5

 Во время перерыва Рис помчалась к себе наверх, замариновать мясо к ужину.

 Когда смена закончилась, она вернулась домой. Давно она не готовила изысканных блюд.

 Картошка с морковкой уже тушились в мясном бульоне, и Рис открыла бутылку каберне. Наверное, глупо было покупать пестрые льняные салфетки, подумала она, но они так по-праздничному смотрятся рядом с белыми тарелками. А свечи всегда пригодятся. Мало ли, электричество отключат.

 Фаршированные грибы она поставила в духовку заранее. И вот наконец на лестнице послышались шаги.

 Подавив привычный приступ паники, она подошла к двери.

 – Броуди, это ты?

 – А ты еще кого-то ждешь? Что у нас на ужин?

 Она открыла дверь и улыбнулась:

 – Крокеты из лосося, спаржа и полента.

 Он протянул ей бутылку белого вина. Такое же вино они пили в прошлый раз. Значит, он обратил внимание на то, какое вино ей нравится, подумала она.

 – Спасибо. У меня каберне. Хочешь?

 – Не откажусь. – Он повесил куртку на стул.

 Она налила ему вина. Потом вынула мясо из духовки.

 – Моя мама делала такое же.

 – Правда?

 – Да нет. Мама и готовое блюдо может сжечь, пока его разогревает.

 – А чем она занимается?

 – Она психиатр. У нее частная практика.

 – Вот как. – У Рис засосало под ложечкой.

 – А еще она занимается макраме. Плетет всякие штуки из веревок. Однажды она целую комнату оплела. Вплоть до мебели. У нее такой пунктик.

 – А отец?

 – Отец обожает все готовить на гриле. Он профессор, специалист по романским языкам. Ты вино будешь пить?

 – Одну минутку. – Она достала грибы, посыпала их тертым пармезаном и сушеными травами. – Со свежими вкуснее, но я их здесь не нашла.

 – Ну, парочку я, наверное, заставлю себя проглотить. Она поставила грибы на стол, взяла свой стакан.

 – Я впервые за два года угощаю гостя ужином.

 – Ты же там, внизу, готовишь каждый день.

 – Я не про то. – Она покачала головой. – Я впервые готовлю для удовольствия. Я и забыла, как это приятно.

 – Рад, что помог тебе вспомнить.

 Броуди налил им обоим еще вина. Он обратил внимание и на свечи, и на льняные салфетки. В прошлый раз их не было. А еще он заметил на столике свою книгу.

 – Я начала читать твою книгу. Мне нравится. – Она села с ним рядом. – Она немного страшная, и это здорово. Так я отвлекаюсь от собственных проблем. Любовь и справедливость восторжествуют?

 – Книжкам со счастливым концом Пулитцеровскую премию не дают.

 – А ты на нее нацелился?

 – В таком случае я бы все еще работал на «Трибюн». Если ты будешь готовить тушеное мясо в Вайоминге, это тебе не обеспечит никакой кулинарной награды.

 – Знаешь, мне когда-то тоже хотелось наград, призов, признания. А сейчас я вполне готова довольствоваться тушеным мясом. Ну, как оно тебе?

 – Я бы дал тебе премию. – Он взял печенье с маслом. – Откуда у тебя такое печенье?

 – Сама испекла.

 – Да ты что? – изумился он. – Прямо вот так, из муки?

 – В том числе и из муки. – Она придвинула вазочку с печеньем к нему поближе. – Дай-ка я попробую угадать, что лежит у тебя в холодильнике. Замороженная пицца, бутылка соуса чили, десяток яиц и хот-доги.

 – Поддерживает и дух, и тело. – Он нацепил на вилку крохотную картофелину. – Худышка, ты решила приучить меня к правильному питанию?

 – Ну, просто буду кормить тебя время от времени.

 – А ты записываешь рецепты?

 – Конечно. Я была очень организованная, пока не спятила. Все рецепты у меня были в компьютере. А почему ты спрашиваешь?

 – Удивляюсь, что ты еще не написала кулинарную книгу.

 – Я об этом подумывала. Что-нибудь веселое и легкое для ужина в городе или для воскресного семейного завтрака.

 – Если сочинишь заявку, я отправлю ее своему агенту.

 – Зачем тебе лишние хлопоты?

