• Следствие ведет Ева Даллас, #18

18

 Это далось Еве нелегко. Пришлось просить об услуге, чего она терпеть не могла, и бороться с желанием в третий раз проверить то, что она проверила уже дважды.

 Пришлось побороть себя и поручить Соммерсету организовать путешествие.

 Ева заехала домой, наскоро собрала необходимые вещи. Еще раз сказала себе, что с ней можно будет связаться в любую минуту, где бы она ни находилась. При необходимости она сможет прилететь обратно так же быстро, как и улетела. И сможет руководить операцией издалека. В ее команде были мастера на все руки.

 В Нью-Йоркской городской полиции имелись и другие копы. А жена у Рорка была одна.

 И все же она беспокойно расхаживала по салону самого быстрого из реактивных челноков Рорка. Стояла ночь, самолет пересекал Атлантику, а она заново просматривала свои записи, перечитывала досье и показания свидетелей.

 Было сделано все, что можно. Она приказала установить круглосуточное наблюдение за гаражом и фургоном. Спецы из ОЭС поставили в фургон «жучок».

 Если убийца придет за машиной, его схватят и бросят за решетку еще до того, как он закончит набирать код.

 Все улики были собраны. Через двадцать четыре часа судебные эксперты отсортируют то, что принадлежит Эрнестине, ее подругам, работникам гаража и жертвам. Оставшиеся будут принадлежать убийце.

 Они получат образец его ДНК, а это улика неопровержимая.

 Ее люди находились в компьютерном клубе, в Джульярдской школе и в университете, Луиза наводила справки через врачей. Что-то должно было сработать.

 Ева попыталась расслабиться, но не смогла. Коп всегда остается копом.

 Однако там, куда она летела, лежала неизвестная территория. Территория мужа. Она успела изучить лишь один кусочек этой земли, но этот район не был нанесен на карту. Ну что ж, она постарается справиться…

 Если Рорк действительно не хотел, чтобы она летела с ним, то ее присутствие только ухудшит ситуацию.

 Она вставила дискету в свой портативный компьютер и еще раз прослушала сообщение. Рорк оставил его на видеотелефоне, стоявшем в ее кабинете, когда Ева была в управлении и заканчивала дела перед вылетом.

 – Надеюсь, что ты спишь. – Рорк улыбался, но его лицо было уставшим. – Мне следовало позвонить раньше. Но… тут все сложно. Я собираюсь ложиться. Здесь уже поздно, точнее, рано. Вечно я забываю про разницу во времени. Извини, что не сумел поговорить с тобой сегодня… то есть вчера. Вот черт… – Он улыбнулся и сжал пальцами переносицу, пытаясь снять напряжение. – Я плохо соображаю. Наверно, надо прилечь на пару часов. Со мной все в порядке, не волнуйся. События развиваются не так, как я ожидал. Хотя я и сам не знаю, чего ждал. Позвоню тебе, когда проснусь. Не работайте допоздна, лейтенант. Я люблю тебя.

 Ему не следовало так расслабляться! Не следовало быть выбитым из колеи и беззащитным.

 Может быть, он и не хотел, чтобы Ева была рядом, но теперь ему придется с этим смириться!

 

 Когда он вышел во двор, над холмами брезжил рассвет. Рорк спал недолго, но крепко. Его уложили в уютной спальне со скошенным деревянным потолком, старинными тюлевыми занавесками на окнах, широкой железной кроватью с лоскутным стеганым одеялом.

 Они обращались с ним как с родным. Словно он был блудным сыном, вернувшимся наконец домой. И приготовили жаркое из козленка и яблочный пудинг – ирландский вариант упитанного тельца.

 Устроили ceili – пирушку с музыкой и рассказами. Удивительно, сколько людей собралось, чтобы поговорить о Сиобан, о нем самом, посмеяться и поплакать.

