• Следствие ведет Ева Даллас, #43

15

 Раннее утро в доме Аснера было шумным и суетливым, зато днем здесь оказалось непривычно тихо и безлюдно. Все ушли в школу или на работу, по магазинам или по делам.

 Сняв печати и открыв дверь, Ева поняла, что некоторые уже успели закончить с делами.

 — Либо Аснер был страшным неряхой, либо нас кто-то опередил. — Пибоди поджала губы, оглядывая маленькую разгромленную квартирку.

 Ящики стола и тумбочек вынуты, содержимое разбросано по полу вперемешку с одеждой, извлеченной из шкафов. Полинялая обивка дивана и кресла распорота, начинка лежит тут же серыми бесформенными кучами, будто выпавшие потроха.

 — Вроде никого, но давай проверим. — Ева вынула пистолет и прокралась в сторону крошечной спальни.

 Можно было и не спешить, подумала она, убирая оружие обратно в кобуру. Черт бы побрал этого шустрого парня!

 — Убийца решил убедиться, что забрал все копии, либо в офисе Аснера оригинала не нашлось. В любом случае, он тщательно все обыскал. И кстати, очень осторожно, невзирая на беспорядок, — заметила Ева, внимательно осматриваясь. — Он не стал швырять вещи, а тихо их вынул: не хотел шуметь в столь поздний час, чтобы не услышали соседи.

 — Он убивает Аснера, обыскивает его контору. Берет бумажник и ключ, которого у жертвы мы не обнаружили. И тогда…

 — Ну да. Я кое-что упустила. Собственная машина убийце была ни к чему. Ведь ни один частный детектив не работает без своего авто. Так что убийца вполне мог забрать машину Аснера. — Она просчитала этот вариант в голове и сказала: — Загрузил в нее всю электронику там, приехал сюда, обыскал квартиру, потом бросил автомобиль и утопил или разбил компьютеры и телефоны. Грамотный подход, у него было время все как следует спланировать.

 — Даллас, это просто глупо. — Пибоди поддела ногой кучу на полу. — Ради записи того, как зажигает парочка голливудских звезд?

 — Может, Харрис поручила Аснеру еще одно дело, и он накопал что-то на нашего убийцу? Мы бросаем все силы на поиски записи, а это лишь отвлекающий маневр.

 — Да и гонорар уж больно высок.

 — По пятьдесят кусков за каждое дело?.. Черт! — Ева хлопнула себя руками по бедрам. — Мы ходим по кругу. Не будем терять время на обыск, вызовем бригаду экспертов. А сами проверим, была ли у Аснера машина и если да, то объявим ее в розыск. Пусть эксперты захватят сенсорные датчики: возможно, найдется тайник Аснера, который убийца не искал или не нашел. Ни компьютеров, ни телефона здесь нет, значит, он забрал их. Ему много чего пришлось вынести из дома, поэтому надо опросить соседей, вдруг кто-нибудь видел вчерашнюю погрузку.

 После долгих расспросов выяснилось, что никто ничего не видел, не слышал и не знает. Зато в тату-салоне им предложили десятипроцентную скидку. По дороге к машине Пибоди сказала:

 — Иногда я всерьез подумываю об этом.

 — О чем?

 — О татуировке. Знаешь, что-нибудь небольшое, но прикольное или с особым смыслом.

 — Платить кому-то за то, что он наколет на твоей коже картинку?

 — Ну…

 — Лучше делать временные тату. — Сработала рация, и Ева ответила: — Даллас слушает. Да, в квартире кто-то побывал. Нужно провести обыск. Пибоди, возле причала в Бэттери-Парк нашли машину Аснера.

 — Причал, вода — отличное место, чтобы избавиться от улик.

 — Да. Надо проверить, у кого из наших друзей есть лодка. Что может быть лучше, чем сбросить кучу электроники с пирса?

 — Бросить ее в воду посреди залива.

 — Кажется, наш убийца начал вовсю шевелить мозгами. Играет головой, так сказать. — Ева решила отдохнуть, а потом задействовать и свою голову.

 В кабинете ее ждал отчет медэксперта, и Ева пожалела, что не может выкроить время и пообщаться с Моррисом лично. И все же отчет подтвердил ее версию: множественные удары сзади, нанесенные статуэткой сокола. Реконструкция выявила, что два довольно сильных удара были нанесены в положении лежа, а первые два из четырех оказались смертельными.