 – Мясо исключительное. Вот если бы ты написала роман, я согласился бы его прочитать только под дулом пистолета или если бы ты со мной переспала. Но поскольку твою стряпню я попробовал лично, то готов тебя пропагандировать без дополнительных стимулов. Так что решай сама.

 – Что ж, разумное объяснение, – сказала она. – И сколько чужих рукописей ты уже отправил своему агенту?

 – Пока что ни одной. Эта тема несколько раз поднималась, но мне удавалось не попасться в капкан.

 – Понятно, – кивнула она. – Я бы предложила тебе добавки, но советую оставить место для десерта. Так что переходи в гостиную, наслаждайся пока что вином. А я уберу со стола.

 – Хорошо. Только отсюда вид лучше. Кстати, я видел твою фотографию из прошлой жизни. Нашел статьи в Интернете, – объяснил он, поймав ее взгляд.

 – А зачем ты искал меня в Интернете?

 – Из любопытства. У тебя тогда была короткая стрижка.

 Рис сложила тарелки в раковину.

 – Да. С тех пор я не хожу в парикмахерские.

 – Волосы у тебя отличные.

 Она обернулась, он подошел к ней и оперся руками о раковину. Мизансцена была точь-в-точь как вчера, у машины.

 – Что на десерт?

 – Яблочный пудинг с ванильным мороженым и…

 Он закрыл ей рот поцелуем.

 Он мужественный, подумала она. Не красивый, а именно мужественный. Крупные руки, длинные ноги, сильное тело.

 Он снова поцеловал ее. Руки его ласкали ее тело, скользили по груди, по бедрам.

 – Яблочный пудинг, говоришь? – спросил он, отступив на шаг.

 – Что? Ах да. – Она на секунду прикрыла глаза, пришла в себя. – Это очень вкусно. Садись, я сейчас все подам. Мы с тобой так еще и не поговорили об убийстве. Шериф считает, что либо я перепутала место, либо она не умерла.

 – А ты с этим не согласна.

 – Я точно знаю, что и где я видела. Может, никто ее не ищет, потому что она никому не нужна. Или, например, приехала из Франции.

 – Откуда бы она ни была, есть вероятность, что ее еще кто-то видел. На бензоколонке, в магазине, в кемпинге, в мотеле. Ты могла бы описать ее художнику?

 – Из полиции?

 – У нас в Энджелз-Фист такого нет, но я подумал про дока. Он делает наброски углем.

 – Я бы очень хотела попробовать, но при условии, что ты пойдешь со мной.

 – А чем ты мне компенсируешь потраченное время? Меня устроило бы что-то, что подойдет к бутылке вина у тебя в холодильнике.

 – У меня в воскресенье выходной. Меню я продумаю.

 Он съел ложку десерта и сказал:

 – Как же я раньше-то жил без этого? Я поговорю с доком.

 

 – Ну, как все прошло? – Линда-Гейл поставила на стойку стопку чистых тарелок и тихонько толкнула Рис локтем в бок.

 – Что прошло?

 – Вчерашнее свидание с Броуди.

 – Я просто угостила его ужином.

 – Просто угостила ужином? – Линда-Гейл закатила глаза. – Ты купила свечи. И льняные салфетки. И дорогое вино.

 Рис не знала, плакать ей или смеяться.

 – Неужели в этом городе вообще нет секретов?

 – Для меня – нет, – сказала Линда. – Может, сходим после работы выпить пива?

 – А знаешь что, давай! – улыбнулась Рис.

 В баре Клэнси еда была вполне сносная, особенно под пиво. Но для Рис куда важнее было то, что она решилась на еще один шаг. Она отправилась в бар с приятельницей.

 По бостонским меркам бар был довольно странный. На стенах – головы оленей, медведей, лосей. Полы перед невысокой сценой потертые, табуретки старые. А витрина за барной стойкой ломилась от бутылок с виски.

 – Я вовсе не подпаиваю тебя, чтобы вызвать на откровенность, – сказала Линда-Гейл. – Но мне интересно, насколько страстен Броуди.

 «Что ж, – подумала Рис, – если уж я решила завести подружку, то должна держать себя соответственно».

 – Он очень страстный, – сказала она, наклонившись к Линде-Гейл поближе.