 Рорк не знал, как ему вести себя с дядьями, тетками, кузенами, двоюродными племянниками, бабушкой и дедушкой, свалившимися ему как снег на голову. Их гостеприимство выбивало его из колеи. Он все еще ощущал неловкость. Жизнь, которой они жили, и мир, в котором они обитали, были от него дальше, чем луна. И тем не менее и эта жизнь, и этот мир были у него в крови. А он и не догадывался об этом.

 Как он сумел за несколько дней решить такую сложную задачу? Как обнаружил правду, тридцать лет скрывавшуюся за ложью и смертью?

 Засунув руки в карманы, он бродил по заднему двору с аккуратными овощными грядками, яркими цветочными клумбами и теребил в руке пуговицу. Пуговицу Евы, которая оторвалась от ее пальто в тот день, когда они познакомились. С тех пор он хранил ее как талисман.

 Будь Ева рядом, он чувствовал бы себя увереннее. О боже, как ему хотелось, чтобы она была рядом!

 Он посмотрел в поле, где тарахтел трактор. За рулем сидел либо его дядя, либо двоюродный брат. Фермеры. В его жилах течет кровь фермеров. Вот так сюрприз…

 Простые, честные, работящие, богобоязненные. Другая кровь, которая тоже текла в его жилах, была совсем иной. Не это ли столкновение, не это ли противоречие сделали его тем, кем он стал?

 Было раннее утро, и над травой курился туман, смягчавший освещение. Внезапно в мозгу Рорка всплыла строчка из Йетса[8]: «Где холм с холмом играет в чехарду». Так оно и было. Он видел холмы, тянувшиеся до самого горизонта, ощущал запах росы, травы, влажной земли и колючего шиповника. И слышал птиц, певших так, словно жизнь была им в радость.

 Всю свою жизнь – по крайней мере, после побега от ублюдка, который породил его, – Рорк добивался того, к чему стремился. Успеха, богатства и власти. Он и без доктора Миры знал, что делает это, стремясь получить компенсацию за годы бедности, боли и унижения. Прогнать прочь даже воспоминания о них. И чем это кончилось?

 Чем, черт побери?

 Глупо считать, что богатство может принести счастье.

 Он брал все, что ему требовалось или просто хотелось. Боролся, покупал и всеми способами приобретал то, что доставляло ему удовлетворение. А теперь не знал, что с этим делать.

 Нужно позвонить Еве.

 Рорк посмотрел на поле, покрытое серебристым туманом, на ярко-зеленые холмы, но вместо того, чтобы достать карманный видеотелефон, продолжал играть с пуговицей. Он не хотел звонить Еве, он хотел прикоснуться к ней. Обнять ее, просто обнять и снова ощутить почву под ногами.

 – Почему я прилетел один, – пробормотал он, – если так нуждаюсь в тебе?

 Рорк услышал громкий гул и узнал его за мгновение до того, как реактивный вертолет прорвался сквозь туман, как большая черная птица прорывается сквозь тонкую сеть. А когда птица зависла над пастбищем, напугав коров и заставив его дядю – или двоюродного брата, которые пока все были для него на одно лицо, – остановить трактор и выскочить из кабины, Рорк узнал в ней свою собственную машину.

 У него похолодело в животе. Ева! Что-то случилось с Евой! От этой мысли у него подогнулись колени. Тем временем вертолет пошел на посадку.

 И тогда он увидел ее. Ева сидела в кабине рядом с пилотом. Шапка коротко стриженных волос. Бледные щеки. Вполне естественно. Она боялась летать на таких машинах.

 Трава на пастбище полегла кругами. Потом шум умолк, и ветер стих.

 Ева выпрыгнула, держа в руке пакет. И тут его мир снова встал с головы на ноги.

 Рорк, еще не очнувшийся от страха, прирос к месту. Ева, с опаской покосившись на коров, медленно пошла к нему. Когда их взгляды встретились, у Рорка перехватило дыхание. Ему показалось, что это самый счастливый миг в его жизни.

 – Я только что мечтал о тебе. И ты явилась.

 – Похоже, сегодня у тебя удачный день.