 Токсикология показала, что перед смертью убитый выпил несколько унций бурбона. Следов борьбы и сопротивления обнаружено не было.

 Ева прикрепила отчет, фотографии Аснера, места преступления и квартиры на свою доску. Потом налила себе большую кружку кофе, села, положила ноги на стол и принялась внимательно разглядывать доску.

 Все присутствовавшие на той вечеринке связаны между собой. И все они невероятно высокого о себе мнения. Плюс секс, деньги, слава. Ева решила начать с секса.

 Харрис напрямую связана с Джулианом и Мэтью. А вот с Престоном связь косвенная, поскольку она обещала заявить о сексуальных домогательствах. Нужно перепроверить его алиби. В тесном сообществе люди часто выгораживают друг друга.

 А если у Харрис был секс с другими людьми из списка? Это вполне возможно.

 Мэтью связан с Марлой; связь пары с Джулианом косвенная — рекламная шумиха, роман для СМИ. Тогда Харрис и Марла тоже связаны, промежуточное звено вычеркиваем — и вот она связь.

 Раундтри и Конни могли изменять друг другу либо с жертвой, либо с кем-то из списка. Харрис заявила, что у нее была интрижка с Раундтри, но доказательств нет. Также она заявила, что Марла занималась сексом с Раундтри, но доказательств тоже нет.

 Стайнбергер связан с Валери, у них был секс в прошлом, а может, и сейчас есть. Харрис обожала копаться в грязном белье, возможно, она узнала и угрожала им.

 Энди не связана ни с кем.

 Теперь деньги.

 Вроде бы деньги здесь ни при чем: все они люди небедные, и это еще мягко сказано. Но опять же, рейтинги важны для всех, ведь именно поэтому Джулиан и Марла изображали влюбленных на публике, а многочисленные проблемы с Харрис замалчивались.

 Значит, деньги. Нужно выяснить поподробнее, как на всех них отразится скандал.

 Слава. Чем-то она похожа на секс, не так ли? Признание — насущная потребность для актера. Знаменитость. Сначала им хочется стать знаменитыми, потом оставаться на гребне или подняться еще выше. Как секс и деньги, слава означает власть. Обладать властью — значит управлять всеми.

 Снова бег по кругу. И все же…

 Секс, деньги, слава, власть неразрывно связаны друг с другом; в такой среде работают и живут ее подозреваемые. Любая из этих четырех сил может стать оружием или уязвимым местом. Ими можно угрожать, их можно потерять.

 Мотив. Сохранить власть любой ценой.

 Первое убийство. Вспышка гнева и удар, или жертва оступилась сама. А затем мгновенный порыв или холодный расчет. Все произошло быстро, убийца мигом сориентировался, не раздумывая и не имея предварительного плана.

 Но как быть со вторым убийством? Он наносил удар за ударом, а это означает гнев и даже бешенство. Бил сзади, старался отстраниться. И снова у него не было плана, судя по тому, что он просто схватил тяжелую статуэтку. Не смотрел в глаза жертве. И как следует подчистил за собой.

 А какое трудолюбие: вынес всю электронику, погрузил в машину жертвы, потом вынес вещи из квартиры убитого. Он рисковал, хотя и не очень сильно. Действовал на адреналине, выполнил задуманное, осуществил свой план. Тут явно замешано нечто более интересное, чем запись, на которой двое свободных взрослых людей занимаются сексом.

 Добавим к сексу, деньгам, славе и власти шантаж.

 — Даллас?

 — Я работаю, — нахмурилась Ева и обернулась через плечо.

 — Знаю, но тут пришел брат Кей-Ти Харрис и хочет поговорить с тобой. Он только что из морга, завтра обещали отдать тело. Я решила, что ты захочешь с ним встретиться.

 Ева снова перевела взгляд на доску, на фотографии места преступления и мертвой Харрис.

 — Проводи его в комнату отдыха, я сейчас подойду.

 Она быстро просмотрела анкетные данные Харрис, чтобы ничего не перепутать. Затем поднялась и с удивлением обнаружила, что за окном идет дождь. Она слишком глубоко погрузилась в работу.

