- Квартет невест, #4
11
После вечерней консультации Лорел устало откинулась на спинку дивана, поджала под себя ноги, раскинула руки.
— Эта девица, похоже, борется за звание Безумной Невесты. Мало того, что по ее желанию ЛПН выйдет не с букетом, а с двумя ее сиамскими кошками, она требует включить их в список гостей.
Мак закатила глаза.
— И согласна оплатить им шикарный ужин — по лососю для каждой.
— Плюс бутоньерки на ошейники, — рассмеялась Эмма. — И кошачью няню на всю церемонию. Паркс, где ты найдешь ей кошачью няню?
— Поговорю с ее ветеринаром. Слава богу, она не потребовала посадить любимиц за главный стол.
— Почти потребовала. Ну, с этим мы разберемся позже, — решила Лорел. — А сейчас я бы выпила бокал хорошего вина, заглянула бы к миссис Грейди и что-нибудь выманила на ужин. Дел звонил, у него поздний клиент,
— Планы меняются, — объявила Паркер. — У нас есть дело наверху.
— Паркер, я не выдержу еще одно совещание, — простонала Лорел. — У меня мозги устали.
Паркер поднялась.
— Не совсем совещание. И надеюсь, твои мозги взбодрятся.
— Я не… — В глазах Лорел вспыхнуло понимание. — Ты нашла мое платье!
— Не знаю, не знаю.
Расплывшись в улыбке, Лорел запрыгала на диване.
— Моя очередь! Моя очередь! А шампанское?
— Сама-то как думаешь? — спросила Мак, подхватывая подругу.
— Правила прежние, — напомнила Паркер, когда девушки поднимались по лестнице. — Не угадала так не угадала. Никаких обид.
— Я даже еще не решила, какой стиль хочу. Я все раздумываю. Но зато абсолютно уверена, что не хочу фату, это так старомодно. Прости, Эм. Но я бы не отказалась от цветов в волосах, поэтому платье не должно быть слишком классическим. Слишком современное я тоже не хочу, поэтому…
— Началось. — Мак обняла Лорел за талию. — У тебя невестина горячка, милая. Успокойся.
— Не ожидала от себя, но да, сдаюсь. Дел поэтому сказал, что поздно вернется?
— Я позвонила ему, когда нашла платье. — Паркер остановилась у закрытой двери Апартаментов невесты. — Он где-то болтается с Джеком и Картером. Готова?
Лорел нервно заправила за ухо выбившуюся прядь, встряхнулась. Рассмеялась.
— Готова. Абсолютно.
Как раньше платья Мак и Эммы, платье Лорел висело на самом видном месте. В серебряном ведерке рядом с красиво выложенными фруктами и сырами охлаждалась бутылка шампанского. Миссис Грейди держала в руках подушечку с булавками и фотоаппарат.
— Паркер! Какая красота. — Напряженно вглядываясь, Лорел подошла поближе. — Я сомневалась насчет бретелей, но теперь вижу, что без них лучше. Мне очень нравится линия декольте и рюши. И серебряный бисер на лифе… он подчеркивает фактуру и блеск ткани. — Лорел протянула руки, кончиками пальцев коснулась юбки. — Я была не уверена насчет блеска.
— Мне нравится переход к юбке, подчеркнутый серебряной вышивкой. Интересно, но не вычурно. — Мак наклонила голову, обошла платье, кивнула. — На фотографиях будет очень красиво.
— А посмотрите, как струятся эти мягкие складки, — добавила Эмма. — И тоже с серебряным бисером по краям. И все линии повторяются сзади. Изумительно, Паркер. Хорошая работа.
— Давайте посмотрим его на девочке, — предложила миссис Грейди. — Одевайте ее, а я налью шампанское.
— Не подглядывать, — предупредила Мак, поворачивая Лорел спиной к зеркалу.
— К счастью, твой размер, так что не придется сильно подгонять. Я подобрала чехол. Даже если тебе не понравится платье, чехол подойдет к любому.
Как только на Лорел надели платье, Мак схватила свою камеру, сфотографировала, как Паркер и Эмма оправляют юбку, застегивают корсет… затем чокнулась шампанским с миссис Грейди.
— Что вы думаете?
— Рот на замок, пока невеста не скажет свое слово. — Однако глаза экономки увлажнились.
— Лорел, можешь посмотреть, — скомандовала Паркер.
Лорел повернулась, и, пока она изучала себя в зеркале, ее лицо оставалось невозмутимым.
— Ну… — Нахмурившись, она повернулась в одну сторону, в другую, покачала головой.