 – Ева… – Рорк поднял руку и прикоснулся к ее щеке. – Ева, – повторил он, потом сдавил ее в объятиях и оторвал от земли. – О боже, Ева!

 Ева ощутила дрожь, прошедшую по телу Рорка, когда он зарылся лицом в ее волосы. И поняла, что поступила правильно. Что бы ни было, но она поступила правильно, прилетев сюда.

 – Теперь все хорошо. – Она погладила Рорка по спине. – Все хорошо.

 – Ты прилетела на вертолете и приземлилась среди коров.

 – Лучше не напоминай.

 Рорк провел ладонями по ее предплечьям, потом взял за руки, отстранился и посмотрел в лицо.

 – Должно быть, ты от меня без ума.

 – Должно быть.

 Его прекрасные глаза были бездонными, губы, поцеловавшие ее в щеку, – теплыми и нежными.

 – Спасибо.

 – Пожалуйста, но ты промахнулся. – Она прильнула к его губам, почувствовала страстный ответ и улыбнулась. – Вот это другое дело!

 – Да. Ева…

 – На нас смотрят.

 – Коровы не в счет.

 – Молчи! От этого слова у меня мурашки по спине бегут. – Когда Рорк засмеялся, Ева кивком показала ему за спину. – Я имею в виду других зрителей.

 Рорк обернулся, жестом собственника обнял жену за талию и привлек к себе. Рядом с кустом шиповника стояла Синеад, удивленно поднявшая бровь.

 – Это моя жена, – сказал он ей. – Моя Ева.

 – Надеюсь, что твоя. Судя по тому, как ты ее обнимаешь. Высокая девочка и красивая. Кажется, она тебе подходит.

 – Подходит. – Он поднес руку Евы к губам. – Очень подходит. Ева, это Синеад Лэнниган. Моя… тетя.

 Ева смерила женщину пристальным взглядом. Этот взгляд говорил: тот, кто обидит его, будет иметь дело со мной. Бровь Синеад выгнулась еще круче, а уголок рта приподнялся.

 – Рада познакомиться с вами, миссис Лэнниган.

 – Просто Синеад. Неужели ты прилетела из Нью-Йорка в этой скорлупке?

 – Только последний отрезок.

 – Все равно. Похоже, ты очень смелая и решительная. Завтракать будешь?

 – Нет, не будет, – сказал Рорк, не дав Еве вставить слово. – Да, она смелая и решительная, но ее желудок не выносит высоты.

 – Я умею говорить сама.

 – Держу пари, что умеешь, – кивнула Синеад. – Тогда пойдем. Добро пожаловать. Я накормлю тебя. Твой муж тоже еще не завтракал.

 Она шагнула к дому. Поняв состояние жены, Рорк быстро сжал ей руку.

 – Синеад очень добрая. Доброта, с которой я здесь столкнулся, ставит меня в тупик.

 – О'кей. Я могу есть.

 Однако когда Ева очутилась за огромным кухонным столом, она чуть не передумала. Синеад командовала кастрюлями и сковородками так же, как дирижер оркестром.

 Еве дали чаю, горького, как кофе, и такого крепкого, что Ева не удивилась бы, если бы он окрасил ей зубы. Но зато это зелье помогло успокоиться ее желудку.

 – Значит, ты коп. Коп, который охотится за убийцами. – Синеад, орудовавшая лопаткой, оглянулась через плечо. – Рорк говорит, что ты очень умная, хваткая, как терьер, и что сердце у тебя большое, как луна.

 – Он ко мне неравнодушен.

 – Это точно. Мы слышали, что сейчас ты расследуешь трудное дело.

 – Все они трудные. Потому что погибают люди, которые не должны погибать.

 – Да, ты права. – Синеад смотрела на нее с любопытством. – И ты воздаешь их убийцам по заслугам.

 – Нет. Воздать им по заслугам невозможно, потому что погибает тот, кто не должен погибнуть, – повторила Ева. – Они не могут встать из могилы, так что это не месть. Единственное, что мы можем, это поймать преступника, передать его суду и верить, что справедливость восторжествует.