 Войдя в комнату отдыха, в которой стояли торговые автоматы, старые столы и стулья, Ева сразу заметила Брайса Ван-Хорна. Высокий, тощий, но широкоплечий и загорелый — вылитый фермер. Волосы темные и короткие, видимо, недавно постригся. Брат Кей-Ти понуро сидел с банкой имбирного эля в руках. На нем были джинсы и рубашка в клетку, на ногах — изрядно поношенные ботинки. Когда Ева подошла ближе, Брайс поднял голову. Его глаза были такими же бледно-голубыми, как и выгоревшие джинсы, лицо изрезано морщинками, наверное, он часто щурился от палящего солнца.

 — Мистер Ван-Хорн, я лейтенант Даллас.

 — Здравствуйте. — Он поднялся и придвинул еще один стул. Ева не сразу поняла, что это для нее.

 — Примите мои соболезнования, — начала она.

 — Мы потеряли Кей-Ти много лет назад, но все равно спасибо. — Он откашлялся, сложил в замок мозолистые руки. — Я решил, лучше приехать мне, чем маме… Наверное, матери неважно, каков ее ребенок — она любит его всяким. Я не хотел, чтобы она ехала за телом, поэтому попросил ее остаться дома с моей женой и детьми. Сказал, что нужно присмотреть за фермой, пока я не привезу Кей-Ти домой.

 Он снова уставился в банку с элем, но так и не отпил ни глотка.

 — Я пошел к ней туда. И тот доктор…

 — Доктор Моррис.

 — Да, доктор Моррис. Он был очень добр. Все очень добры ко мне. Я никогда не был в Нью-Йорке и не ожидал, что люди здесь настолько добры. Нельзя так говорить о местах, где прежде не бывал, и о людях, которых никогда не встречал, но…

 — Но здесь все совсем иначе, чем в Айове.

 — О да. — На его губах мелькнула смутная улыбка. — Я знаю, теперь вы заботитесь о ней.

 — Совершенно верно. — Ева поняла его с полуслова.

 — Я вам очень благодарен. Кей-Ти была сложным человеком, и все же она моя сестра. Знаете, мы не виделись больше пяти лет. Я слишком часто злился на нее, относился к ней плохо, теперь ничего не поделать. Но она не заслужила такой смерти. Вы знаете, кто ее убил?

 — Расследование идет полным ходом… — Ван-Хорн выглядел таким печальным, таким большим и несуразным. И очень потерянным. — Думаю, что знаю, однако доказать пока не могу. Мы работаем. Сделаем все возможное, чтобы найти убийцу и добиться правосудия для вашей сестры.

 — А большего и не нужно. Несмотря на все, что Кей-Ти натворила, мама была в курсе ее дел, смотрела все голливудские шоу и все такое. Она сказала, Кей-Ти снималась в кинофильме про вас.

 Ева подумала, что это старомодное слово ему подходит.

 — Не про меня, а про дело, над которым я работала.

 — Говорят, вы были там, когда она умерла.

 — Да.

 Он кивнул, потом отвернулся.

 — Мама хочет похоронить ее дома, в Айове. Кей-Ти ненавидела все, связанное с домом, но мама так решила, значит… Вы были знакомы с ней?

 — Нет, я почти не знала ее.

 — Вот и мы тоже, в смысле, в последние годы. Мы знали ее раньше. — Ван-Хорн отпил лимонада и отставил банку. — Мой отец был непростым человеком. Он прожил трудную жизнь, и смерть его тоже не была легкой. Кей-Ти любила отца. Хотя не знаю, можно ли назвать это любовью. Она здорово похожа на него, наверное, поэтому у нее все так сложилось.

 Ева ничего не ответила. Если дать ему выговориться, то можно узнать что-нибудь важное.

 — Он бил маму, и довольно часто. Здоровый был парень, как я. Ну, то есть как я сейчас. А она — хрупкая женщина. Я всегда присматривал за Кей-Ти, ведь она младшая. Когда он напивался и был не в духе, мама велела мне уводить Кей-Ти, чтобы она не видела. Чем маленький мальчик мог помочь матери? А Кей-Ти… она не хотела уходить от него.

