• Квартет невест, #2

13

 Готовясь к консультации с Симанами, Эмма наполнила вазоны портика пышными гортензиями. Насыщенный голубой цвет, несколько театральный и романтический, прекрасно контрастировал с окружающей природой и приковывал к себе внимание. Поскольку невеста выбрала голубые и персиковые цвета, Эмма надеялась, что не ошиблась и гортензии создадут необходимое настроение.

 Тихонько напевая, Эмма вернулась к фургону и начала выгружать горшки с белыми тюльпанами — любимыми цветами невесты, — которые собиралась расставить по краям ступенек. Образ более нежный, чем интенсивный голубой, более мягкий, более изысканный. Очаровательное смешение форм, стиля, текстур. Будет очень элегантно, очень стильно… Эмма склонилась между вазонами с полными руками тюльпанов.

 — Эм! — Эмма обернулась, и Мак — уже в ярко-зеленом, как ее глаза, деловом костюме — щелкнула затвором фотоаппарата. — Отлично выглядишь!

 — Цветы отлично выглядят, а мне еще надо привести себя в порядок. Наш самый важный клиент достоин самой тщательной подготовки. — Эмма поставила горшки и выпрямилась. — Во всем.

 — У тебя осталось не так уж много времени.

 — Я почти закончила. Это последнее. — Довольная проделанной работой, Эмма с наслаждением вдохнула аромат цветов. — Боже! Какой чудесный день!

 — Что-то ты сегодня очень жизнерадостная.

 — У меня вчера было отличное свидание. — Эмма отступила, чтобы окинуть взглядом портик, и подхватила Мак под руку. — Было все: комедия, драма, разговоры, секс. Я чувствую себя… полной энергии.

 — И у тебя блестят глаза.

 — Может быть. — Эмма на секунду положила голову на плечо подруги. — Я понимаю, что это случилось слишком быстро, и мы еще не обсуждали — даже не намекали на серьезные отношения, но… Мак, ты же знаешь мои фантазии. Как я всегда мечтала о лунной ночи, о звездах…

 — О танце в саду. — Мак обняла Эмму за талию. — Конечно, знаю, с самого детства.

 — Мне это снилось сегодня ночью. С Джеком. Я танцевала с Джеком. Я знала, с кем танцую, впервые с тех пор, как мне снится этот сон или я представляю этот танец. Тебе не кажется, что это что-то значит?

 — Ты влюблена.

 — То же самое сказала Паркер вчера вечером перед моим свиданием, и я все отрицала: нет, нет и нет, я не влюблена. Но, разумеется, как обычно, она оказалась права. Я чокнулась?

 — Кто сказал, что любовь разумна? Ты уже влюблялась.

 — Да, вроде того, — согласилась Эмма. — Хотела влюбиться, надеялась, что влюблена. Однако теперь, когда влюбилась, это гораздо больше того, что я представляла. А представляла я немало. — Эмма отошла в сторонку и покружилась. — Я счастлива.

 — Ты скажешь ему?

 — Боже, нет, разумеется. Он испугается. Ты же знаешь Джека.

 — Да, — осторожно сказала Мак. — Я знаю Джека.

 — Я счастлива, — повторила Эмма, приложив руку к сердцу. — И пока мне достаточно. Он неравнодушен ко мне. Всегда понимаешь, когда мужчина к тебе неравнодушен.

 — Да, конечно.

 — Поэтому я собираюсь быть счастливой и верить, что он в меня влюбится.

 — Эмма, хочешь правду? Я не понимаю, как он может не влюбиться в тебя. Вы так подходите друг другу, это видно невооруженным глазом. Если ты счастлива, я счастлива за тебя.

 Однако, хорошо зная подругу, Эмма почувствовала сомнения в ее тоне, в ее словах.

 — Ты боишься, что он причинит мне боль. Я чувствую. И у тебя есть основания, мы же знаем Джека. Только, Мак, ты ведь не хотела влюбляться в Картера.

 — Ты меня подловила. — Мак с улыбкой провела кончиками пальцев по растрепавшимся локонам Эммы. — Не хотела, но влюбилась, поэтому должна отбросить цинизм.