 – А она торжествует?

 – Да. Если очень постараться.

 – Ты быстро закрыла это дело… – начал Рорк, но осекся, увидев ее лицо. – Ты не закрыла его?

 – Еще нет.

 На мгновение в кухне воцарилась тишина, которую нарушало лишь шипение масла на сковородке.

 – Лейтенант, я не хотел отвлекать вас от работы.

 – И не отвлек. Я сама отвлеклась.

 – Ева…

 – Слушай, зачем действовать на нервы девочке, которая еще не позавтракала? – Стремясь разрядить обстановку, накалявшуюся с каждой секундой, Синеад выложила жаркое на тарелки и поставила перед ними. – Если она такая умная, как ты говоришь, то она знает что делает.

 – Спасибо. – Ева взяла вилку и благодарно посмотрела на Синеад. – Выглядит аппетитно.

 – Раз так, я ненадолго оставлю вас. У меня есть дела наверху. Когда закончите, посуду оставьте на столе.

 – Кажется, она мне нравится, – сказала Ева, когда они остались наедине, и подцепила кусочек мяса. – Это свинина?

 – Скорее всего… Ева, мне очень жаль, что ты была вынуждена улететь в самый разгар следствия, но я чертовски рад, что ты здесь. Узнав о матери, я не мог прийти в себя, не мог восстановить душевное равновесие. Я плохо справился с этим делом. Все перевернулось.

 – Догадываюсь. – Ева одобрительно кивнула. – Приятно знать, что время от времени ты тоже совершаешь ошибки. Как и все мы, простые смертные.

 – Я не мог восстановить душевное равновесие, – повторил он, – пока не увидел тебя. И тут я понял, что все очень просто. Ты здесь, и моя жизнь снова вернулась в свою колею. Ты знаешь все мои недостатки и тем не менее прилетела. Я еще не могу всего осознать, но мне кажется, что сейчас, когда ты прилетела, воссоединилась моя семья – та, которой у меня не было в детстве и которую я обрел сейчас, и моя собственная семья – это ты.

 – Ты летал со мной в Даллас. Помогал мне пережить это, хотя тебе было не легче, чем мне. Бросал свою работу, отменял назначенные встречи столько раз, что я сбилась со счета, и помогал мне. Даже тогда, когда я отказывалась от твоей помощи.

 Рорк улыбнулся:

 – Это было приятнее всего.

 – Ты – часть моей жизни. Со всеми своими недостатками. Так что мы на равных. К добру или к худу, но я люблю тебя. Ну что, все ясно?

 – Абсолютно ясно.

 – Вот и хорошо. А теперь расскажи мне об этих людях.

 – Их много. Во-первых, Синеад, сестра-близнец моей матери. Ее муж Робби, который работает на ферме вместе с братом Синеад Недом. У Синеад с Робби трое взрослых детей, которые приходятся мне двоюродными, а у этих двоюродных пятеро своих детей и двое на подходе.

 – Боже милостивый…

 – Я только начал, – со смехом сказал Рорк. – Нед женат не то на Мэри, не то на Эйлиш. Сама знаешь, у меня хорошая память на имена, но тут их столько! У них четверо детей, моих кузенов, а у тех пятеро… нет, кажется, шестеро. Кроме того, у Неда и Синеад есть младший брат Фергус. Он живет в Эннисе и работает в ресторане, который принадлежит семье его жены. Кажется, его жену зовут Меган, но я в этом не уверен.

 – Это неважно. – Ева, у которой кружилась голова, махнула рукой.

 – Но это еще не все. – Рорк улыбнулся и начал есть. – Дедушка и бабушка. Ты можешь себе такое представить?

 – Не могу, – подумав, ответила она.

 – Я тоже. И тем не менее они у меня есть. Поженились почти шестьдесят лет назад и утверждают, что до сих пор любят друг друга. Они живут в коттедже на холме, к западу отсюда. Мне сказали, что, когда дети выросли и обзавелись собственными семьями, они не захотели жить в большом доме и оставили его Синеад.