— Может, это не то, что ты представляла, — расстроилась Паркер. — Ничего страшного. Это же твой день. Мы найдем точно то, что ты хочешь.
— Да, конечно. Я не уверена… — Лорел выгнулась так, чтобы разглядеть спину. — Я даже не знаю… Как ты это делаешь? — Лорел рассмеялась и обняла Паркер. — Видела бы ты свое лицо. Наш великий стоик. Я тебя обожаю. Я обожаю всех вас. Оно великолепно. Идеально-идеально. Я должна еще раз взглянуть на себя.
Лорел снова подлетела к зеркалу, закрутилась перед ним. Ее глаза засияли, как звезды.
— Уф, — выдохнула Паркер.
— Ты выбила три из трех! — воскликнула Эмма, поднимая бокал с шампанским. — И хотя я предлагала фату, Лорел была права.
— Кстати, вот, что я выбрала. — Паркер открыла футляр с двумя сверкающими гребнями. — Если ты перестанешь восхищаться собой хотя бы на пару минут, я проверю свою идею.
— А почему нельзя восхищаться, пока ты проверяешь? Посмотрите на меня. — Подхватив юбки, Лорел снова закружилась. — Я невеста!
— Тогда постой спокойно. Я подумала, что, если ты уберешь волосы назад у висков и закрепишь этими гребнями, тогда стилист накрутит что-нибудь забавное на макушке.
— И добавим немного цветов. Пожалуй, ей хватит волос для французской косы, — прикинула Эмма. — А часть волос оставим распущенными. И можно вплести в косу вышитую бисером ленточку и скрепить маленькой заколкой с цветами. Душистый горошек. Ты говорила, что хочешь душистый горошек и пионы.
— Обожаю душистый горошек, — подтвердила Лорел, поднимая руку и касаясь сверкающих гребней в своих волосах. — Паркер, я в них влюбилась. Что-то в таком роде я и пыталась себе представить. Ах, это платье. Необыкновенное. С намеком на тридцатые. Классическое, но не старомодное. Это мое свадебное платье.
— Ну-ка, встаньте рядышком, — приказала миссис Грейди. — Сфотографирую вас, пока вы не раскисли от радости и шампанского. Мои девочки, — прошептала она, когда они выстроились перед ней обнявшись.
* * *
Мак обвела благоговейным взглядом огромную и до ужаса безупречную гардеробную Паркер.
— Может, со шкафами такого размера я тоже была бы опрятной и организованной.
Отвергнув красную блузку, Паркер двинулась дальше вдоль ряда упорядоченной по цветам и предназначению одежды.
— Не была бы.
— Это жестоко. Верно, но жестоко.
— Если бы у тебя в шкафу был порядок, ты не смогла бы купить еще одну белую миленькую блузочку, потому что помнила бы о той дюжине белых блузок, которые у тебя уже есть.
— Тоже верно. Зато я всегда знала бы, где лежит красный лаковый ремень, если бы мне срочно понадобился красный лаковый ремень. — Мак открыла ящик одного из встроенных комодов, где лежала коллекция ремней, аккуратно свернутых и разложенных по цветовым группам. — Если ты знаешь, где что находится, и держишь в компьютере подробный список, почему ты так долго выбираешь?
— Потому что я не знаю, куда мы едем и как туда доберемся. — Отчаяние вкралось в ее голос, когда она отвергла очередную блузку. — И потому что важно, чтобы не было видно, что мне это важно.
Прекрасно понимая подругу, Мак кивнула.
— Кашемировый джемпер. Яркий. С треугольным или глубоким круглым вырезом. Под него белый топ. Серые или черные брюки. Сапожки на каблуках. Под цвет джемпера. Вечером будет прохладно, так что кожаная куртка, та, что до середины бедра и шелестит при ходьбе.
Паркер повернулась к подруге:
— Ты абсолютно права.
— Образ — мой бизнес. Какие-нибудь потрясающие сережки, и оставь волосы распущенными.
— Распущенными?
— Так сексуальнее и непринужденнее. Легкие тени на веки и бледные губы. И я не должна напоминать о классном нижнем белье, потому что ты носишь только классное нижнее белье. Я часто страдаю бельевой завистью к тебе.
Паркер обдумала слова Мак.
— Я еще не решила, дам ли Малкому шанс увидеть мое белье.
— Решила.
— Я не решила, дам ли ему шанс увидеть мое белье сегодня вечером.
— Так еще сексуальнее.
— Так я еще больше нервничаю, а я не люблю нервничать. — Паркер открыла очередной ящик, покачала головой, открыла другой. — Этот? Чистый сливовый цвет, треугольный вырез.