 – Так я и знала! – воскликнула та и стукнула кулачком по столу. – По нему сразу видно. Глаза, губы. Губы особенно.

 – Что да, то да. Признаться честно, я думаю об остальном.

 – У тебя потрясающая выдержка, – восхитилась Линда-Гейл. – Это наследственное?

 – Это следствие моих страхов. Ты же знаешь мою историю. Линда-Гейл отхлебнула пива.

 – Я лучше промолчу. Тут Хуанита начала чесать языком на эту тему, и Джоани устроила нам всем такую выволочку! Но раз ты сама об этом заговорила...

 – Да ладно. Просто я не очень люблю это обсуждать.

 – Понимаю. – Линда-Гейл накрыла руку Рис своей ладонью. – Значит, будем говорить о мужчинах, еде и тряпках. И еще, откровенность за откровенность: я собираюсь выйти замуж за Ло.

 – Боже мой! Вот это да! А я и не подозревала.

 – Он пока что тоже не подозревает. Думаю, мне удастся со временем довести его до нужной кондиции.

 – Так, значит, ты в него влюблена?

 – Я люблю его всю жизнь. Точнее, с шестнадцати лет. Он тоже меня любит, но по привычке бежит в противоположную сторону. Пусть побегает, пока ума не наберется.

 – Да, Линда-Гейл, ты настоящий стратег.

 – Мы с Ло в шестнадцать лет были вместе, но тогда мы еще не были к этому готовы. Что взять с шестнадцатилетних?

 – А теперь ты созрела.

 – Ну да. Дело за ним. Если тебе интересно, сообщаю: Броуди ни с кем из Энджелз-Фист не встречался. Поговаривали, что у него в Джексоне какая-то адвокатша, но с местными он романов не крутил.

 – Что ж, полезная информация. Я сама еще не поняла, что у нас с ним. Но искра пробежала.

 – Искра – это уже неплохо.

 Рис, перебирая пальцами прядь волос, спросила:

 – Линда-Гейл, а где ты стрижешься?

 – Просто так или когда хочу выпендриться?

 – Я подумываю выпендриться.

 – Я знаю подходящее место. Надо только уговорить Джоани дать нам выходной в один день.

 И тут один из местных ковбоев вышел на сцену, взял микрофон и стал напевать под фонограмму.

 – Это Рубен Гейтс, он работает на ранчо вместе с Ло. Гейтс, обладатель вполне приятного баритона, закончил петь под бурные аплодисменты, и его место занял следующий, исполнивший какую-то душещипательную балладу. За ним вышла блондинка без слуха и голоса.

 Рис шла домой по тихим, пустынным улицам и чувствовала себя почти в полной безопасности. Такого с ней давно не бывало.

 А открыв дверь квартиры, почувствовала себя почти как дома.

 Она заперла дверь, подставила стул и пошла набирать ванну.

 И, войдя в ванную комнату, остолбенела. На полочке у раковины не было никаких ее туалетных принадлежностей. Она крепко зажмурилась, но, когда снова открыла глаза, оказалось, что полка по-прежнему пуста. Она открыла шкафчик. Он тоже был пуст.

 Она в отчаянии метнулась в комнату. Кровать была аккуратно заправлена. На плите стоял сверкающий чайник. Но у кровати лежала ее дорожная сумка.

 Она на ватных ногах подошла к ней и, открыв ее, сдавленно вскрикнула: внутри лежали все ее вещи. Все было собрано и готово к отъезду. Кто же мог такое сделать?

 Она присела на кровать. И вынуждена была признать, что никто, кроме нее, этого сделать не мог. Значит, она сделала это сама. По-видимому, она еще не оправилась от перенесенной травмы. И чутье подсказывало ей, что нужно уезжать. Только почему она ничего не помнит?

 Она закрыла лицо руками. С ней и раньше случалось такое, когда она утрачивала ощущение времени, не могла вспомнить, когда что делала. Но с тех пор прошло несколько месяцев. А может, стоит взять сумку, закинуть ее в машину и уехать куда глаза глядят? Куда угодно.

 Но это «куда угодно» станет всего лишь очередным местом, где она опять будет никем. А здесь она потихоньку начала становиться собой.

 Она, оказывается, сложила в сумку все: одежду, обувь, зубную щетку.