 Рорк сделал паузу. Ева тоже молчала и ждала продолжения.

 – Они ничего не хотят от меня. – Все еще удивляясь этому, Рорк разломил ржаной тост. – Этого я никак не ожидал. Думал, они скажут: «Ты человек богатый, а теперь мы одна семья, так поделись с родней». Или: «Ты перед нами в долгу за то, что так долго отсутствовал». Или еще хлеще: «Какого черта ты сюда явился, сын убийцы?» Я ждал этого и понял бы их. Но они твердили только одно: «Вот он, сын нашей Сиобан. Как мы рады тебя видеть!» Что ты на это скажешь?

 – Не знаю. Я не знаю, что делать и как вести себя, когда меня любят. В таких ситуациях я теряюсь и чувствую себя дура дурой.

 – Мы к этому не привыкли, правда? – Он накрыл руку Евы ладонью и погладил. – Двое отверженных… Если ты наелась, то пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

 – Даже объелась. – Ева отодвинула тарелку. – Этой еды хватило бы, чтобы накормить половину обитателей нью-йоркских трущоб.

 – Нужно пройтись, чтобы не набрать лишние калории, – сказал Рорк и взял ее за руку.

 – Я не пойду к коровам! На такие жертвы я не способна даже ради тебя.

 – Пусть коровы занимаются своими делами.

 – Какими делами? Нет, и знать не хочу, – решила Ева, когда Рорк потянул ее к двери. – Страшно представить… А это что? – спросила она.

 – Это трактор.

 – А зачем этот малый ездит на нем вокруг коров? У них что, андроидов нет? Или дистанционного управления?

 Рорк засмеялся.

 – Смеешься? – Это ее обрадовало. – Но тут больше коров, чем людей. А вдруг коровам надоест пастись, и они подумают: «Э, мы сами хотим ездить на тракторе, жить в доме и носить одежду»? Что тогда?

 – Когда мы вернемся домой, напомни, чтобы я нашел в библиотеке книгу «Животноводческая ферма» и дал тебе почитать… Ну, вот мы и пришли. – Он снова взял Еву за руку, желая ощутить ее близость. – Они посадили это в ее честь. В честь моей матери.

 – Красивое дерево, – задумчиво сказала Ева.

 – В глубине души они знали, что Сиобан мертва. Потеряна для них. Но доказательств не было. Дядю Неда чуть не убили, когда он пытался найти ее и меня. Им пришлось отказаться от этой мысли. И тогда они посадили это дерево. Они не хотели ставить ей крест. Просто посадили вишню, и каждую весну она покрывается белыми цветами.

 Ева снова посмотрела на дерево, и у нее сжалось сердце.

 – Вчера вечером я была на похоронах молодой девушки – первой жертвы этого психа. По долгу службы я должна быть на таких церемониях. Цветы, музыка, гроб с телом, выставленный на всеобщее обозрение. Наверно, людям нужен этот ритуал. Но мне он всегда казался странным. То, что сделали ее родные, правильнее.

 – Ты находишь?

 – Цветы умирают, верно? Тела закапывают или сжигают. А посаженное тобой дерево растет и живет. Это что-то значит.

 – Я не помню ее. Я чуть с ума не сошел, пытаясь вспомнить хоть что-то, хоть какую-нибудь мелочь. Мне было бы легче. Но я не могу. А это дерево… Оно словно успокаивает меня, не то что эти памятники на могилах. Если на свете существует такая вещь, как небеса, то она знает, что я здесь. И что ты прилетела следом за мной. Она знает…

 Когда они вернулись в дом, Синеад убирала со стола. Рорк подошел к тетке и положил руку на ее плечо:

 – Еве нужно возвращаться. Я полечу с ней.

 – Конечно. – Она прикоснулась к его руке. – Что ж, тогда ступай наверх и собирай вещи. Я минутку побуду с твоей женой, если она не возражает.