 — Хорошо. И хватит разговоров, мне пора перевоплотиться в профессионала. Пожалуйста, передай Паркер, что я все сделала и вернусь через двадцать минут.

 — Договорились, — сказала Мак и, уже не скрывая озабоченности, посмотрела вслед убежавшей подруге.

 Час спустя Эмма — в элегантном костюме и туфлях на низких каблуках — показывала свои сады будущей невесте, ее все подмечающей матери и зачарованной сестре матери.

 — Вы видите все, что будет цвести следующей весной, и, разумеется, этого мало, чтобы удовлетворить ваши желания.

 — Они и слышать не хотят о мае или июне, — пробормотала Кэтрин Симан.

 — Мама, только не начинай опять, — взмолилась Джессика.

 — Зато это лучшее время для тюльпанов, которые, как я знаю, вы любите, — обратилась Эмма к Джессике. — Этой осенью мы посадим побольше — целое море — белых и персиковых тюльпанов и голубые гиацинты. И дополним их персиковыми розами, дельфиниумом, водосбором, левкоями и гортензиями в белых контейнерах. Все в выбранных вами тонах, разбавленное белым. А здесь я планирую поставить решетку, увитую розами. — Эмма улыбнулась Кэтрин. — Обещаю вам, получится сказочный сад, и такой пышный и романтичный, какой вы только можете пожелать для свадьбы своей дочери.

 — Ну, я видела вашу работу, так что доверяю вашему слову. — Кэтрин кивнула Мак. — Предсвадебные фотографии были именно такими, как вы обещали.

 — Очень помогает, когда модели прекрасны и безумно влюблены друг в друга, — не поскупилась на комплимент Мак, правда, вполне искренний.

 — Мы прекрасно провели время. — Джессика ослепительно улыбнулась Мак. — И я чувствовала себя сказочной принцессой.

 — Ты и выглядела сказочной принцессой, — сказала ее мать. — Хорошо, давайте поговорим о верандах.

 — Если вы помните эскизы, которые я показывала на презентации… — начала Эмма, возглавляя процессию, направившуюся к дому, но ее перебила восторженная тетушка Адель:

 — Ах, Паркер, я видела вашу работу. Я была здесь на трех свадьбах, и все были проведены изумительно.

 — Благодарю вас, — улыбнулась Паркер.

 — То, что вы создали здесь, вдохновило меня на планирование чего-то похожего. Мы часть года живем на Ямайке, а многие специально едут туда, чтобы пожениться. Идеальное место для надежной, элитной свадебной фирмы, предоставляющей полный комплекс услуг.

 — Адель, ты это серьезно? — удивилась Кэтрин.

 — Я изучила ситуацию и настроена более чем серьезно. — Адель снова повернулась к Паркер. — Мой муж скоро выходит на пенсию, и мы планируем проводить в нашем зимнем доме на Ямайке еще больше времени. Я думаю, это было бы отличным вложением средств и очень благодарным и веселым делом. — Адель улыбнулась и подмигнула Эмме. — А если бы я смогла соблазнить вас обещанием неограниченного количества тропических цветов и ласковыми островными бризами, то заложила бы первый камень.

 — Соблазнительно, — признала Эмма таким же веселым беззаботным тоном, — но «Цветочная фантазия» «Брачных обетов» занимает все мое время. Если вы не оставите эту затею, я уверена, любая из нас с удовольствием ответит на все ваши вопросы. А теперь посмотрите сюда…

 После консультации четыре совершенно вымотанные подруги рухнули на диван в гостиной.

 — Боже. — Лорел со стоном вытянула ноги. — Кэтрин ни одной мелочи не упустила. Я чувствую себя так, будто мы провели свадьбу, а не просто ее проговорили. Уже в который раз.

 Если никто не возражает, предлагаю не занимать пятницу и воскресенье до и после этой свадьбы. Ее масштаб более чем скомпенсирует возможные потери от двух свободных дней, а освещение в прессе и молва принесут еще больше. — Паркер скинула туфли. — Мы на целую неделю сможем сосредоточиться только на этом приеме.

