- Ирландская трилогия, #3
14
И поскольку настоящее уже наступило, Дарси медлить не собиралась. Вернувшись в паб, она сразу же прошла на кухню и разозлилась, не застав там Шона. Кофе он заваривал лучше ее, но, видимо, и с этим придется справляться самой. Отмерив кофе и поставив турку на плиту, Дарси привычно посмотрелась в зеркало, висевшее на двери.
Дождь и ветер сделали свое дело. Она немного промокла и растрепалась. То, что нужно.
Дарси налила полную кружку, похлопала себя по щекам, чтобы разрумяниться, и вышла под моросящий дождь.
Ей пришлось пробираться между горами щебенки и мусора, огибать толстые стены. К счастью, на строительных лесах Тревора не было. Чтобы предложить ему кофе, карабкаться наверх не придется. И все же она остановилась на минуту посмотреть на сновавших по лесам мужчин. Теперь не с блоками, а с балками и досками, вероятно для крыши. Если постараться, уже можно было представить новое здание, словно вырастающее из паба.
Гениально! И Тревор увидел это в эскизах Бренны. Его талант — один из его талантов — в том, чтобы разглядеть скрытые возможности и претворить идею в жизнь. Какое достойное восхищения… и любви качество.
А как Тревор относится к своей семье, как любит родителей, и, сколько ни старается скрывать свои чувства, его любовь очевидна. И не столь очевидна боль, которую до сих пор причиняет ему суровость деда. Как трогательны его преданность и уязвимость. Они вовсе не умаляют его мужественность, а, наоборот, делают его более человечным.
Довольно! Если продолжать в том же духе, этот самонадеянный тип превратит ее в беспричинно улыбающуюся идиотку.
Дарси сосредоточилась на здании театра. В проемах тускло-серых блочных стен уже угадывались будущие окна и двери. Стены будут облицованы камнем, а время, дожди и ветры постараются, чтобы невозможно было различить, что тут новое, а что выдержало испытание временем.
Традиции и перемены, Галлахеры и Маги. Ну, может, парень и обладает даром предвидения, однако пока еще рано демонстрировать ему, насколько решительно она намеревается соединить одно с другим и одних с другими.
Дарси прошла чуть дальше, шагнула в один из проемов. И внутри кипела работа. Фундамент, который заливали в день ее возвращения из Парижа, был закрыт дощатым настилом. Тут и там торчали трубы, и провода, и неотесанные бревна. И, казалось, даже воздух дрожал и разрывался от дикого грохота, лязга и визга электроинструментов.
Тревор и один из рабочих, присев на корточки, разглядывали торчащую из стены трубу. Оба были присыпаны тонкой серой пылью. При виде Тревора, запыленного, опоясанного инструментами, у Дарси восхищенно заблестели глаза, и она поняла, что список ее проблем далек от завершения.
Оставалось восхищаться и ждать благоприятного момента. Наконец Тревор распрямился, что-то ответил рабочему и обернулся. И увидел ее.
Выражение его глаз изменилось. Идеальное мгновение узнавания и влечения, v вспыхнувшего так ярко, что Дарси не удивилась бы, если бы огненный шар приземлился у ее ног и прожег дырищу в досках. В восхищении она шагнула к Тревору, улыбнулась, протянула ему кружку.
— Хотела до работы взглянуть, что тут у вас происходит. И подумала, что кофе согреет тебя.
Забавно. Похоже, ей удалось не столько удивить его, сколько возбудить подозрения.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. Наверное, я здесь всем мешаю. — Но она прошлась вдоль стен. — Интересно, как быстро все меняется.
— Команда хорошая. — С первым же глотком Тревор понял, что Дарси сама заварила кофе. Напиток получился вкусным и крепким, но явно не хватало божественной искры Шона. Его подозрения усилились. Интересно, что Дарси задумала?
— Когда ты будешь не так занят, может, покажешь мне, как все здесь будет?
— Хоть сейчас.
— Правда? Это было бы чудесно.
