10

 Броуди привез Рис к Джоани ровно к шести. Все лампы в ресторанчике горели – в предрассветной темноте их свет был режуще ярким. Жуткий зеленый «дампстер» приткнулся к тротуару, заваленному кусками штукатурки и обломками. За пластиковой шторой виднелись силуэты мужчин на стремянках.

 – Ты же сегодня с одиннадцати, – сказала Джоани.

 – Я отрабатываю свою часть. Будешь спорить, – добавила Рис, – уеду в Джексон.

 – Эти ребята здесь уже почти час. Спроворь им пастуший завтрак. Яичницу-глазунью.

 Рис сама подала яичницу на стойку. Постепенно собирались «ранние пташки». Никто не жаловался, но главной темой всех разговоров было вчерашнее происшествие. Что ж, этого следовало ожидать.

 В кухню проскользнула Линда-Гейл.

 – Ой, Рис, лапочка, бедное твое личико. Ты, должно быть, страшно на меня злишься.

 – Злилась. А потом поняла, что ты не виновата. Ну, или не только ты.

 – Правда? Я себя чувствую такой дурой.

 – Теперь у народа целую неделю будет о чем поговорить: драка у Клэнси, погром здесь...

 Вошла Джоани:

 – Линда-Гейл, за что я тебе плачу? Рис, там Рик Мардсон хочет с тобой поговорить.

 Рис вышла в зал. Рик слонялся вдоль стойки.

 – Рис, давайте присядем где-нибудь в кухне.

 – Лучше здесь. Линда-Гейл, – позвала Рис, – принеси, пожалуйста, кофе шерифу. – Она провела Риса к столику, они сели. – Что, показания противоречивы?

 – Нет. Все свидетели сходятся на том, что в драке у Клэнси замешана целая куча людей.

 – В том числе и я.

 – Да. – Он улыбнулся кончиками губ. – Похоже, вы добились реакции. Расскажите мне все.

 – После того как я вышла из вашего кабинета, Броуди отвез меня сюда. Когда мы вошли, дверь ванной была закрыта, из-под нее текла вода. Кто-то заткнул слив в ванне пробкой и включил воду. Вода перелилась.

 – Кто-то?

 – Но не я. Вы знаете: я была у Клэнси, потом у вас в кабинете.

 – Насколько я понимаю, вода лилась достаточно долго.

 – Я ее не включала. После работы я пробыла наверху не больше трех минут. Переобулась и вернулась к Линде-Гейл.

 – Вы заходили в ванную комнату?

 – Заходила. Но наполнять ванну мне было незачем. Как-то глупо наполнять ванну, если не собираешься мыться. Кто-то побывал в моей квартире. И уже не в первый раз.

 Рик изумленно посмотрел на нее:

 – Впервые слышу.

 – Это началось сразу после того, как я видела убийство, – начала Рис. И рассказала о карте, о ванной, о таблетках, об альбоме с фотографиями.

 – Почему вы не доложили об этих происшествиях?

 – Потому что я понимала, что вы подумаете: вы решите, что я сама все это сделала или мне померещилось.

 – Не надо думать за других, Рис, – с легким раздражением произнес шериф. – Кто имеет доступ к вашему ключу?

 – Я ношу его с собой. У Джоани в кабинете есть запасной.

 – Вы ни с кем не ссорились в городе, вам никто не угрожал?

 – Нет, пока вчера не случилась драка у Клэнси.

 Он снова чуть улыбнулся:

 – Ну, с этим мы разберемся.

 – Должно быть, он меня выследил, тот мужчина у реки.

 – Узнал вас с такого большого расстояния?

 – Не меня. Он, должно быть, видел, что там был кто-то. И ему не составило труда меня вычислить. Он старается дискредитировать меня как свидетеля.

 – Если еще раз случится что-то подобное, дайте мне знать.

 – Хорошо. А женщину опознали? То есть тело?

 – Пока не нашлось подходящих описаний зубов. – Он встал из-за стола. – Вам есть где жить?

 – Я поживу у Броуди.

 – Я дам вам знать.

 Рик поднялся в квартиру Рис. Дверь была широко открыта. Броуди ползал по полу ванной и, брезгливо скривив губы, отдирал куски ветхого линолеума.

 – Непривычная работка, – обратился к нему Рик.