 Он сжал губы и покачал головой:

 — Кей-Ти его обожала, даже если он избивал маму до крови, она считала, что так и надо. Когда она подросла, начала докладывать ему — с кем из друзей мама слишком долго говорила, что не успела сделать по дому. Иногда она сочиняла, чтобы он набросился на маму, особенно если та ей в чем-то отказывала или что-то не разрешала.

 «Способная девочка, — подумала Ева. — Поближе к тому, у кого власть, потом и сама у власти».

 — Он называл Кей-Ти своей принцессой, говорил, будто она лучше всех, что нужно просто пойти и взять или отобрать у другого то, что ей хочется. Она прониклась. Ведь Кей-Ти была ребенком, поэтому она не особо виновата. И он покупал ей все, что она захочет, в награду за доносы на маму. И тогда мама стала разрешать ей почти все, чего она ни пожелает. Она была не виновата, но с каждым днем становилось все хуже и хуже.

 — Нелегко вам пришлось, — заметила Ева. — Очутились между двух огней и ничего не могли поделать.

 — Однажды я решил, что достаточно вырос, чтобы дать ему отпор. Я ошибся, и он избил меня так, что я мочился кровью… извините за подробности.

 Ева лишь покачала головой.

 — После этого ваша мать ушла от него?

 — Похоже, вам многое известно. Мне кажется, что, пока отец бил только ее, она как-то терпела. Но когда он набросился на меня, она не выдержала. Мама дождалась, пока он уснет пьяный, отвезла меня в больницу и обратилась в полицию. А Кей-Ти стала кричать, что она лжет, что папочка никогда нас не трогал. О моем отце давно ходила дурная слава, к тому же он все костяшки сбил об меня. И тогда Кей-Ти заявила… — Ван-Хорн замолчал, потом сделал глоток эля. — Заявила, что отец защищал ее от меня — будто я приставал к ней.

 Он опустил взгляд и покачал головой.

 — Моя родная сестра… Полицейские не поверили ей, и она стала менять показания. Ее продолжали допрашивать, делали всякие анализы и так далее. В конце концов отца посадили.

 — И мать увезла вас в Айову.

 — Да, мы собрали вещи и уехали. Одна женщина рассказала маме, где жить, пока мы не определимся окончательно. Мне пришлось неделю провести в больнице, но как только я вышел, мы уехали. Кей-Ти возненавидела и маму, и меня, она превратила нашу жизнь в кромешный ад. Но что ей было делать, ведь так решил суд. Ей пришлось остаться с нами, ходить в школу и на занятия к психологу. К тому же, когда старик вышел, он не желал видеть никого из нас, включая Кей-Ти. Разумеется, она винила в этом маму.

 Ван-Хорн снова поднял голову:

 — Знаете, когда мы ушли от него, мою маму впервые никто ни разу не ударил за целую неделю! Разве можно винить кого-то за то, что он не хочет, чтобы его целыми днями избивали?

 — Не знаю, для некоторых жестокость становится образом жизни, нормой.

 — Видимо, да. Ну, в общем, он попал в еще худший переплет, когда вышел. Наверное, нарвался на кого-то покруче себя. Кей-Ти во всем обвинила нас с мамой, она всегда находила виноватого. У нее начались неприятности в школе, она стала красть, напиваться при любом удобном случае, подсела на «зонер» и прочую дрянь. А потом сбежала в Калифорнию. Мама сменила наши фамилии после развода, но Кей-Ти потом снова взяла фамилию отца. Это уже о чем-то говорит… не знаю, почему я вам все это рассказываю.

 — Так я смогу узнать ее получше. Я должна выяснить о ней все, тогда смогу найти убийцу.

 В его глазах появились слезы.

 — Не знаю, что и думать. Мама горюет, а я не могу скорбеть о такой сестре.

 — Вы приехали, чтобы забрать свою сестру домой. И это самое главное.

 — Я здесь из-за мамы. — По щеке побежала слеза. — Не из-за Кей-Ти.

 — Неважно. Вы здесь, и вы заберете ее домой.

 Ван-Хорн закрыл глаза и вздохнул.