 – Нет проблем, – застигнутая в расплох, Ева только кивнула.

 – Всего минутку.

 – Гм-м… – Ева, оставшаяся с Синеад один на один, мучительно пыталась найти нужные слова. – Для него очень много значит, что вы позволили ему остаться.

 – А для меня и всех нас очень много значит, что он прилетел, пусть и ненадолго. Я понимаю, непросто для него было приехать и рассказать нам то, что он узнал.

 – Рорк привык к трудностям.

 – Я так и поняла. Судя по всему, ты тоже привыкла к ним. – Синеад вытерла руки полотенцем и отложила его. – До твоего появления я следила за Рорком из окна и пыталась запомнить его. Делала фотографии в уме, если так можно выразиться. Фотографии, которыми я могла бы поделиться с Сиобан… Я мысленно разговариваю с ней, – объяснила Синеад, увидев недоумевающий взгляд Евы. – А когда никого нет рядом, даже вслух. Среди этих фотографий была одна, которую я никогда не забуду. То, как изменился он, когда он увидел тебя. До сих пор я не видела ничего подобного. Я была рада за него, потому что он сын моей сестры, хотя и взрослый мужчина. Я желаю ему счастья. Как и ты.

 – Мы действительно желаем друг другу счастья. Один бог знает почему.

 Тут Синеад широко улыбнулась:

 – Иногда лучше не знать причин. Я рада, что ты прилетела и дала мне возможность увидеть вас вместе. Я бы хотела еще раз увидеть его, но это зависит от тебя.

 – Никто не может помешать Рорку.

 – Никто, – кивнула Синеад. – Только ты.

 – Я не стану мешать Рорку делать то, что ему необходимо. Он захочет вернуться. Может, вы и не заметили, но, когда Рорк представлял меня вам, он смотрел на вас с такой любовью…

 – Ох… – Глаза Синеад наполнились слезами, но она быстро вытерла их, услышав, что Рорк возвращается. – Я соберу вам еду на дорогу.

 – Не беспокойтесь. – Рорк прикоснулся к ее плечу. – В челноке полно продуктов. Я договорился, что машину, на которой я приехал сюда, заберут.

 – Мой Лайам сильно расстроится. Он сказал, что никогда в жизни не видел такой чудесной машины… Я хочу тебе кое-что подарить. – Синеад сунула руку в карман. – Когда Сиобан уехала в Дублин, она взяла с собой совсем немного вещей. Собиралась потом вернуться и забрать их или прислать за ними, но так и не вернулась. Никогда…

 Синеад вынула из кармана цепочку, на которой висел серебряный прямоугольник.

 – Это всего лишь безделушка, но Сиобан всегда носила ее. На пластинке написано ее имя. Это огам, древний кельтский алфавит. Я знаю, она хотела бы, чтобы эта вещь принадлежала тебе.

 Синеад сунула кулон в руку Рорка и сжала его пальцы.

 – Счастливого пути, и… о черт!

 Слезы полились по щекам Синеад, и она крепко обняла племянника.

 – Ты вернешься, правда? Возвращайся. Мы будем тебя ждать.

 – Вернусь. – Он закрыл глаза, вдохнул ее запах, запах ванили и шиповника, что-то пробормотал по-гэльски и прижался губами к ее волосам.

 Синеад негромко засмеялась, отодвинулась и вытерла слезы.

 – Я не сильна в гэльском.

 – Я сказал: спасибо за то, что вы показали мне сердце моей матери. Я не забуду ни ее, ни вас.

 – Вижу, что не забудешь. А теперь ступай, пока я не заревела в три ручья. До свидания, Ева. Береги себя.

 – Была рада познакомиться с вами. – Ева крепко пожала руку Синеад. – Искренне рада. Если надумаете наведаться в Нью-Йорк, Рорк пришлет за вами челнок.

 Когда они шли по полю к вертолету, Рорк поцеловал Еву в висок:

 – Ты все сделала правильно.

