• Следствие ведет Ева Даллас, #48

Глава 17

 Она снова потеряла счет времени. Проснулась от невообразимой боли. Та же лютая боль, расходящаяся по всему телу, показала ей, что она еще жива.

 «Джейла Кемпбелл, – думала она, продираясь сквозь туман страдания. – Я Джейла Кемпбелл, и я жива».

 Повернула голову, очень медленно, потому что от малейшего движения тело охватывала агония. Его больше не пытали. Маллигана, Рида Маллигана. Когда нашли его без сознания на полу, взвалили обратно на раскладной стол, приложили лед к сломанному запястью и даже дали какие-то лекарства.

 Переговаривались, что он должен быть в форме, чтобы снова ее насиловать.

 Обсуждали подробности, хихикали. Будут меньше издеваться и увеличат дозу «эротики», чтобы хватило на дольше.

 Дали ей что-то, что вызвало тошноту и слабость. Говорили о ней как о животном.

 Элла-Лу заявила, что Джейла воняет и ее надо помыть, если они собираются продержать ее еще день-другой.

 Когда Дэррил ее поднял, Джейла пыталась сопротивляться. Боль всколыхнулась горячей волной, накрыла с головой… Они смеялись. Она старалась не плакать.

 Нелюди! Сквозь наркотики, обезвоживание и шок они виделись ей чудовищами, демонами с красными глазами и трепещущими языками. Бросили в ванну с такой горячей водой, что Джейла чуть не ошпарилась. Кляп заглушил крики.

 Окунули с головой, вытащили за волосы. Снова и снова она глотала воду, давилась и наконец просто молила о конце.

 Очнулась на столе, нагая, трясясь от холода и утопая в океане боли.

 Слушала тишину.

 – Кажется, заснули…

 Повернула голову. Глаза Маллигана были обращены на нее.

 – Хотели тебя разбудить, но ты все не приходила в сознание, и они куда-то вышли. Не знаю, когда. Мне что-то дали, я все время отключался. Потом услышал смех и секс. Потом стихло. По-моему, спят.

 Она попробовала облизать губы, сухие, как наждачная бумага.

 – Сколько спят?

 – Не знаю. Мне что-то дали. Прости… Прости, что не добрался до ножа. Не вышло.

 Она и забыла… Казалось, с того проблеска надежды прошел месяц.

 – Твоя рука…

 – Лучше. Если развяжусь, попробую опять.

 – Они пока не станут тебя сильно мучить. Им надо, чтобы ты был в форме и снова меня изнасиловал.

 Он закрыл глаза.

 – Господи! О господи! Я не хочу…

 – Мне все равно, я уже говорила. И еще. Я слышала, как они разговаривали. Они меня помыли, потому что хотят продержать в живых еще пару дней, чтобы ты меня насиловал. Они от этого торчат. Я хочу жить, и потому ты должен делать, что скажут. А я буду кричать и вырываться. Заставлю их поверить, что мне не все равно. Мы живы, пока их заводим.

 Его глаза на бледном лице в кровоподтеках вспыхнули темным свирепым пламенем.

 – Убил бы!

 – Может, и убьешь.

 В безобразном желании проскальзывала надежда.

 – Заставь их думать, что ты слаб и напуган.

 – Так и есть.

 – Не настолько. И в следующий раз ты доберешься до ножа.

 – В следующий раз… – повторил он. – У тебя кто-то есть? В смысле, ты встречаешься?

 – Уже нет.

 Маттио представлялся далеким, как из другой жизни. Джейла подумала о Люке, и эта мысль ее немного утешила.

 – Есть один парень, которому мне следовало бы уделять больше внимания. Теперь жалею. Сосед по лестничной клетке. А у тебя?

 – Уже нет. – Он слабо улыбнулся. – Есть одна девушка. Я запал, но боялся показать. Хоть бы еще один шанс!

 Слезы жгли ей глаза. Надежда резала, точно ножом.

 – Устроим свидание на две пары?

 – Ага. Нас ищут – друзья, родные, полиция. Должны искать!

 – Да. И мы сделаем все, чтобы дождаться помощи. Двойное свидание… – произнесла она и закрыла глаза.

 

 Через десять минут Ева вышла из кабинета.

 – Я слушаю.

 – Лейтенант, на пару секунд! – Дженкинсон вылез из-за стола. На нем был фиолетовый галстук с длинноухими белыми кроликами и оранжевой морковкой.

