеском.
«Это и есть настоящее волшебство», — думала Джуд. «Самое сильное в мире» — и, ухватившись за него, что есть мочи, она прыгнула вместе с Эйданом с края мира.
Дрожало пламя свечей, огонь потрескивал в камине, капли дождя глухо стучали в окно. А в ее постели был великолепный, возбуждающий, приводящий в восторг обнаженный мужчина. Джуд чувствовала себя кошкой, которая только что получила ключи от кладовки, полной молока.
— Как я рада, что у Уильяма будет ребенок.
Эйдан повернулся, запутался в волосах Джуд и убрал их со своего лица:
— Какого черта здесь делает Уильям?
— Ой, я не думала, что произнесла это вслух.
— Это то же самое, что думать о другом мужчине, когда я еще не успел перевести дыхания, занимаясь с тобой любовью.
— Я о нем не думала, как о мужчине, — она села в смятении, слишком измученная, чтобы помнить еще и о том, что не одета. — Я только подумала, что если бы у него не было ребенка, моя мама не позвонила бы мне, я бы не расстроилась и не пришла в паб — а все случившееся привело нас сюда, — закончила уже упавшим голосом.
Еще имея достаточно сил, чтобы сердиться, Эйдан вздернул бровь:
— А в итоге — я получил тебя.
— Я рада, что все произошло сегодня. Сейчас. Потому что это было так прекрасно. Прости. Я сказала глупость.
— Хватит утверждать, что любая случайная мысль, которую ты озвучиваешь — глупа. А так как в твоих рассуждениях есть логика, я скажу, что мы поднимем тост за Уильяма и его правильный выбор времени для демонстрации своей мужской состоятельности.
Джуд облегченно улыбнулась:
— Думаю, мы можем, хотя он даже и вполовину не так хорош в постели, как ты, — внезапно, улыбка на ее лице сменилась выражением ужаса. — О чем я говорю!
— Если ты думаешь, что я обиделся, то ошибаешься, — хмыкнув, Эйдан тоже сел и громко ее поцеловал. — Я скажу, что твои слова достойны другого тоста. За глупость Уильяма. За то, что он не понял, что за драгоценность у него была, и поэтому ты смогла оказаться в моих руках.
Она обвила его руками и крепко обняла:
— Никто никогда не прикасался ко мне так, как ты. Не думаю, что кто-нибудь вообще хотел этого.
— А я уже хочу прикоснуться к тебе снова, — Эйдан уткнулся носом в шею Джуд. — Давай-ка спустимся вниз и выпьем вина, и поедим немного: супа или еще чего-нибудь.
— Прекрасная идея, — подавив в себе чувство неловкости, она выбиралась из кровати, чтобы одеться. Он уже увидел все, на что было посмотреть, так что скромничать сейчас — глупо. И все-таки испытала чувство облегчения, когда облачилась в позаимствованную у Эйдана рубашку и свои слаксы. Но когда Джуд потянулась за лентой — завязать волосы — он неожиданно положил ей руку на плечо, чем заставил подпрыгнуть от испуга.
— Зачем ты их связываешь?
— Потому что они ужасные.
— А мне нравится их природная дикость, — Эйдан пропустил пряди волос через пальцы. — Этакое буйство прекрасного насыщенного цвета.
— Они коричневые, — и вообще, она всегда полагала, что естественный цвет ее волос — цвет древесной коры.
— Как мех норки, любимая, — он поцеловал кончик ее носа. — Что же мы будем делать с тобой Джуд Франциска, если ты когда-нибудь снимешь темные очки и увидишь себя настоящую? Ты станешь настоящей искусительницей. Так что бросай, и оставь их распущенными, — добавил он и потащил ее к дверям. — И, в конце концов, только я один вижу сейчас твои волосы.
Джуд чувствовала себя слишком хорошо, чтобы спорить, но, когда они уже были на кухне, настояла на своем:
— Ты готовил завтрак — я готовлю обед, — и достала вино. — Я не очень хорошо готовлю, так что придется тебе обойтись моим фирменным блюдом на все случаи жизни.
— И что же это может быть?
— Консервированный суп и поджаренные сэндвичи с сыром.
— Звучит так, словно этой дождливой ночью я увижу много фокусов, — Эйдан взял вино и расположился на стуле у кухонного стола. — К тому же, я получу удовольствие, наблюдая за тем, как ты готовишь.