— Вот там будет переход. — Тревор указал на заднюю стену паба, сейчас зажатую между новыми стенами. — Мы не спешим прорубать стену. Как видишь, уровни разные. Наклонный переход даст нам больше высоты без подъема линии крыши. И он будет расширяться.
— Как раскрытый веер. Я помню.
— Верно. Плавно раскрывающееся перед зрителями пространство.
— А зачем эти трубы?
— Туалеты по обе стороны от вестибюля. Бренна считает, что «мужской» и «женский» надо написать по-гэльски, как и в пабе. Двери из темного дерева. — Тревор прищурился. Даже сейчас вместо грубых блоков, и досок, и торчащих труб он отчетливо представлял свой театр. — А под стариной самая современная начинка. Полы деревянные, темные, как в пабе. Интерьер светлый, приглушенный, ничего яркого, вызывающего. Конечно, что-то для отдыха в вестибюле поставим, но небольшое, уютное. Скамьи, я думаю. И картины на стенах, но немного и все кельтские.
Тревор оглянулся на Дарси, увидел, что она в недоумении смотрит на него, и удивленно выгнул брови.
— Что?
— Я думала, ты захочешь что-то современное, изысканное.
— Правда?
Дарси хотела согласиться, но замотала головой.
— Нет, нет. Я поняла. Не здесь. Не для этого театра. Здесь ты хочешь duachais.
— Ладно, если я этого хочу, пожалуйста, объясни мне, что это значит?
— Это по-гэльски… — Дарси взмахнула рукой, пытаясь найти правильный перевод. — Традиции. Нет, не совсем так. Это связь с самим местом, его историей, фольклором. Ну, в общем, с его сутью.
— Повтори-ка.
— Duachais.
— Да, вот оно. То, что нужно.
— Ты совершенно прав, и я очень этому рада.
— И удивлена.
— Немного. А ведь не должна бы удивляться. — Принимая и одобряя его представление о будущем театре, она почему-то разволновалась. — А что будет здесь?
— Ах да, двери. Две двери в переходе. — Тревор рассеянно взял ее за руку, и почему-то ни один из них этого не заметил. Заметили окружающие. — Зал на двести сорок зрителей. Маленький, уютный. Три сектора, два прохода. И главное — сцена. Я вижу тебя на ней.
Дарси молча смотрела на пустое пространство перед собой.
— Боишься? — через пару секунд спросил Тревор.
— Я всю свою жизнь играю так или иначе. Нет, я не сцены боюсь, если ты об этом. Наверное, я должна почувствовать, что ты ждешь от своего театра, и не подкачать. Ты гордишься тем, что делал, что делаешь. Я хочу того же.
А ведь не поэтому она пришла сюда. Она хотела удивить Тревора, пофлиртовать с ним, заставить его думать о ней весь день. Хотеть ее весь день.
— Тревор, мне нравится твой театр, и я с радостью буду петь в нем с братьями, как мы обсуждали. Что касается остального… — Дарси повела плечами, забрала у Тревора пустую кружку. — Тебе придется меня убедить. Сегодня в пабе намечается вечеринка. — Уж она об этом позаботится. — Поужинай у нас. Послушай, посмотри. А после можешь подняться ко мне. Теперь моя очередь угостить тебя вином.
Не дожидаясь ответа, Дарси запустила свободную руку в его шевелюру, подняла голову, едва коснувшись губами его губ и обещая взглядом большее, если он захочет, и не спеша удалилась.
Когда она распахнула дверь кухни, ее окутал аромат свежей выпечки. Яблоки, корица, коричневый сахар. Наверное, Шон объявился, как только она вышла на площадку, и с тех пор не покладал рук. В кастрюле на плите что-то булькало, а братец ловко строгал на толстой доске овощи для своего варева.
Шон мельком взглянул на сестру.
— Блюда дня яблочный пирог и мексиканское чили. И жареная свежая камбала.
Вопреки его ожиданиям Дарси не поспешила в зал, а прошлась к холодильнику, достала бутылку и, отпивая маленькими глотками имбирную газировку, уставилась на брата.