 – Где ты только их берешь?!

 – Плевое дело, босс! А я вот о чем: вызвали сегодня на побои…

 Он изложил суть: полиция получила наводку от не очень надежного информатора, что виновник посещает сомнительную бильярдную в Чайна-тауне.

 – Осведомитель говорит, что, если мы туда явимся с расспросами, они в рот воды наберут или станут его покрывать. А у нас чувство, что осведомитель темнит. Думаем пойти туда в штатском, поиграть в пул, осмотреться.

 – Давай, только галстук смени. Знаешь, где найти информатора?

 – Легко!

 – Натрави на него патрульных, пусть задержат на несколько часов, пока вы в бильярдной.

 – Приступаю. Сантьяго и Кармайкл рыбачат в Оклахоме?

 – Уже кое-что поймали. Скоро двинутся обратно.

 – Нам бы они пригодились. Еще два незакрытых дела!

 Она кинула взгляд на общую доску, запустила пятерню в волосы. Как много! Всегда много…

 – Могу отдать Бакстера.

 – Черт, Даллас, он с этим мальчишкой и экзаменом как отец в ожидании прибавления семейства! Лучше его не трогать, мы разберемся. Малый, наверно, того стоит. Как думаете?

 – Скоро узнаем. Ступай играть в пул. Пибоди, я поработаю с картами. Дженкинсон и Рейнеке занимаются побоями. Посмотри, что еще есть, а потом передай Бакстеру.

 – Хочешь, чтобы я бросила наше расследование?

 – Совмести. Как жонглер, сразу несколько шаров. Ориентировка на машину разослана, детективы в Оклахоме проверяют прошлое преступников и уточняют хронологию, Бакстер с нашим гостем стирают подметки. У нас есть имена, лица. Я попробую сузить квадрат поиска. Если только ты не собираешься опрашивать жильцов по квартирам – а до этого вполне может дойти, – то на данную минуту мы для Кемпбелл и Маллигана ничего сделать не можем. Пока брешь не расширится…

 Ева указала на плакат над комнатой для отдыха:

Независимо от вашей расы, вероисповедания, сексуальной ориентации и политических взглядов мы всегда на страже, потому что вас могут убить.

 – Относится ко всем. Поработай, передай Бакстеру, и может, он еще до вечера упрячет злодея за решетку.

 Она вернулась в кабинет, потерла руками лицо. Включила карту.

 И начала высчитывать.

 Полчаса спустя квадрат поиска очертился более точно.

 Добавить ориентировку на микроавтобус? Нет, если ошиблась, пусть всего на квартал, это может стоить тем двоим жизни…

 Запустила поиск по крытым парковкам. Вряд ли они бросают машину на улице. Пустим копов по стоянкам и подземным парковкам, кто знает…

 Автомобиль приблизил бы их на шаг к Парсенс и Джеймсу.

 Раздался звонок. Сантьяго. Ева бросилась к телефону.

 – Докладывай хорошие новости!

 – Как насчет маленькой девочки, которая только начинает ходить?

 – Сбагрила ребенка матери?

 – Ага! Ни слуху ни духу почти год, а потом, в июне, заявляется с дитем на руках. Наплела небылицу, как втюрилась, думала, поженятся, а потом залетела, и он ее бросил, навзничь на полу, подбив оба глаза. Целый спектакль!

 – Да, она с мозгами… – задумчиво произнесла Ева.

 – Божилась, что поняла, как важна семья, и что крошке Дарре нужен хороший дом. Обещала доучиться и найти хорошую работу – лишь бы мать с отчимом не выгнали.

 – Знает, на какой струне сыграть.

 – Сыграла виртуозно! Меньше чем через две недели свалила, прихватив ценности и деньги. А ребенка бросила. С тех пор ни весточки. И они ее не покрывают, Даллас. Оба боятся, что мы заберем у них девочку. На прошлой неделе консультировались с юристом, как им ее удочерить, чтобы Элла-Лу не отобрала. Они хорошие люди, стараются, как могут. Кстати, Элла-Лу приезжала туда на «Бобкэте».

 – У нее есть подруги, кто-то, кому она могла рассказать правду?

 – Кармайкл собирает данные. Мать считает, что вряд ли – Элла-Лу достала всех еще в прошлый раз. Но все равно проверим.