 — Слава богу, — с облегчением вздохнула Эмма. — Количество цветов, ландшафтный дизайн, букеты и композиции, гирлянды и фестоны, украшение деревьев. Вы можете все это представить? Мне пришлось бы нанять больше дизайнеров, чем обычно. Однако, имея целую неделю на подготовку одной свадьбы, я смогу обойтись обычной командой. Конечно, если потребуется, можно будет пригласить кого-нибудь уже на оформление, но я предпочитаю сделать как можно больше своими руками и с людьми, которых я знаю.

 — Я целиком и полностью согласна с Эммой, — поддержала Лорел. — Торты, десертный бар, шоколад с монограммами — и все очень изысканное и трудоемкое. Свободная от приемов неделя даст мне возможность поспать хоть пару часов в сутки.

 — Даже три. — Мак подняла руку. — Они заказали подробную фотосъемку репетиции и репетиционного ужина, так что, если бы в пятницу был прием, пришлось бы нанимать для него фотографа, поскольку я была бы занята с Симанами. А так я возьму в помощь двух фотографов и двух видеооператоров только на саму свадьбу. И свободное воскресенье сохранит жизнь нам и нашим помощникам.

 — О, Паркер, и это только первая жертва, которую ты им приносишь.

 — Значит, решено. Я сообщу МН, что мы освобождаем целую неделю, чтобы посвятить свадьбе ее дочери все наше время, внимание и таланты. Ей понравится, — подвела итог Паркер.

 — Мы ей и так нравимся, — заметила Эмма. — Ей нравится концепция нашей фирмы, основанной и управляемой четырьмя женщинами.

 — И ее сестре мы тоже нравимся. Кого еще пронырливая Адель пыталась сманить на Ямайку? — спросила Лорел.

 Все четверо дружно подняли руки.

 — Она даже не сознает, как это бестактно, — добавила Паркер. — Это наш бизнес. Мы не наемные работники. Мы хозяева.

 — Да, бестактно, но вряд ли она хотела кого-то обидеть. — Эмма пожала плечами. — Я предпочитаю чувствовать себя польщенной. Она считает мои цветы сказочными, торты и десерты Лорел — роскошными, координаторские способности Паркер — уникальными, а Мак поразила всех предсвадебными фотографиями.

 — Да, — согласилась Мак, — я это сделала.

 Паркер подняла свою бутылку с водой.

 — А теперь поздравим друг друга, уделим минуточку восхищению нашими потрясающими талантами и вернемся к работе.

 — Ну, если минуточку, я хотела бы поблагодарить Эмму за вчерашнее ночное шоу.

 Эмма непонимающе уставилась на Лорел.

 — Прости, о чем ты?

 — Я случайно вышла вчера на веранду подышать перед сном свежим воздухом и увидела мчащийся по дорожке автомобиль. Сначала я подумала: ой-ой, что-то стряслось. Но нет, все было тихо.

 — О боже. — Эмма в ужасе закрыла ладонями глаза. — О боже.

 — Поскольку никто не выскочил, истекая кровью, и не вывалился из салона, я собралась бежать вниз и сортировать пострадавших по степени поражения, но не успела. Распахнулись обе дверцы. Из одной вылетела Эмма, из другой — Джек.

 — Ты смотрела?

 Лорел фыркнула:

 — А то!

 — Дальше, — потребовала Мак. — Мы должны знать все.

 — И узнаете, не сомневайтесь. Они набросились друг на друга, как дикие звери.

 — Ой, да… — вспомнила Эмма.

 — Потом был классический номер прижимания спиной к двери.

 — Как давно меня не прижимали спиной к двери, — мечтательно произнесла Паркер, легким трепетом подчеркивая свои слова. — Очень давно.

 — Должна отметить, что, с моей точки зрения, Джек выполнил трюк идеально. Безупречно. Но и наша девочка не ударила в грязь лицом.

 — Господи, Лорел, замолчи!

 — Она сорвала и отшвырнула его куртку. За курткой последовал его свитер.

 — О мой бог, о мой бог, о мой бог! — запричитала Мак.