— Что ты думаешь о моем голосе? — спросила она, прекрасно зная, что Шон ответит честно и что его мнению можно доверять.
— Хотелось бы пореже его слышать.
— Я говорю о певческом голосе, дубина.
— Ну, насколько я знаю, он пока еще не растрескал ни одного стакана.
Дарси захотелось стукнуть брата бутылкой по голове, но она еще не все прояснила.
— Я задаю тебе серьезный вопрос, и ты мог бы оказать мне любезность и ответить серьезно.
Шон не услышал в ее тоне ни злости, ни раздражения, а потому опустил нож и повернулся к ней. К ее задиристости он привык, но сейчас в ее глазах светилась несвойственная ей тревога.
— У тебя прекрасный голос, сильный и выразительный, и ты знаешь это не хуже меня.
— Никто не слышит себя так, как другие.
— Я люблю слушать, как ты поешь мои песни. Какой простой и идеальный ответ. Ее взгляд смягчился, и она, отставив бутылку, пылко обняла брата. Не привыкший к ее нежностям, Шон погладил ее по спине. Дарси вздохнула, опустила голову на его плечо.
— Что с тобой, детка?
— Шон, что ты чувствуешь, когда продаешь свою музыку? Когда понимаешь, что ее услышат совершенно незнакомые тебе люди? Это здорово или страшно?
— Ну, немного того и другого. И как-то странно.
— Но ведь в глубине души ты всегда этого хотел.
— Пожалуй. Только это не отменяет ни страха, ни растерянности.
— Я люблю петь, но никогда не мечтала о сцене. Мы поем, когда хочется петь. Как все Галлахеры. — Дарси подняла голову. — Скажи мне еще кое-что. Теперь, когда ты продаешь свою музыку, она не стала казаться тебе работой? Не потерялась ли радость?
— Я боялся этого, но нет. Когда рождается мелодия, это просто мелодия, как и раньше. Ну-ка, посмотри на меня. Что случилось? Что тебя тревожит?
— Тревор хочет, чтобы я записывалась на его студии. Хочет заключить контракт. Он думает, что мой голос будет хорошо продаваться.
Шон мог бы привычно отшутиться — ласково или насмешливо, — но он почувствовал, как ей важно услышать правду.
— Ты будешь лучше всех, и мы лопнем от гордости за тебя.
Дарси шумно вздохнула, хихикнула.
— Но это же не пение в баре или на наших вечеринках. Все серьезно.
— Путешествия, богатство, ты ведь всегда этого хотела. Но все это ты заработаешь сама и только так сможешь стать счастливой.
Дарси потянулась за своей бутылкой.
— С чего это вдруг ты стал таким умным?
— Я всегда был умным. Но ты признаешь это, только когда я говорю то, что ты хочешь слышать.
— Верно. — Дарси сделала глоток, пытаясь за короткое мгновение разобраться в своих мыслях. — Ты и Бренна. Вы в некотором смысле работаете вместе. То есть ты пишешь музыку, а Бренна тебя подталкивает. Ведь это она отослала первую песню Тревору, и получается, что она вроде как твой агент или партнер. Называй как хочешь, от этого ничего не меняется.
Шон проворчал что-то и, взявшись за нож, снова начал строгать овощи.
— Позволь заметить, что она слишком много на себя взяла.
Дарси закусила губу.
— И у вас начались трения?
— Ничего, что нельзя уладить, если она угомонится. — Шон поднял взгляд на Дарси, увидел выражение ее лица и рассмеялся. — Да брось ты переживать, бога ради. Я шучу. Она и в самом деле давит, но когда она давит слишком сильно, я всегда могу настоять на своем. И я никогда не забываю, что она верит в меня. А это важно, важно почти так же, как ее любовь.
Дарси стало не по себе. Она почувствовала щемящую боль в сердце.
— Хорошо, когда в тебя верят. И для начала этого достаточно. Для начала, — тихо повторила она. — А если не начнешь, то и не узнаешь, чем все закончится.