 — Когда жена носила нашего первенца, я очень боялся. Я боялся стать таким же, как мой отец, и делать с женой то же, что он с матерью. А вдруг это у меня в крови, как и у Кей-Ти? А потом родился мой мальчик. — Он согнул руки в локтях и поднял ладонями вверх, словно держал младенца. — И я не мог понять, как отец… да я бы скорее руку себе отрубил! Богом клянусь. Но вот Кей-Ти будто и не могла жить по-другому. А теперь ее убили, как и отца. Неужели с самого начала все было предопределено?

 — Нет, я не верю в это. Никто не имел права отнять ее жизнь. Она сделала неверный выбор, и вам придется смириться с этим. Убийство — это тоже выбор. И я собираюсь приложить все усилия, чтобы убийца заплатил за него сполна.

 — Знаете, именно это я и хотел услышать. И поэтому пришел к вам. Я передам ваши слова маме, мне кажется, это ее немного утешит.

 — Я тоже надеюсь на это.

 Он снова вздохнул.

 — Наверное, пора подумать, чем бы занять себя до завтра.

 — У вас двое детишек?

 — Да, мальчик и девочка, а третий на подходе.

 Ева вынула последнюю оставшуюся визитку, подумав, что надо взять еще несколько.

 — Есть один парень по имени Тико, — сказала она, царапая что-то на обратной стороне карточки. — Он продает шарфы и всякую всячину вот на этом углу на окраине Манхэттена. Отличный парень. Привезите своей жене и матери по шарфу. Скажите Тико, что вы от меня, и он чуток сбавит цену. А еще спросите, где можно купить детям какие-нибудь нью-йоркские сувениры по сходной цене. Он наверняка знает.

 — Спасибо вам! Я так и сделаю.

 — Если что-нибудь понадобится — звоните. На карточке есть мой номер.

 — Зря про ньюйоркцев говорят, что они грубые и равнодушные. Вы так добры и дружелюбны!

 — Никому не рассказывайте. Мы, ньюйоркцы, должны держать марку.

 Когда Ева вернулась в «загон», Пибоди встала из-за стола и спросила:

 — Как все прошло?

 — Ему сейчас нелегко: чувствует себя виноватым, потому что не скорбит о сестре. Но он все равно скорбит. Он совершенно не похож на Харрис: Брайс подобен большому крепкому дереву, а она как ядовитый плющ, что карабкается по нему. Теперь я лучше понимаю ее.

 — Кстати, о понимании. В кабинете тебя ждет Мира.

 — Черт, совсем забыла про консультацию.

 — Мира только что пришла. Говорит, у нее еще одна встреча в нашем районе, вот и заглянула.

 — Ладно. Поработай с криминалистами. Может, убийца наследил в машине Аснера. И пусть эксперты, обыскивавшие квартиру, сразу сообщат, если найдут хоть каплю высохшей слюны, которая не принадлежит Аснеру.

 — Хорошо. Да, я проверила: ни у кого из них нет лодки в Нью-Йорке.

 — Жаль.

 — Однако и у Раундтри, и у Стайнбергера есть лодки в Нью-Лос-Анджелесе, а Джулиан и Мэтью отлично умеют управлять яхтой. Кстати, Энди тоже. У них с мужем спортивная яхта в Хэмптонсе. Я подумала, что у кого-нибудь из них наверняка есть друг с яхтой, стоящей у причала, и он или она вполне могли одолжить ее на время. Или просто угнать, чтобы избавиться от улик.

 — Отличная идея, над ней стоит поработать.

 — Можно я привлеку Макнаба?

 — Я же просила избавить меня от ваших интимных подробностей!

 — Ха-ха, как смешно. Представляешь, сколько придется искать и сопоставлять. А у него большой опыт в этом деле. Ой, снова я про секс да про секс.

 — Три ха-ха два раза. Если он понадобится тебе до конца смены, спроси у Фини. Вот когда оба закончите, тогда и повеселитесь.

 Ева вошла в свой кабинет и увидела Миру возле крошечного окна.

 — Погода сегодня отвратительная, — заметила Мира. — Представляю, какие чудовищные пробки будут вечером.

 — Ну, зато с утра было легко и приятно добираться до работы. Извините, что заставила вас ждать. Нужно было самой зайти к вам.

 — Я все равно была поблизости, и Пибоди сказала, что вы заняты с братом Кей-Ти Харрис. — Она обернулась, и Ева увидела, что розовый костюм и жемчужное ожерелье в тон удивительно ей идут. — А подобные встречи редко проходят легко и приятно.