 — Но золотой медали заслуживает фокус с ремнем. Эмма выдергивает его… — Лорел взмахнула рукой, показывая, как это было. — И он со свистом летит прочь.

 — Кажется, мне нужна еще одна бутылка воды.

 — Очень жаль, Паркс, но остальное они проделали внутри.

 — Все удовольствие отравили, — пробормотала Мак.

 — Оставив пищу моему… ну, очень пылкому воображению. В общем, я хочу поблагодарить нашу милую Эммелин за прекрасный вид с моего балконного диванчика. Сестра, встань и поклонись благодарной публике.

 И Эмма поклонилась под бурные аплодисменты.

 — А теперь я оставляю вас и Любопытную Томасину вашим непристойным мыслям и удаляюсь работать, — сказала она и ушла.

 — Спиной к парадной двери, — прошептала Паркер. — Хоть и не хочется признаваться, что я пала так низко, но я умираю от зависти.

 — Если бы я пала так низко, то позавидовала бы ее прижиманию к чему угодно. Но я спокойна, потому что объявила себе мораторий на секс, — с важным видом сообщила Лорел.

 — Мораторий на секс? — Мак изумленно уставилась на подругу.

 — Ты не ослышалась. И раз уж у меня мораторий на секс, я могу распространить его на свидания, потому что в последние месяцы свидания меня дико раздражают. — Лорел передернула плечами. — С чего бы это?

 — Из-за отсутствия секса? — предположила Мак.

 Лорел прищурилась и сердито ткнула пальцем в сторону Мак.

 — Ты так говоришь потому, что тебя трахают регулярно.

 — Ну да, — согласилась Мак. — Меня трахают регулярно.

 — Бестактно хвастаться перед нами регулярным сексом, ведь у нас ничего подобного нет, — упрекнула Паркер.

 — Но меня трахают с любовью, — привела Мак очень веский довод, и Лорел не смогла удержаться от смеха.

 — А теперь меня от тебя тошнит.

 — И не только от меня, во всяком случае, наполовину. Паркс, Эмма сказала, что ты была права. Она влюблена в Джека.

 — Естественно, она влюблена в Джека, — подхватила Лорел. — Иначе она бы с ним не спала.

 — Хм, Ясноглазка, не хочется лишать тебя иллюзий, но Эмма занималась сексом и с мужчинами, которых не любила. И, — добавила Мак, — она же тактично отказывалась от секса с большим числом мужчин, чем мы все трое, вместе взятые.

 — Так я к этому и веду. Что, к примеру, происходит, когда мы, четыре знойные красотки, являемся в клуб? Естественно, без кавалеров мы не остаемся. Но Эмма? Они роятся вокруг нее, как пчелы.

 — Я не понимаю…

 — Я понимаю. — Паркер кивнула. — Она не станет спать с парнем только потому, что он привлекательный. Она может выбирать, и выбирает тщательно. Она разборчивая, а не распутная. Если бы это была просто похоть, она нашла бы удовлетворение с кем угодно, потому что связываться с Джеком и сложно, и рискованно.

 — Вот почему она так долго ждала, прежде чем броситься в омут, — сказала Мак. — Я не понимаю… Ой, понимаю, — поправила она себя. — Черт побери, это отвратительно, Паркс, ты не даешь мне ни шанса найти истину раньше тебя.

 — Интересно, что она будет делать теперь, когда поняла то, о чем я ей давно говорила.

 — Ей снился ее танец в саду, — сказала Мак. — С Джеком.

 — Да, это серьезно, — согласилась Лорел. — Она не просто влюблена, она любит.

 — Она все понимает и просто наслаждается моментом.

 Все замолчали.

 — Я думаю, — после долгой паузы осторожно сказала Паркер, — что любовь не может быть неправильной. И неважно, на мгновение она или на всю жизнь.

 — Мы знаем, что Эмма всегда хотела на всю жизнь, — уточнила Мак.

 — Но невозможно получить вечность, не воспользовавшись мгновеньем.

 — А если ничего не получится? — Лорел обвела взглядом подруг. — У нее есть мы, и мы будем рядом.