— Когда я первый раз увидела эту кухню, то подумала, что она такая очаровательная, — Джуд с легкостью разожгла огонь в камине, чем вызвала легкое удивление, — а потом я поняла, что здесь нет ни посудомоечной машины, ни микроволновой печи, ни даже электрической открывалки или кофеварки.
Смеясь, она достала из встроенного шкафа банку с супом и стала открывать ее маленьким механическим консервным ножом.
— Должна тебе сказать, что я была потрясена. Но я столько всего приготовила на этой кухне, и мне так нравился результат моих стараний — намного больше, чем все вместе приготовленное на шикарной кухне моих апартаментов. А та кухня — это последнее достижение технического прогресса: плита с конвекционной духовкой Джен-Эйр[36], встроенный холодильник Саб-зеро[37], — продолжая говорить, она вылила из банки суп и нырнула в холодильник за сыром и маслом: — Конечно, я не пыталась браться за что-то сложное. Приходилось собирать все свое мужество, чтобы приготовить обычный хлеб из пресного теста. Оказывается, все сказочно просто, и если перемешать все как следует, то я могу справиться даже с выпечкой торта.
— У тебя страсть к выпечке?
— Думаю, что да, — улыбнулась Джуд из-за плеча, намазывая масло на хлеб. — Но немного страшно, особенно если никогда не занимался этим раньше.
— Но ты и не узнаешь, нравится ли тебе, пока не попробуешь.
— Знаю. Но терпеть не могу, если что-то не получается, — покачала она головой, разогревая небольшую сковородку. — И знаю, что это — беда. И по этой причине я так и не попробовала очень многого, чего так хотелось. Я всегда убеждала себя, что только все испорчу — вот и не пыталась. Корни растут из детства, когда я была неуклюжим ребенком при элегантных родителях.
А потом выложила сэндвичи на сковородку и улыбнулась, когда они радостно зашумели:
— Но я умею делать замечательные сырные сэндвичи, так что с голоду ты не умрешь, — развернувшись, она со всего размаху впечаталась в грудь Эйдана. Его губы снова накрыли ее рот. Горячие, капельку грубые и очень возбуждающие. Когда он вернул ей способность дышать, то кивнул:
— Насколько я могу судить — ничего неуклюжего, ни в поцелуе, ни в тебе самой.
И, довольный, вернулся к столу и вину.
Она пришла в себя как раз вовремя, чтобы не дать супу перекипеть.
Эйдан остался до утра, и у нее получилось пригреться клубочком у него под боком. А на рассвете, когда свет скользнул сквозь окно и позолотил воздух, он потянулся к Джуд и занялся с ней любовью — нежно и не спеша, не давая той понять, где кончается сон, и начинается явь.
Когда в следующий раз проснулась уже она, Эйдан сидел на краю кровати с чашкой кофе в одной руке и поглаживая ее по волосам другой.
— А который час?
— Одиннадцатый. Я погубил твою репутацию.
— Одиннадцатый? — она быстро села на кровати, удивленная и благодарная за чашку кофе. — Мою репутацию?
— И без всякой надежды на спасение. Я хотел уехать еще на рассвете, чтобы мою машину не увидели стоящей у твоего дома, но меня отвлекли.
Джуд глубоко вздохнула:
— Я помню.
— Теперь пойдут разговоры о парне Галахере, который втерся в доверие к американке.
Ее глаза заискрились:
— Правда? Будут? Как чудесно.
Он засмеялся, потянув ее за волосы:
— Была у меня мысль, что тебе это может понравиться.
— Мне понравится еще больше, если и я разрушу твою репутацию. Я еще никогда не портила никому репутацию, — Джуд коснулась рукой его лица, радуясь, что смогла, и провела пальцем по маленькой ямочке у него на подбородке. — Я могла бы быть той распущенной американкой, которая увела владельца «Галахера» из-под носа у местных леди.
— Что ж, если ты решила быть распутной женщиной, я вернусь вечером после закрытия, и ты сможешь соблазнить меня самым нечестным способом. Оставь свет включенным, дорогая, — он наклонился поцеловать ее, но поцелуй затянулся, и Эйдан уже начал чувствовать некий дискомфорт в брюках. — Чертова бумажная работа, — пробормотал он. — Мне нужно разобраться с документами. Будешь по мне скучать, Джуд?
— Буду.
Когда Эйдан вышел, она откинулась на подушки, дождалась, как сначала за ним закрылась входная дверь, а потом — как завелась его машина. А после около часа просто сидела в кровати и что-то напевала себе под нос.