 – Кто теперь поведет?

 Его лицо помрачнело.

 – Мой вам совет: не заключайте пари с Кармайкл! Можно сразу пересаживаться на пассажирское сиденье!

 – Учту. Чтобы убедиться на сто процентов, поговорите с ее знакомыми, попробуйте получить доступ к их телефонам. Вдруг она выходила на связь…

 – Они сами уже предложили. Заскочим еще к местным копам, может, что нароем.

 – Так держать! Не сбавляйте темп и позвоните мне из следующего пункта!

 Она только-только дала отбой, как раздался входящий от Бакстера.

 – Двойное попадание, босс. Пиф-паф! Сначала пусто да пусто, а потом сразу два: ломбард и пиццерия, то и другое на Хадсон-стрит. Ломбард между Хадсон и Кинг-стрит, пиццерия – между Чарлтон и Вандам.

 Ева повернулась к доске.

 – Зашибись!

 – После дружеских уговоров в ломбарде подтвердили, что Джеймс дважды заходил на прошлой неделе. В пиццерии видели обоих. Два раза, заказывали на вынос. Еще проверим китайский ресторанчик и сувенирную лавку в соседнем квартале.

 – Отлично, Бакстер, действуйте! Я отправлю патрульных опрашивать население по домам и заведениям. Если преступники гуляли по району, сможем сузить квадрат поиска. А что он закладывал?

 – Двое мужских часов. Спортивные и обычные, дорогие. Планшет – начисто вытертый, – музыкальный синтезатор, развлекательный экран, старинную вазу и серебряный медальон святого Христофора. Ничто в розыске не значится.

 – Забери планшет. В ОЭС посмотрят, правда ли начисто. Отправь мне фото и описание вещей. Проверю по жертвам. В ломбарде и пиццерии был в один и тот же день?

 – Первый раз – да, с интервалом часов в шесть. Второй – в разные.

 – Ладно, держи меня в курсе.

 – Конечно. А кстати! Трухарт мне еще не звонил. Не знаете, как…

 – Еще рано, занимайся делом.

 Она дала отбой и вернулась к карте.

 Снова все просчитала. Еду покупают где-то рядом с домом. Если бы на машине, разницы бы особой не было, но…

 Слишком большой интервал между ломбардом и пиццерией. Шесть часов. Нет, в ломбард он приехал на машине, а потом пришел за едой. И еще дважды в том же квадрате.

 Потому что легко и быстро.

 Ева отрезала шесть кварталов на севере и три на востоке и занялась данными, которые прислал Бакстер. Сравнила с вещами, похищенными у жертв.

 Планшет, часы. Ничто не совпало с заложенным в ломбарде.

 Обобрали кого-то в Нью-Йорке?

 Рывком встала, прошлась по кабинету. Ничто не заявлено, отсюда вывод: владельца вещей нет в живых.

 Однако труп не нашли. Это точно – когда находят тело, проверяют место жительства.

 А Джеймс и Парсенс как раз там и засели. Получается, что так…

 Повернулась к карте.

 – Я уже близко, уроды! Дышу вам в затылок!

 Подошла к двери.

 – Пибоди!

 Вернулась к карте, словно надеялась силой воли определить, где их логово.

 – Да, сэр!

 – Сужаем район поиска. Бакстер и Баннер кое-что нарыли. Отправлю в наш квадрат патрульные машины, пусть ищут микроавтобус. Ребенок у матери Парсенс.

 – Слава богу! А то мне все представлялось, как она выкидывает младенца на ходу из машины!

 – Ребенок был ей нужен. Потом прикинулась, что исправляется ради своей крохи, подождала несколько дней, прибрала к рукам что можно и слиняла, бросив вышеназванную кроху. Здесь больше уже ничего не выжмешь, но Кармайкл с Сантьяго еще порасспрашивают…

 – У меня несколько версий по другим делам для Бакстера.

 – Поработай, выбери основную, ты главный следователь.

 – Но…

 Ева взглядом пресекла возражения.

 – Дел по горло, Пибоди! Займись одной из версий. Отправляй мне отчеты, я помогу. Если еще что-то появится, я тебя привлеку, но сейчас просто маленькие шажки, подсчеты и ожидание новых данных. Скоро поставлю в известность агента ФБР.

 – Оно тебе надо?