 – Меняю сферу деятельности. – Броуди сел на корточки. Рик опустился рядом:

 – Покрытие сгнило.

 – Вот я и говорю.

 – Надо было сообщить мне обо всех странных случаях, что происходили с Рис до этого.

 – Она решила не сообщать. Ее можно понять.

 – Я вижу, вы закрасили стены.

 – Но сначала сфотографировали надписи. Я дам тебе копии.

 – Хорошо. А скажи, в твоем доме подобное происходило?

 – Пока нет. – Броуди вернулся к линолеуму.

 – Но я не вижу следов насильственного вторжения.

 – У него ключ. Наверное, замок придется поменять.

 – Броуди, позволь тебя спросить. Если кто-то хотел навредить ей, то почему не навредил? Она вбила себе в голову, что все это делает человек, которого она якобы видела у реки.

 – Это я ей так объяснил.

 – Зачем ему это нужно?

 – По-моему, он хочет сыграть на ее слабости, запугать, заставить сомневаться в себе. И других тоже заставить сомневаться в ней. Умно и тонко. И это называется «не навредил»?

 Рик покачал головой:

 – Пойду в гостиницу, посмотрю, какие там улики. Завези мне при случае фотографии, сделанные в ванной. И, если можно, напиши для меня свою версию событий и этих... происшествий. По возможности с датами и указанием точного времени.

 – Да, сделаю.

 – А... у вас это серьезно? У вас с ней?

 – Похоже на то.

 – Эмоции обычно искажают восприятие. Не позволяй этому обстоятельству повлиять на тебя.

 – Рик, она не сумасшедшая. Черт возьми, в каких-то вещах она даже чересчур разумная.

 – А в других?

 – Конечно, она немного с приветом. А кто нет? Народ здесь и меня считал странноватым, потому что я пишу книжки, не стреляю в млекопитающих и не могу назвать первую десятку музыкального рейтинга.

 Рик улыбнулся:

 – Броуди, народ и сейчас считает тебя странноватым.

 Линда-Гейл не знала, что делать. Она впервые в жизни безнадежно испортила отношения с мужчиной – при том что не было мужчины, который значил бы для нее больше, чем Ло.

 Он не отвечал на ее звонки. Она хотела на него разозлиться, но не получалось. Она совсем запуталась.

 Она все спланировала, рассчитала, как со временем и при желании завоюет привязанность Ло. Чего она добивалась, вытанцовывая с тем рыбачком прямо на глазах у Ло? Хотела, чтобы он поревновал. И перестаралась. Теперь пора объяснить этому безмозглому ковбою, что незачем устраивать такой шум по пустякам.

 Она подъехала к большим воротам с кованой буквой «К», заключенной в круг. Проехала мимо кораля, надворных построек, длинного главного дома. Гости несколько дней могли изображать из себя ковбоев или просто сидеть на крыльце в кресле-качалке и созерцать пейзажи.

 Она остановилась у конюшен, взглянула на себя в зеркальце, поправила волосы. Когда она вышла из машины, ковбой, который вел урок верховой езды, коснулся полей своей шляпы.

 – Привет, Харли! – Она изобразила на лице улыбку.

 – Линда-Гейл, как дела? – Харли поднял бровь. – Ло ушел в пристройку. Что-то он очень кислый.

 – Понятно. Вот и я тоже.

 Линда-Гейл решительно вошла в конюшню, где стоял крепкий запах конского навоза и сена. Пройдя мимо денников, шагнула в пристройку.

 Он склонился над кожаным седлом, откинув шляпу за спину – вылинявшие голубые джинсы в обтяжку, рукава джинсовой рубашки закатаны выше локтей. Лицо мрачное и красивое, несмотря на распухшую нижнюю губу и синяк под глазом.

 – Ло. – Она увидела его, и сердце ее защемило от нежности.

 – Чего тебе надо? Я работаю.

 – Я вижу. Прости меня.

 Он обернулся к ней, взгляды их встретились на краткий – но такой желанный – миг.

 – Жаль, что тебе из-за меня глаз подбили.

 Он сосредоточенно тер седло и молчал.

 – Что такое? Ты не хочешь со мной разговаривать? Сколько раз я видела у Клэнси, как ты тоже с кем-то танцевал.

 – Это другое.