 — Он глубоко порядочный человек, который винит себя за то, что сестра была женщиной далеко не порядочной. Их отец регулярно избивал мать, а Харрис не только одобряла его, но и доносила на мать и даже наговаривала на нее. Так что у него находился лишний повод избивать жену и поощрять дочь за преданность. Когда сын подрос и смог дать ему отпор, он избил его так, что пришлось вызвать «Скорую». И тогда мать обратилась в полицию и упекла подонка в тюрьму. Харрис отнюдь не обрадовалась этому и все отрицала, хотя ее брат мочился кровью в больнице. Потом заявила, что Брайс пытался ее изнасиловать, а отец защитил.

 — Ложь, осуждение, снова ложь, чтобы выгородить отца и сохранить статус-кво.

 — Любой ценой. А еще мать переехала и забрала с собой детей, что тоже не порадовало Кей-Ти. Видимо, следовать по стопам отца сделалось целью всей ее жизни.

 — Она взяла его фамилию, а это уже говорит о многом, — кивнула Мира. — Мать была для нее воплощением слабости, а отец — силы. Она встала на сторону сильного и с удовольствием вкушала все выгоды своего положения. Когда мать разорвала порочный круг, Кей-Ти восприняла произошедшее не как наказание за содеянное, а как посягательство на своюсилу и власть.

 — Впоследствии она жизнь положила на то, чтобы обрести власть и сохранить ее. Ложь, шантаж, угрозы — любые средства хороши. Она была талантливой актрисой, и ей нравилось играть в кино. Однако гораздо приятней оказалось контролировать окружающих и заставлять их бояться ее. Боятся — значит, уважают, считала Кей-Ти.

 — Согласна. Она злоупотребляла алкоголем и наркотиками, потому что они давали ей иллюзию силы. Брат не упоминал о сексуальных контактах между отцом и дочерью?

 — Нет, но, судя по всему, отец стал ее первой навязчивой идеей.

 — Многие маленькие девочки мечтают выйти замуж за отца. Эта невинная фантазия, не имеющая отношения к сексу, проходит с возрастом. У Харрис все оказалось гораздо сложнее: она получала от него силу через насилие и предательство. Мужчины в ее взрослой жизни тоже становились ее навязчивой идеей (как Мэтью), но не могли заменить ей отца. Она хотела получать от них больше силы, пыталась играть роль своего отца и контролировать их. Ее мать лишила отца силы, бросив его. А значит, с ней не должно такого случиться, для нее это было абсолютно неприемлемо.

 Ева повернулась к доске и посмотрела на женщину, в которой теперь не было никакого сходства с Пибоди.

 — Чем больше мы узнаем о ней, тем больше она похожа на убийцу, а не на жертву.

 — Проживи она дольше, может, и до этого дошла бы. Ваш убийца решился на второе преступление. Оно совершено с большей жестокостью и тщательнее спланировано. Первое убийство было пассивное, а во втором случае множественные удары свидетельствуют о гневе, которого не было в случае с Харрис. Или же он его подавлял. Смотрите, прослеживается определенный шаблон: убийца забрал телефон Харрис и электронику Аснера. Он попытался представить смерть Харрис как несчастный случай, а убийство Аснера замаскировал под ограбление.

 — Обе попытки провалились с треском.

 — И это тоже укладывается в шаблон. Ваш убийца считает себя умным и осторожным; он верит, что способен вас обмануть. В случае с Аснером он потратил много времени и сил на инсценировку ограбления. Он человек сообразительный, собранный, целеустремленный. Убийства совершены с определенной целью, но вряд ли причина в этой записи.

 — Вот и я о том же!

 — В случае с Харрис он действовал в гневе, под влиянием момента, а потом поспешно замел следы. С Аснером уже было иначе.

 — Предположительно, Харрис наняла Аснера еще для одного дела, для чего-то похлеще съемки парочки голливудских актеров, занимающихся сексом в свободное от работы время. Возможно, запись была лишь ширмой, которой Марла с Мэтью прикрылись, чтобы отвлечь меня. А если они непричастны к убийствам, то Аснер узнал нечто крайне опасное для убийцы. Нечто такое, за что богатый и знаменитый человек может убить.