Приняв решение, Дарси сняла фартук с крючка и вышла в зал, а Шон еще несколько секунд озадаченно смотрел ей вслед.
Организовать в пабе вечеринку всегда было несложно: замолвить словечко тут, шепнуть словечко там. И разве найдется лучший способ скоротать дождливый вечер, чем выпить под музыку кружку-другую с друзьями и незнакомцами?
К восьми часам вечера паб был набит битком, только успевай подставлять кружки под краны. Бренна давно переместилась со стройплощадки за барную стойку, Дарси казалось, что она перетаскала горы тушеного мяса ненасытным посетителям, а Тревор Маги — черт бы его побрал — не соизволил почтить паб своим присутствием.
Дарси так сердито хмыкнула, что туристы, которым она подавала напитки, вздрогнули и стали нервно оглядываться.
Из чего же сделан этот ублюдок, если посмел пренебречь ее приглашением на ужин с музыкой и последующий секс? Из камня? Льда? Стали? Дарси хлопнула поднос с пустыми кружками на барную стойку. И добилась полного внимания другого мужчины — Эйдана.
— Дарси, поосторожнее. С такой толпой, как сегодня, вряд ли мы можем себе позволить разбить хоть одну кружку.
— К черту твои кружки, — прошипела Дарси. — Два «Гиннесса», один «Смитти», полпинты «Харпа», два виски и два имбирных эля.
— Пока я наливаю «Гиннессы», отнеси, пожалуйста, воды Джуд и попробуй уговорить ее поесть хоть немного. У нее в последние дни совсем пропал аппетит.
Дарси хотела огрызнуться, ну, хотя бы из принципа, однако невозможно злиться на парня, так трясущегося над своей женой. Поэтому она сбегала на кухню, зачерпнула половником тушеного мяса, прихватила корзинку с хлебом и маслом и бутылку воды, бросила в стакан несколько кубиков льда и отнесла все это на столик Джуд.
— Вот. Ешь. Иначе Эйдан разволнуется, Шон обидится, а я просто сойду с ума.
— Но я…
— Джуд Фрэнсис, я не шучу. Ты должна заботиться о моем племяннике или племяннице. Не хватало еще уморить ее или его голодом.
Джуд опасливо взглянула на Эйдана, поманила Дарси и зашептала, когда та наклонилась:
— В последние дни, дней пять уже, я просто пошла в разнос. Мороженое. Шоколадное мороженое. Ты не поверишь, но я купила и слопала целых два галлона.
Дарси не удержалась от смеха.
— Ну и что? Имеешь право.
— Это же так предсказуемо. Правда, я не ем мороженое с солеными огурцами, ничего такого смешного, но все равно я чувствую себя идиоткой и не могу сказать об этом Эйдану.
— Совершаешь преступление — расплачивайся. — Дарси придвинула миску с мясом. — Одним мороженым ребенка не накормишь. Будь умничкой, поешь мяса и придержи местечко для несносного Маги, а я куплю тебе мороженого. Завтра.
Джуд взялась за ложку.
— Шоколадного. А Маги только что вошел.
— Правда? — Гордость и остатки гнева не позволили Дарси обернуться. Она открыла бутылочку, перелила воду в стакан со льдом. — Давно пора. Что он делает?
— Оглядывается по сторонам, ну, как все мужчины. Тебя ищет. Нашел! О боже, как он на тебя смотрит! Страстно, и по-хозяйски, и чуточку отстранение. С ним парень. Городской пижон. Утонченный, привлекательный. Черный джемпер, слаксы, дизайнерская куртка. Похоже, чувствует себя не в своей тарелке, но осматривается с любопытством.
Джуд машинально сунула в рот ложку.
— Думаю, они друзья. Тот, новенький, по-приятельски положил руку на плечо Тревора, подтолкнул к бару. Трев отрицательно покачал головой, кивнул в нашу сторону. Его друг тебя только сейчас заметил, и у него брови взлетели до шевелюры. Странно, что язык не вывалился.