 – Оно мне надо. Когда Баннер вернется, вези его ко мне домой. Поработаем вечером, если до этого не закроем их.

 – Хорошо, – вздохнула Пибоди. – Возьму что-нибудь, а остальное передам Бакстеру. А как выбрать?

 – Наугад. Тебе не в первый раз.

 – Да, но раньше ты всегда была рядом…

 – Я и теперь рядом, держи меня в курсе и работай. Иначе зачем получала жетон?

 Пикнул телефон.

 – Это Мира, надо ответить. Ступай жонглируй!

 – Я же могу тебе позвонить, если что?

 – В крайнем случае. А теперь катись отсюда! – Ева схватила телефон. – Даллас!

 – Сейчас буду в управлении. Хотела сказать: обеих жертв пытали и убили ваши преступники.

 – Элла-Лу Парсенс и Дэррил Рой Джеймс.

 – Поймали?

 – Нет, установили личность. Есть еще кое-что. Могу подойти к тебе.

 – Лучше я. Через пять минут.

 Она не заставила себя ждать. За дверью послышался стук каблучков. Когда Мира вошла, Ева протянула ей кружку цветочного чая.

 – О, благодарю! Мой любимый!

 – Не садись на этот стул, ты же знаешь.

 – Да, сегодня весь день на ногах, пожалуй, сяду на твой, спасибо. – Мира неторопливо отхлебнула чай. – Нельзя сказать, что местные судмедэксперты делали свою работу совсем тяп-ляп, но заключения по обеим жертвам ошибочны. Характер ран оценен неверно. Что ж, у них меньше опыта и техническое оснащение похуже, можно понять.

 – В обоих случаях нашлись люди – Баннер и жена второй жертвы, – которые добивались продолжения следствия. А местная полиция и ФБР отправили их восвояси.

 – Согласна, однако версия случайной смерти объяснима. Тем не менее их убили. Девинтер сейчас пишет отчеты по обоим, во всех подробностях.

 – Не сомневаюсь.

 – Она послала запрос на эксгумацию останков Ноя Пастона.

 – Придется все-таки угостить ее выпивкой!

 Мира улыбнулась.

 – А ты занята тем, что происходит сейчас, и остальное не важно…

 Ева отрицательно покачала головой.

 – Важно. Жертвы всегда важны. Я благодарна, что ты нашла время и добавила веса этому делу. Поставлю агента Звека в известность относительно ваших выводов и сообщу, что скоро будет готов отчет Девинтер.

 Ева повернулась к доске, указала на Парсенс и Джеймса.

 – Они заплатят за тех двоих, кому вы сегодня отдали свое время и опыт. И за Ноя Пастона. За всех! Кстати, у них есть ребенок…

 – Прости, что? – Мира потрясенно поставила чашку. – У преступников ребенок?

 – Маленький. Родила, пока Джеймс сидел за попытку украсть для нее кольцо. Истинная любовь.

 – Ребенок все меняет! – Мира повернулась к доске. – Если они возят за собой по стране…

 – Нет, Элла-Лу сбагрила дочь матери. Судя по датам, забеременела на свидании в тюрьме и родила до того, как Джеймс вышел. Заявилась домой, наврала, что начинает жизнь с чистого листа, стянула все, что плохо лежит, и уехала, бросив младенца. С тех пор ни разу не дала о себе знать.

 – Джеймсу известно о ребенке?

 – В свидетельстве о рождении записан как отец. Так и выяснили. Назвала девочку Дарра. Думаю, это от имени Дэррил.

 – Понятно. – Мира медленно кивнула, переваривая информацию. – Родила ребенка, физическое доказательство любви, но не испытывала материнских чувств и не хотела возить с собой. У них сейчас что-то вроде медового месяца.

 – Ага, мне это тоже в голову пришло. Теперь я ее знаю. Рождение ребенка преследовало цель еще крепче привязать Джеймса. Ребенок был и остается средством, не больше. Если мамаша сочтет, что он полезен, – вернется за ним, а так плевать она хотела.

 Мира кивнула и отхлебнула чай.