 – Она молодец.

 – Да. – Рорк оглянулся на женщину, которая стояла на пороге дома и махала им рукой.

 – Тебе нужно немного поспать, – сказал Рорк, когда они поднялись на борт челнока.

 – Не приставай ко мне, приятель. Ты сам выглядишь так, словно на тебе воду возили.

 – Это потому, что за последние два дня я выпил больше ирландского виски, чем за предыдущие два года. Может, ляжем вместе?

 Она посмотрела на часы, задумалась и начала что-то считать в уме.

 – Звонить в управление слишком рано. Я вернусь через два часа и почти ничего не потеряю во времени. Хорошо, что мы летим с востока на запад.

 – Зато потеряешь во сне. – Он нажал на кнопку, и диван превратился в широкую кровать.

 – Я слишком нервничаю, вряд ли мне удастся уснуть.

 – Серьезно? – В его глазах появился веселый огонек. – А что поможет тебе расслабиться? Может быть, криббидж[9]?

 Ева прищурилась.

 – Криббидж? Это какое-то сексуальное извращение?

 Рорк засмеялся, обнял ее и опрокинул на кровать.

 – А почему бы и нет?

 Но его ласки были нежными, и ее тоже. Они следили друг за другом, и Ева видела, что тени, державшие Рорка в плену последние дни, исчезли и что его глаза снова стали синими и ясными.

 «Любовь может отгонять призраков. Это и есть жизнь», – подумала Ева, когда их пальцы сплелись, а губы приникли к губам.

 

 Когда челнок приземлился в Нью-Йорке, Ева не просто расслабилась; сна уже не было ни в одном глазу. Впрочем, если женщина не расслаблялась, сыграв с Рорком в «криббидж», – значит, с ней было что-то не так.

 За руль машины, оставленной Евой на личной стоянке мужа, сел Рорк. Ей нужно было заехать домой, позвонить в управление, растормошить своих и сообщить им, что она вернулась и приступила к исполнению своих обязанностей.

 – Перед выходом на работу ты могла бы взять пару часов личного времени и поспать.

 – Моя квота давно исчерпана. Но это неважно. Я прекрасно себя чувствую. – Ева внимательно посмотрела на мужа. – Мы прекрасно себя чувствуем, да?

 Рорк, лавируя среди машин, с утра пораньше выехавших на улицу, сжал ее руку.

 – Верно. Я давно не ощущал себя таким бодрым. Мне тоже не терпится вернуться к работе.

 – Хороший признак. Сейчас мы разбежимся в разные стороны. Ты ничего не хочешь мне сказать напоследок?

 Рорк подумал о Грогине и о том, как близок он был к тому, чтобы совершить преступление. Преступление, после которого между ним и Евой могла вырасти стена.

 – Нет. Хотя постой, есть одна вещь. Оказалось, я на год моложе, чем думал.

 – Серьезно? Вот тебе и раз! Это страшно?

 – Даже не знаю.

 – Ничего, привыкнешь. – Она посмотрела на часы. – Слушай, ты выйдешь у дома, а я сразу поеду прямо в… Проклятие! – просипела она, услышав сигнал внутренней связи.

 – СООБЩЕНИЕ ДЛЯ ЛЕЙТЕНАНТА ЕВЫ ДАЛЛАС.

 – Даллас слушает.

 – ИСТ-САЙДСКИЙ ЦЕНТР ЗДОРОВЬЯ, ВТОРОЙ УРОВЕНЬ ПОДЗЕМНОЙ АВТОСТОЯНКИ. ФАКТ УБИЙСТВА ПОДТВЕРДИЛ НАХОДЯЩИЙСЯ ТАМ КАПИТАН РАЙАН ФИНИ.

 – Еду. Отбой. О черт, черт, черт! Я думала, у меня еще есть время. Рорк, тебе придется выйти здесь.

 – Я отвезу тебя, – сказал он, не дав ей возразить. – Сделаю хотя бы это, хотя готов сделать все, что могу.