— Потрясающий репортаж, Джуд.
— Психологи и писатели наблюдательны. А я, слава богу, описываю людей гораздо лучше, чем анализирую. — Джуд повысила голос, чтобы и приближающиеся мужчины ее услышали. — С нетерпением жду сегодняшних выступлений. Я так рада, что успела занять столик.
— Мы бы просто посадили тебя в кресло за стойкой. Ешь скорее мясо, пока не остыло.
— Право, я не… О, привет, Тревор!
Дарси обернулась уже в полной боевой готовности и расплылась в дружеской улыбке.
— Какая удача, что Джуд заняла столик. Я уверена, что она с радостью приютит вас. Сегодня у нас яблоку негде упасть. — Дарси перевела взгляд на мужчину рядом с Тревором и с удовольствием отметила восхищение в его глазах. — Добрый вечер!
— Дарси Галлахер, Джуд Галлахер. Найджел Келси. Мой друг.
— Приятно познакомиться.
— Тревор не предупредил, что я попаду в плен к красавицам. — Сначала Найджел склонился над рукой Джуд, затем поцеловал пальчики Дарси.
— Ты привез нам соблазнителя, Тревор. Присаживайтесь, Найджел, и скажите, что хотели бы выпить. Но придется немного подождать, бармены совсем с ног сбились.
— Джин с тоником, — решил Найджел.
— Тебе, Джуд, чай с лимоном?
— Да, спасибо.
— Пинту «Харпа», — попросил Тревор.
— Отлично. Сегодня изумительное тушеное мясо, если вы голодны.
— И даже если нет, — пробормотала Джуд, но только когда Дарси отошла.
— Итак, вы американская писательница, которая вышла замуж за местного владельца паба, — уточнил Найджел, подвигая к себе табурет.
«А ты похож на парня, который вместо богемной тусовки попал на деревенские танцы», — подумала Джуд, но вслух, разумеется, сказала совсем другое:
— Я приехала из Америки, уже здесь обнаружила в себе писателя, вот в такой последовательности. А вы из Англии? — Последнее ей подсказал его акцент.
— Родился и вырос в Лондоне. Тревор не ошибся. — Найджел обвел взглядом зал. — Похоже на кинодекорации, но чувствуется подлинность. Почти идеально.
— Нам тоже нравится так думать.
— Найджел не высокомерный. — Тревор примостился рядом с Джуд на узком диванчике. — Он просто дурак.
— Я хотел сказать комплимент. В английских пабах, особенно городских, более сдержанная атмосфера. И там точно не найти официанток, похожих на голливудских звезд. — Найджел развернулся на табурете, снова посмотрел на Дарси. — Кажется, я влюбился.
— Круглый дурак! Вы совсем не едите, Джуд. Дарси перехвалила мясо?
— Нет. — Джуд с виноватым видом зачерпнула еще одну ложку. — Рагу замечательное. Просто я не голодна. У меня… ммм.
— Неудержимая тяга к чему-то? — Джуд покраснела, и Тревор рассмеялся. — Моя сестра все три беременности завтракала рулетами с инжирным джемом. Она ела их дюжинами.
— В моем случае это шоколадное мороженое вместо вечернего чая. Ем галлонами. — Джуд с опаской оглянулась на Эйдана. — Я еще не призналась в преступлении. Эйдан боится, что я отощаю. — Она положила ладонь на живот. — Если бы!
— Ваши джин с тоником и «Харп». — Дарси поставила заказ на столик. — Так вы поужинаете с нами?
— Тушеное мясо, — опередил Тревор Найджела. — Ты споешь?
— Возможно. — Дерзко подмигнув, Дарси упорхнула прочь.
— Я хотел заглянуть в меню, — пожаловался Найджел.
— Ты должен спасти даму в беде. Если мы будем есть то же самое, то сможем незаметно поделить ее порцию.
— Да благословит вас бог, — с чувством произнесла Джуд и подвинула Тревору корзинку с хлебом.