 

 Наложив на лицо очищающую и увлажняющую маску, Эмма села за письменный стол разбираться с документами. Интересно, сколько на свете счастливых женщин, которые могут ухаживать за собой и одновременно выписывать счета? Босиком, под тихое мурлыканье Норы Джоунз?

 И сколько счастливиц прошлой ночью занимались безумным сексом дважды — с потрясающим мужчиной?

 Держу пари, немного. Очень немного.

 Пока маска творила свои чудеса, Эмма составила заказ на флористическую губку, ленты, проволоку, разноцветные бусины, просмотрела объявления о распродажах и специальных скидках и добавила в заказ водостойкий прозрачный клей, листовой пенопласт и три дюжины прозрачных портбукетниц.

 Этого хватит на какое-то время, подумала она, размещая заказ на сайте, затем зашла на сайт оптового поставщика свечей посмотреть его предложения.

 — Тук, тук! Эммелин! Ты дома?

 — Мама? Я здесь. — Эмма сохранила на сайте свой заказ, выскочила из-за стола и встретила маму, уже поднимающуюся по лестнице. — Привет!

 — Привет, детка. Ты такая розовая.

 — Я… Ой, совсем забыла. — Эмма похлопала пальцами по щеке. — Это смывается. Я увлеклась свечами. — Она зашла в ванную комнату, чтобы смыть маску. — Улизнула с работы?

 — Я честно отработала все утро и теперь свободна, как птица, вот и заглянула к дочери по дороге домой. — Лючия взяла в руки баночку с маской. — Хорошая?

 — Ты мне и скажешь. Я ее впервые попробовала.

 Эмма сполоснула лицо прохладной водой и высушила, аккуратно прикладывая полотенце.

 Лючия, поджав губы, прилежно изучила лицо дочери.

 — Ты слишком красива. Трудно сказать, это благодаря моим счастливым генам или содержимому банки.

 Эмма улыбнулась и, приблизив лицо к зеркалу, потрогала щеки и подбородок.

 — Но ощущения приятные. Это плюс.

 Она протерла лицо тоником, затем последовал увлажнитель.

 — Ты сияешь, — заметила Лючия. — Но, насколько я слышала, и это не от содержимого банки.

 — Счастливые гены?

 — Ну, что-то счастливое точно. Утром в магазин заходила твоя кузина Дана. Ее близкая подруга Ливи… ты, кажется, знаешь Ливи?

 — Да, немного.

 — Ливи на днях ужинала со своим новым бойфрендом. И как ты думаешь, кого она заметила в укромном уголке за итальянской едой, бутылкой вина и интимным разговором с красавчиком-архитектором?

 Эмма невинно похлопала ресницами.

 — Я должна угадать? Сколько попыток? — Лючия приподняла и опустила брови. — Мам, пойдем на кухню, я тебя угощу. Кофе или что-нибудь холодненькое?

 — Холодненькое.

 — Мы с Джеком ходили на вернисаж. Ужасный вернисаж, хотя история неплохая.

 — К этому мы еще вернемся. Расскажи об ужине.

 — После вернисажа мы пили вино и наслаждались итальянской едой. — Эмма достала бокалы, насыпала в них лед, нарезала лимон.

 — Детка, ты пытаешься увильнуть.

 — Угу. — Эмма рассмеялась. — Что глупо, поскольку ты уже наверняка поняла, что мы с Джеком встречаемся.

 — Ты думаешь, что я не одобрю?

 — Нет. Возможно. — Эмма открыла бутылочку с маминой любимой газированной водой, налила газировку в бокалы со льдом, добавила ломтики лимона.

 — Ты счастлива? Я вижу ответ на твоем лице, но ты можешь ответить одним словом — «да» или «нет».

 — Да.

 — Тогда почему я должна не одобрять то, что приносит тебе счастье?

 — Но ведь это странно, правда? Через столько лет?

 — Кое-что требует времени, кое-что — нет. — Лючия ушла в гостиную, села на диван. — Я люблю эту комнату. Ее цвета, ароматы. Я знаю, что здесь ты счастлива.