 — Вероятно, вы правы. Это вполне соответствует патологии Харрис: она ведь многим угрожала разоблачением.

 — Опять же, как в случае с Марлой и Мэтью, вряд ли стоило убивать Аснера из-за той записи. Наверняка детектив нашел кое-что еще, или же убийца боялся, что скоро найдет. И это не всплыло в ходе допросов. — Ева посмотрела на доску. — Нужно все перепроверить. Как я сказала брату Харрис, никто не имел права отнять ее жизнь.

 — Вы сами верите в это?

 — Я верю в то, что Кей-Ти следовало остановить. Вы бы сказали, что ей нужна помощь — терапия, консультации. Я склонна считать, что ее следовало привлечь к ответственности. Более того, я в этом убеждена. За подобные безобразия надо платить, но убийство — это уже чересчур.

 — Полагаю, Харрис требовались и помощь, и наказание. У нее было трудное детство. Возможно, вы со мной не согласны, — заметила Мира, увидев, как Ева непроизвольно пожала плечами, — но это действительно так.

 — И все же она не преминула этим воспользоваться. Интересно…

 — Что именно?

 — Интересно, в какой семье росла Стелла? Неужели она уродилась эгоистичной, жестокой и бессердечной? Или попала в тот же порочный круг? Я не оправдываю ее. Круги надо разрывать.

 — Вы наверняка знаете, что Рорк мог бы это выяснить.

 — Может быть, когда-нибудь потом. Он беспокоится обо мне и хочет, чтобы я поговорила с вами.

 — У него действительно есть причина для беспокойства?

 — Я не хочу, чтобы он волновался.

 — Это не ответ.

 — Она мне снится. Она винит во всем меня, и это очень на нее похоже.

 — А вы вините себя?

 Ева помолчала, потом ответила:

 — Взять хотя бы брата Харрис. Он одновременно винит себя в том, что не любил сестру, и скорбит о ней. Не пойму, что именно чувствую я: вину или просто причастность. Скорби я не испытываю, об этом мы уже говорили, и с тех пор мало что изменилось. Знаю, я не виновата в том, что с ней произошло. Виновата она сама — и Маккуин. Причем отец виноват гораздо больше, чем я. Но я положила этому начало, арестовав ее в Далласе, еще не зная, кто она такая.

 Ева глядела вдаль, а перед глазами у нее стояла та сцена. Тот самый момент, когда она схватила подозреваемую и узнала в ней свою мать.

 — Я положила этому начало, когда заставила ее стучать на Маккуина. А он положил этому конец, перерезав ей горло. К чему обманывать себя? Я делала свою работу. На кону были жизни невинных людей. Но моя работа послужила одним из факторов ее смерти.

 — Вы спасли невинных людей. Она сама сделала свой выбор, окончившийся смертью.

 — Знаю. Верю. Но я причастна к гибели обоих родителей. Напрямую — к смерти отца, ведь это в моей руке был нож. Ребенок, самозащита — да, все правильно и логично, но… — Она сжала руку в кулак, будто держа нож. — А в случае с матерью именно я запустила цепь событий. С этим тяжело жить, даже принимая в расчет то, что они сделали со мной и что могли бы сделать. Тяжело знать, что я убила или помогла убить людей, подаривших мне жизнь.

 — Ничего они вам не дарили. Они совершили половой акт, окончившийся зачатием, а потом родили вас с определенной целью, надеясь получить выгоду. Строго говоря, они были лишь вашими биологическими родителями.

 — Понимаю.

 — Неужели? Вы стали называть ее Стеллой, а это говорит об отстранении. В то же время вы продолжаете называть его отцом. Почему?

 — Я… — Ева не нашлась с ответом, изумленно глядя на Миру. — Я не знаю.

 — Подумайте об этом. — Мира поднялась со стула для посетителей и похлопала Еву по плечу. — Обязательно скажите Рорку, что мы сегодня побеседовали. Надеюсь, он будет чуть меньше беспокоиться за вас.

 — Ладно.

 Оставшись одна, Ева хмуро поглядела на доску. Строго говоря, они являлись лишь ее биологическими родителями. Если так рассуждать, то Кей-Ти Харрис не была ни дочерью, ни сестрой.

 Харрис сделала свой выбор и умерла круглой сиротой.