Музыка зазвучала, как только им принесли мясо. Сначала заиграли двое — на скрипке и свистульке — из компании, собравшейся за центральным столом, заставленным кружками, стаканами и пепельницами.
Разговоры в зале не прекратились, но стало потише. Тот стол обслуживала Дарси. Тревор видел, как она убирала пустую посуду, заменяла переполненные пепельницы чистыми. Старик с маленькой гармоникой шлепнул ее по попке — так взрослый мог бы шлепнуть ребенка — и, притоптывая одной ногой, подхватил мелодию, расцветив ее новыми красками.
— На скрипке играет Брайан Фицджералд, — сообщила Джуд. — Мы в некотором смысле родня. На свистульке — юный Коннор, а на гармонике — Мэтт Маги, похоже, Тревор, ваш родственник. Девушка с гитарой — Пэтти Райли, вторая скрипачка мне незнакома. Наверное, не местная, иначе я бы ее знала.
Найджел кивнул, попробовал мясо.
— Вы часто приглашаете чужаков на такие неформальные вечеринки?
— Почти всегда. Галлахеры славятся своими музыкальными вечерами, формальными и неформальными. — Джуд с благодарностью посмотрела на Тревора, запросто переложившего несколько ложек мяса из ее миски в свою и Найджела. — Я бы назвала ребенка в вашу честь, но, боюсь, Эйдан неправильно поймет.
— Это не подвиг. Шон — кулинарный гений.
— Я думал, что Трев преувеличивает кулинарные таланты нашего последнего приобретения, — подхватил Найджел, налегая на мясо. — Пора бы научиться ему доверять. Он никогда не ошибается.
Сначала Найджела отвлек смех — непринужденный, женский, чувствительный. Он оглянулся, увидел, как Дарси положила ладонь на плечо старикана с гармоникой, отсчитала такты, притоптывая ногой, и запела:
Бродил я как-то по горам
И встретил Фаррела там.
Он денежки свои считал
Вдали от глаз людских.
Найджел отложил ложку и отключился от гула негромких голосов в зале, вслушиваясь в слова и мелодию.
Я пистолет тогда достал.
— Гони-ка деньги ты, наглец, —
Я так ему сказал.
Песня была веселая, ритмичная, с дерзкими словами и требовала не столько хорошего голоса, сколько умения управлять им, но Найджелу хватило и первого куплета.
Он посмотрел на Тревора, кивнул:
— Да, ты никогда не ошибаешься.
За первой дерзкой песенкой последовали рилы и джиги, вальсы и баллады с солистами и без. Когда в зале наконец появился Шон, Найджел впервые увидел всех троих Галлахеров вместе.
— Потрясающие гены, — прошептал он, и Джуд просияла.
— Правда, они все красавцы? А как поют! — добавила она, когда трио запело старинную воинственную песню ирландцев.
Джуд увлеченно слушала родственников, однако от нее не ускользнул взгляд, которым обменялись Найджел и Тревор. Она поняла, что мужчинам необходимо поговорить, но при ней они говорить не будут. Ну что же, она перед ними в долгу. Когда песня закончилась, Джуд легко похлопала по руке Тревора.
— Пойду выпью чай в тишине на кухне. — «А потом ускользну домой через заднюю дверь», — мысленно добавила она. — Спасибо за компанию и спасение. Рада была познакомиться с вами, Найджел. Желаю хорошо провести у нас время.
Джуд попыталась встать — не получилось, — и она снова испытала благодарность к Тревору, который помог ей подняться на ноги. Не удержалась и поцеловала его в щеку.
— До свидания.
Поскольку общий шум перекрыла дуэль скрипок, Найджел не стал долго ждать. Его прорвало, как только Джуд отошла на пару шагов и, в общем-то, еще могла его услышать.
— Они золотая жила.
— Возможно. Но Эйдан не бросит паб, да и Шон тоже. — Тревор все цедил первую кружку пива. — Они выступят здесь и на студии запишутся. Ради семьи, ради репутации Галлахеров, но на постоянной основе? Нет.