 Эмма подошла и села рядом с мамой.

 — Очень счастлива.

 — Ты счастлива в своей работе, в своей жизни, в своем доме. И это помогает матери даже взрослой женщины спокойно спать по ночам. А если теперь ты счастлива с мужчиной, которого я к тому же немного знаю, я тоже счастлива. Ты должна привести его на ужин.

 — Мама! Мы только… встречаемся.

 — Он уже приходил к нам ужинать.

 — Да. Да. Джек, друг Дела, приходил на ужин, на барбекю, на вечеринки. Но сейчас ты просишь привести меня на ужин не друга Дела.

 — И он уже не может полакомиться моей стряпней или выпить пива с твоим отцом? Детка, я правильно поняла, что в этом случае означает «встречаемся»?

 — Да.

 — Пусть обязательно придет на Чинко ди Майо. Все твои друзья должны прийти. Мы зажарим на гриле свинину, а не Джека.

 — Хорошо. Мама, я люблю его.

 — Да, детка. — Лючия притянула к себе дочь, и Эмма положила голову на мамино плечо. — Я знаю это твое выражение лица.

 — Он меня не любит.

 — Тогда он не так умен, как я думала.

 — Я ему небезразлична, ты знаешь. Я ему нравлюсь, и нас очень сильно тянет друг к другу. Но он меня не любит. Пока.

 — Вот это моя девочка.

 — Тебе не кажется, что… коварно заманивать мужчину, целенаправленно влюблять его в себя?

 — Ты собираешься лгать, притворяться, давать обещания, которые не будешь выполнять?

 — Нет. Конечно, нет.

 — Тогда какое же это коварство? Если бы я не влюбила в себя твоего отца, мы не сидели бы сейчас в этой чудесной маленькой гостиной.

 — Ты… Правда?

 — О, я была безумно влюблена. И безнадежно, во всяком случае, я так думала. Он был такой красивый, такой добрый, такой милый и такой забавный, когда играл со своим маленьким мальчиком. И такой одинокий. Он хорошо относился ко мне, уважительно, а когда мы лучше узнали друг друга, мы подружились. Но я хотела, чтобы он потерял голову, увидел во мне женщину, разделил со мной свою постель пусть даже на одну ночь.

 Романтичное сердце Эммелин чуть не выскочило из груди.

 — О, мама.

 — Что? Ты думала, что желания, вожделение — твое личное изобретение? Я была молода и намного ниже его по общественному положению. Его богатство, его статус были непреодолимыми преградами, как я думала. Но кто запретил бы мне мечтать? И, может, даже не только мечтать, — добавила Лючия с загадочной улыбкой. — Я старалась как можно лучше выглядеть, готовить те блюда, которые он особенно любил, слушать его, когда он нуждался в друге. Это я умела. И я делала все, чтобы когда он куда-то собирался, то думал, будто его галстук завязан не совсем правильно — даже если все было в порядке, — и поправляла его. Я и сейчас так делаю, — прошептала она. — Я и сейчас хочу это делать. Я понимала, что нас что-то связывает, я это чувствовала, я видела это в его глазах. Что-то большее, чем забота о маленьком мальчике, которого мы оба любили, что-то большее, чем дружба и уважение. И мне оставалось лишь очень аккуратно показать, что я принадлежу ему.

 — Мама, это так… Ты никогда мне не рассказывала.

 — Не было нужды. Твой папа, он был очень осторожен, очень долго старался даже ненароком не коснуться моей руки, не задержать на мне взгляд. Пока однажды, стоя под вишневым деревом, я не увидела, что он идет ко мне. Он шел ко мне и смотрел на меня.

 Лючия прижала руку к сердцу.

 — Ах! Мое сердце. Оно упало прямо к его ногам. Как он мог не понять? И он понял. И его сердце упало рядом с моим.

 — Я тоже так хочу.

 — Конечно, детка.

 Эмма сморгнула слезы.

 — Но я не думаю, что, если начну поправлять Джеку галстук, это поможет.