 – Почему другое? Значит, если я с кем-то танцую, то для тебя это повод затеять драку, а ты волен танцевать с кем хочешь? А по-моему, я тоже могу танцевать с кем хочу, и ты не имеешь никакого права устраивать бучу.

 – Ладно. Больше такого не случится. Так что если...

 – Зачем ты начал эту драку?

 – Он хватал тебя за бедра! – Ло отбросил тряпку и вскочил на ноги. – Ты позволила ему себя лапать прилюдно!

 – Я бы ему ничего такого не позволила, если бы ты не был такой сопляк! Я слишком долго ждала, когда же ты наконец вырастешь и станешь мужчиной!

 Его глаза опасно блеснули.

 – Я мужчина. – Он схватил ее за руку и притянул к себе. – Причем единственный мужчина, который будет тебя трогать.

 – Что тебе за дело, кто меня трогает? – закричала она. – Если ты прямо сейчас не скажешь мне все честно, глядя в глаза, Ло, то я пошла.

 – Никуда ты не пойдешь.

 – Тогда скажи. – По ее щекам потекли слезы. – И смотри на меня, чтобы я видела, врешь ты или нет.

 – Я люблю тебя. Ты это хотела услышать? Я люблю тебя. И всегда любил.

 – Да, я хотела услышать именно это.

 – Я не могу без тебя. – Он прижал ее к себе. – Не могу, как бы ни хотел, как бы ни старался. Я долго держался.

 – Да. Но теперь все позади. – Она взяла его руки в свои и заставила ладонями обхватить свои ягодицы. – Ни один парень не положит руки туда, где сейчас твои, и ты не положишь свои никакой другой женщине. Так?

 – Так.

 – Ты придешь ко мне вечером? Мы будем одни. И будем любить друг друга до рассвета...

 Он улыбался все шире и шире.

 – Только до рассвета?

 – В этот раз, – сказала она и снова его поцеловала.

 

 Он был очень хорош. Линда-Гейл так и предполагала. Собственно, она воображала все это с тех самых пор, как стала понимать, чем занимаются друг с другом мужчины и женщины.

 – Где ты этому научился? – спросила она.

 – Практиковался, – лениво ответил он, не открывая глаз, – чтобы отточить мастерство к моменту, когда доберусь до тебя.

 – Теперь, Ло, ты должен на мне жениться.

 – Я должен... – Он поднял голову. – Что я должен?

 Шок, подумала она, но этого следовало ожидать.

 – Ло, отныне я единственная твоя женщина. И если ты хочешь того, что у нас только что было, скажи.

 – Ты хочешь, чтобы мы поженились?

 – Хочу. В глубине души я – женщина старомодная. Я хочу иметь свой дом, семью. И если ты любишь меня не настолько, чтобы начинать со мной жизнь, то я должна это знать.

 Некоторое время он молчал. Потом заговорил.

 – Мне двадцать восемь лет, – начал он.

 – Ты считаешь, что слишком молод для семейной жизни?

 – Помолчи, пожалуйста, дай договорить другому для разнообразия. Мне двадцать восемь лет, – повторил он. – У меня хорошая работа, и за нее платят приличные деньги. Не очень много, но бывает хуже. – И тут он посмотрел ей в глаза. – За меня ведь можно выйти замуж, Линда-Гейл?

 У нее перехватило дыхание.

 – Почему бы и нет?

 

 В недрах закусочной кто-то из плотников, нанятых Джоани, фальшиво напевал что-то себе под нос, а Рис жонглировала заказами в суматохе ланча. Нарезать ломтиками, нарезать кубиками, зачерпнуть, заправить гриль. Она могла проделывать это с закрытыми глазами. Ежедневная механическая работа – именно то, что надо. Она положила на тарелку бифштекс из лосятины и повернулась к следующему посетителю:

 – Заказывайте.

 И увидела Дебби Мардсон – та села у стойки, притронулась к своей щеке и сочувственно произнесла:

 – Бедняжка.

 – Ну, не так больно, как страшно выглядит.

 – Надеюсь. Я слышала, вам здорово досталось.

 – Я не...

 – Ладно, ладно. Как аппетитно пахнет супом! Не взять ли мне супу и салат в придачу?

 – Конечно. – Рис сама оформила заказ и передала на кухню.

 Двадцать минут спустя, когда наплыв несколько схлынул, Дебби все еще сидела на прежнем месте.