— Ты ничего не сказал о Дарси.
— Я пытаюсь ее убедить. Она тоже предана пабу и братьям, но она грезит о красивой жизни и богатстве. Мне нужно внушить ей, что одно не помешает другому. — Тревор побарабанил пальцами по столу, удивился, когда один из скрипачей передал Дарси скрипку, но решил, что сам потом сходит к барной стойке за очередным бокалом пива.
— С такой внешностью, с таким голосом, и, боже милостивый, только послушай, как она играет. Она может получить все, что захочет, — зачарованно прошептал Найджел.
— Я знаю. — Тревор задумчиво кивнул и признался себе, что слова друга его не обрадовали. — И поверь мне, она получит.
— Значит, не наивная ирландская девушка? И все же на моей памяти ты всегда своего добивался. Ты подпишешь с ней контракт, Трев. — Найджел достал сигарету из почти пустой пачки, закурил, посмотрел на друга сквозь облачко дыма. — Что еще ты хочешь от нее?
Тревор внутренне съежился.
— Сам пока не решил.
— Если решишь сохранить только деловые отношения, я не возражал бы… — Найджел осекся. Если бы взгляды могли убивать, его труп уже валялся бы на полу паба. — Молчу, молчу. Схожу-ка я к стойке, закажу еще джина с тоником.
— Хорошая мысль.
— Согласен. Кажется, мы с первого семестра в Оксфорде не дрались за девушку, и она все равно досталась тебе. — Найджел поднялся, кивнул на пустой бокал Тревора. — Еще пинту?
— Нет, спасибо. Хотелось бы сохранить ясную голову. И, Найджел, пусть твой джин будет на сегодня последним, хорошо? В коттедж ты вернешься на моей машине один.
— Понимаю. Удача всегда была на твоей стороне.
«Одной удачи, чтобы справиться с Дарси Галлахер, мне явно не хватит», — с тоской подумал Тревор.
Он ждал в уютной комнатке, которую Дарси любовно называла маленькой гостиной. Красивые вещицы, запахи, ненавязчиво напоминавшие о ней, лишь усугубляли его нетерпение и смутную тревогу.
Ему не нужны были напоминания, ему была нужна Дарси.
Ее квартирка была очень женской, но никаких рюшечек-оборочек-воланчиков, все со вкусом, все элегантно. На диване в художественном беспорядке разбросаны шелковые подушки. Тревору и в голову бы не пришло, что Дарси сделала их своими руками. В высокой изящной вазе цветы на длинных стеблях.
Картина на стене: русалка с мокрыми черными волосами, струящимися по обнаженному телу, триумфально взметнувшемуся над морем, — ослепительно красивая, чувственная и в то же время каким-то образом создающая впечатление невинности. Картина была написана без претензий и довольно талантливо, а если присмотреться — Тревор и присмотрелся, — обнаруживалось несомненное сходство с Дарси. В очертаниях лица, в изгибе чувственных губ.
Тревор решил, что Дарси позировала для этой картины, и почувствовал нестерпимое желание придушить художника.
А вот это уже серьезная проблема, не менее серьезная, чем неослабевающее влечение к модели, особенно если питаешь стойкое отвращение к ревности и собственническим чувствам.
Необходимо отступить, стряхнуть сексуальное наваждение, не отпускавшее его с того самого мгновения, как он увидел ее в чертовом окне.
Дарси открыла дверь, и наваждение захлестнуло его с новой силой.
— Ты отправил Найджела домой одного? — Дарси прикрыла за собой дверь и прислонилась с ней спиной.
— Он большой мальчик.
Дарси защелкнула замок.
— Надеюсь, ты предупредил, чтобы он не ждал тебя.
Тревор подошел к ней.
— Ты ни разу не присела. Провела на ногах весь вечер.
— И они не дают мне забыть об этом. Тревор подхватил ее на руки. Дарси уткнулась лицом в его шею.
— Уже лучше.
— Детка, то ли еще будет.