 — Мелочи, Эмма. Поступки, моменты. И не только мелочи. Я открыла ему свое сердце. Я отдала ему свое сердце, когда еще верила, что он не сможет или не захочет его принять. И все равно отдала… как дар. Даже если бы он разбил его. Я была очень смелой. Любовь — очень смелое чувство.

 — Я не такая смелая, как ты.

 — Думаю, ты ошибаешься. — Лючия обняла дочь за плечи. — Очень сильно ошибаешься. Но для тебя эго внове. Новое, яркое и счастливое. Наслаждайся.

 — Я наслаждаюсь.

 — И приведи его на праздник.

 — Хорошо.

 — А теперь я еду домой и больше не буду отвлекать тебя от работы. У вас свидание?

 — Не сегодня. Сегодня очень длинная консультация — свадьба Симан.

 Глаза Лючии заискрились.

 — Ах, та, грандиозная.

 — Грандиозная. И у меня полно бумажной работы, заказы, планирование, и завтра тяжелый день. А у него завтра вечером деловая встреча, но он постарается приехать после нее и…

 — Я знаю, что такое «и». — Лючия рассмеялась. — Тогда хорошенько выспись сегодня. — Она похлопала Эмму по колену и встала.

 — Я так рада, что ты заехала. — Эмма тоже вскочила и крепко обняла маму. — Поцелуй за меня папу.

 — За тебя и за себя. Думаю, он сегодня пригласит меня в ресторан, и мы выпьем вина, поедим пасты, пошушукаемся. Покажем всем, что мы еще совсем не старые.

 — Вы никогда не состаритесь.

 Прислонившись к дверному косяку, Эмма помахала маме, а потом, вместо того чтобы вернуться к работе, оставила дверь нараспашку и пошла прогуляться по садам.

 Набухшие почки, свежие бутоны, нежные ростки. Начало нового цикла. Эмма прошла к своим оранжереям, с удовольствием послонялась по ним. Семена, посаженные ею зимой, уже взошли, и очень дружно. Пожалуй, пора их закаливать, приучать к открытому грунту.

 Эмма сделала круг по саду, остановилась наполнить птичьи кормушки — обязанность, которую она делила с Мак. Когда Эмма вернулась домой, заметно посвежело. А когда солнце зайдет, станет совсем прохладно.

 Она зашла на кухню и вдруг, совершенно спонтанно, вытащила кастрюльку и стала крошить, строгать, толочь, заливать, а когда суп закипел на медленном огне, вернулась к компьютеру закончить свои заказы.

 Час спустя она снова спустилась на кухню, помешала суп и, услышав шум мотора, выглянула в окно. Удивленная, довольная, она поспешила к двери встречать Джека.

 — Привет.

 — Я умудрился быстро закруглить совещание. А поскольку снова забыл здесь свою куртку, решил заглянуть по дороге. Ты стряпаешь?

 — Я погуляла, стало холодать, и у меня появилось желание сварить суп. Если соблазнишься, тебе хватит.

 — Вообще-то я… сегодня вечером матч, и я…

 — У меня есть телевизор. — Эмма подошла к нему, с загадочной улыбкой поправила ему галстук. — Я люблю смотреть трансляции матчей.

 — Неужели?

 Она слегка дернула галстук.

 — Ты можешь попробовать суп. Если не понравится, я отдам твою куртку, и ты посмотришь свой матч дома.

 Эмма ушла на кухню и принялась снова мешать суп. Когда Джек последовал за ней, оглянулась через плечо.

 — Наклонись, открой рот.

 Джек подчинился, и Эмма сунула ложку ему в рот.

 — Вкусно, — удивился он. — Очень вкусно. Почему я не знал, что ты умеешь варить такой вкусный суп?

 — Ты никогда не заглядывал за своей курткой после ловко закругленного совещания. Хочешь остаться на ужин?

 — Хочу. Спасибо.

 — Придется подождать еще час или чуть дольше. Можешь пока открыть каберне.

 — Хорошо. — Он снова наклонился, поцеловал ее. Подумал и поцеловал еще раз, нежно, неторопливо. — Я рад, что заглянул.

 — Я тоже.