 Ева прекрасно поняла ее молчание и спокойно, потому что это больше не трогало, произнесла:

 – Стелла родила меня, тоже преследуя цель. Терпела, потому что я была мала и временно непригодна для роли, которую мне уготовили. У Стеллы с Тройем и потом с Маккуином было что-то похожее на страсть Эллы-Лу к Джеймсу. Только Трой и Маккуин доминировали. А в данном случае всем заправляет Парсенс. Может, она это не выпячивает, позволяет Джеймсу думать, что он большой сильный мужчина, но на самом деле верховодит она.

 – Роли могут меняться.

 Ева покачала головой:

 – Нет, я теперь ее знаю. Родила ребенка, бросила. Держу пари, в тюрьму на свидания ходила, как часы. Ждала его. Три с половиной года – не шутки!

 – Они думают, что это любовь, которая бывает раз в жизни. Для них это любовь.

 – Да, и Парсенс пойдет на все, чтобы его удержать. Он романтик, поэтому, когда кольцо сомкнется, может пожертвовать собой ради нее. Называет ее своей Джульеттой. Любит Шекспира.

 – И не понимает, что «Ромео и Джульетта» – трагедия, а не любовная история. Да, есть вероятность, что он умрет, защищая ее, но вряд ли они решат покончить жизнь самоубийством. По крайней мере, она. Ими движет не желание славы и даже не кураж смерти. Это любовь, сексуальная связь, усиленная садизмом. А чтобы любить, надо жить.

 – Учитывая все это, как думаешь, Кемпбелл еще жива?

 Взгляд Мира скользнул по фото на доске.

 – Вероятность выше, чем я предполагала утром. Сколько это продлится… Во всех убийствах, которые они совершали в городах, трупы небрежно выбрасывались без малейших попыток спрятать. Не вижу причин, почему в Нью-Йорке они изменили бы тактику. Следовательно, пока нет тела, она жива.

 – Еще сутки или полтора максимум. Надоест, и захочется новенького.

 – Согласна.

 Ева прошлась до узкого окна и обратно.

 – Если дать СМИ их имена и фото, есть шанс, что их опознают. С другой стороны, они увидят себя по телевизору, убьют захваченных и сбегут. Ими движет не желание славы, – повторила Ева.

 – И снова соглашусь. Нелегкий выбор.

 Ева никак не могла решиться…

 – Не буду ничего сообщать СМИ, если только не поступит приказ. Я и федералов не спешила уведомлять, потому что они могут пойти этим путем. Поддержишь меня, если что? Для тебя решение тоже непростое.

 – Да нет, все в порядке. Я думаю, что преступники в случае огласки постараются свести к минимуму ущерб и сбегут из Нью-Йорка.

 – Мы сужаем квадрат поиска – хоть и слабое, а утешение. Баннер и Бакстер нашли две точки, где их видели, в квартале друг от друга. Петля затягивается.

 – Напишу отчет. – Мира допила чай и встала. – Я знаю в ФБР пару-тройку шишек. Поговорю.

 – Если это не поможет, ничто не поможет. В любом случае сутки выиграем. А больше у Кемпбелл, пожалуй, и нет. Маллигана, скорее всего, прикончат вместе с ней или сразу после. Если у меня будет день-полтора, должно хватить.

 – Буду добиваться тридцати шести часов.

 – Спасибо!.. У тебя усталый вид.

 – О да! Закончу тут кое-что и – домой. Попрошу Денниса сделать мне массаж стоп.

 – Шутишь?

 – Он делает абсолютно фантастический рефлекторный массаж! Кстати, ты тоже уставшая…

 – Вряд ли Рорк разбирается в рефлексотерапии.

 – Полагаю, у него в арсенале есть другие методы. В любом случае советую отдохнуть часок, проветрить голову. Насколько я тебя знаю, ты полночи будешь работать, так что сначала развейся. Пойдет только на пользу!

 – Может, и отдохну…

 Мира повернулась к двери, помедлила.

 – Эта девочка, Дарра, в хороших руках?

 – Сантьяго говорит, мать и отчим Эллы-Лу – неплохие люди и хотят ее удочерить. Все лучше, чем с мамашей.

 – Вот и не забывай об этом, ты ведь будешь о ней думать. Каким бы эгоистичным и бездушным ни казался поступок Парсенс, она оказала дочери большую услугу. Ее окружат любовью и заботой.

 И жизнь ее сложится намного лучше, чем у многих, подумала Ева, оставшись одна. Если повезет, выйдет толк…

 Вернулась к мыслям о работе, села и связалась с шефом, чтобы впрячь в дело федералов.