 – Боже! Каждый вечер готовить такой обед – представляю, каково это! Как вы только выдерживаете?

 – Привычка.

 – А я вот никак не научусь готовить даже на троих детей и одного мужчину. Вы можете сделать перерыв? И выпить со мной чашечку кофе?

 – Кофе я не пью, но перерыв сделать могу.

 Рис взяла бутылку воды, вышла и села за стойку. Приятно дать отдых ногам.

 – Потрясающий суп. Рецептом не поделитесь?

 – Подумываю поделиться, и не одним. Может быть, напишу поваренную книгу.

 – Да ну? Как интересно! И будет у нас в Энджелз-Фист два знаменитых писателя. Похоже, у вас с Броуди много общего.

 – Вы думаете?

 – Ну да. Вы оба с восточного побережья, оба – творческие личности. Неудивительно, что вы так быстро поладили.

 – А мы поладили?

 – На него здесь многие дамы глаз положили, но он ни на кого не обращал внимания. Пока не появились вы. Сначала казалось, что вы здесь проездом. А теперь я думаю, что вы останетесь.

 – Мне здесь нравится. Драки в баре просто выдающиеся.

 – Хороший городок. Люди здесь думают друг о друге. – Она наклонила голову. – Случись все это в большом городе, Джоани пришлось бы закрыть заведение на неделю.

 – Ну вот и отдохнула бы.

 – Мне очень жаль. – Дебби потрепала Рис по плечу. – Конечно, вам не хочется об этом думать. – Дебби снова притронулась к ее плечу. – Попробуйте ароматерапию. Когда у меня стресс, ничто меня так не успокаивает, как лавандовое масло.

 – Я последую вашему совету. В следующий раз, когда убийца затопит мою квартиру, я улажу это дело с помощью лавандового масла. – Рис встала. – Мне пора возвращаться к работе.

 Она была на взводе до конца рабочего дня и не успокоилась, даже уйдя из закусочной. Поскольку утром Броуди отвозил ее на работу, она была без машины. Можно пройтись пешком, подумала она, заодно остыну. Воздух по-весеннему теплый, на деревьях появляются первые листочки, пробивается зеленая травка. И, дыша полной грудью, она зашагала по дороге.

 Рис не заметила, как рядом с ней затормозила машина. Негромкий звук сигнала заставил ее вздрогнуть.

 – Девочка, хочешь покататься? Дам конфетку!

 Рис хмуро посмотрела на Броуди:

 – Что ты делаешь?

 – Разъезжаю в поисках бабенки погорячее. Садись.

 – Мне не нравится, что ты разбиваешь свой день, чтобы возить меня туда-сюда – на работу и обратно.

 – Ничего подобного. То есть я не разбиваю свой день. – Он потянулся открыть пассажирскую дверцу. – Садись. Ворчать можно и в машине.

 – Я не ворчу, – продолжала она. – Я серьезно, Броуди. У тебя ведь есть и собственная работа.

 – Мне нравится менять вид деятельности. Я посидел за компьютером, а теперь мне захотелось порулить.

 Они выехали на зеленые просторы полей. Вокруг все дышало свежестью, величественные пейзажи навевали покой. Остановившись на месте их первого поцелуя, он сам удивился силе охвативших его чувств. Рис молча потянулась к нему и тронула за руку. Потом вышла из машины.

 Она смотрела по сторонам, и мир вокруг был как разноцветной ковер, окруженный снежными пиками гор, позлащенными закатным солнцем. Желтые, белые, розовые, голубые, ярко-красные цветы вспыхивали в зелени трав.

 – Красиво, правда? – спросил он.

 – Никогда не видела ничего подобного. Это шпорник?

 – Да. И кошачья лапка, и колокольчики, и примула, и маки. – Он вынул из багажника одеяло и протянул ей. – Расстели. У меня есть вино. Будем любоваться закатом.

 – Давай представим, что этот день самый счастливый в году, и пусть таких дней будет как можно больше.

 Она расстелила одеяло и увидела, что он захватил не только вино, но еще хлеб, и сыр, и щедрые гроздья винограда. И все волнения, все заботы, что мучили ее, вдруг исчезли.

 Они ели, пили вино и смотрели, как солнце закатывается за вершины гор, пока снег на них из огненно-красного вновь не превратился в серебристый.