— Отлично. Если у тебя есть бледно-сливовый топ, то будет еще лучше, чем белый. И серые брюки, прямые. И… — Мак подошла к стене с аккуратно расставленной обувью. — У тебя были такие изящные замшевые сапожки на конических каблуках. Все дорогое, но не кричащее, а вместе создаст очень непринужденный образ.
— Хорошо.
— Да, и надень те большие чеканные серебряные кольца. Ты редко их носишь, но этот наряд они взорвут.
— Такие большие.
— Поверь мне.
— Зачем мы так стараемся? Мужчины все равно ничего не замечают.
— Одежда влияет на нашу самооценку, на наше поведение, на походку, а это они замечают. Особенно походку. Оденься и подкрась глаза. Когда ты знаешь, что хорошо выглядишь, то и чувствуешь себя хорошо. И хорошо проведешь время.
— Я бы хорошо провела время, если бы знала, чего ожидать.
— Паркер! — Девушки встретились в зеркале взглядами. — Большинство твоих парней были предсказуемы с первой минуты и не заставляли тебя нервничать. С самого колледжа все твои парни тебе просто нравились, не более того.
— Джастин Блейк, — чуть улыбнулась Паркер. — Я верила, что люблю его, когда…
— Мир рухнул, — произнесла Мак, думая о гибели Браунов. — А Джастин не поддержал тебя. Не всем это дано.
— И все закончилось.
— Знаешь, Паркс, а ведь с Мэлом ты рискуешь впервые после Джастина Эгоистичной Задницы Блейка.
— Я нормально жила без риска.
Мак повернулась, положила ладони на плечи Паркер.
— Я люблю тебя, Паркс. Рискни.
— Я тоже тебя люблю. — Паркер вздохнула. — Я надену серебряные кольца.
— Ты не пожалеешь. Мне пора. Хорошенько повеселись сегодня.
«Конечно, повеселюсь. А почему нет? — думала Паркер, надевая кожаную куртку, так верно подсказанную подругой. — Я умею веселиться. Не всегда же я работаю, как полагают если не все, то почти все мои клиенты. Ладно, пусть развлечение клиентов — бизнес, но я и сама умею развлекаться».
Она прекрасно понимала, что слишком много думает, слишком много значения придает предстоящему свиданию, но ничего не могла с собой поделать, и звонок в парадную дверь принес ей невообразимое облегчение. Теперь можно наконец начать то, к чему она готовилась целый вечер.
«Непринужденность, — напомнила она себе, — подходя к двери. — Легкость и непринужденность».
Паркер открыла дверь и увидела его. В кожаной куртке поверх голубой джинсовой рубашки навыпуск. Руки в карманах темных брюк.
Мэл явно не испытывал никаких проблем с непринужденностью.
— Хорошо выглядишь.
Паркер вышла на крыльцо.
— Спасибо.
— Правда. Классно. — Мэл не уступил ей дорогу, наоборот, придвинулся к ней. Одно плавное движение — но об этом она подумает позже, — и его руки оказались в ее волосах, а его губы — на ее губах.
— Ты не сказал, куда мы едем, — выдавила она, отстраняясь. — И как…
Теперь она заметила машину, черную, сверкающую, похожую на приникшего к земле грациозного зверя.
— Потрясающая машина.
— Вечер будет прохладным. На мотоцикле ты бы замерзла, а я этого не хотел.
Паркер спустилась по ступеням, не сводя с машины восхищенного взгляда. Дел был прав. Очень красивая машина.
— Она кажется новой, но это не так.
Мэл открыл дверцу, и Паркер скользнула на пассажирское сиденье. Пахло кожей и мужчиной — сочетание, от которого она еще острее почувствовала себя женщиной. Когда Мэл сел рядом и включил зажигание, мотор тихонько завибрировал, словно сжатый кулак, готовый нанести удар.
— Расскажи мне об этой машине.
— «Корвет» шестьдесят шестого года.
— И?
Мэл покосился на Паркер, повернул руль, и машина пулей вылетела на аллею.
— Она ездит.
— Я вижу.
— Четырехступенчатая коробка передач с близкими по величине передаточными числами, четыреста двадцать семь кубических дюймов, распредвал с высоким подъемом, раздельная система выпуска.
— Зачем нужна трансмиссия с близкими передаточными числами? Я правильно поняла? Трансмиссия? А близкие передаточные числа означают, что почти нет разницы между числом зубцов шестеренок.
— Ты правильно поняла. Это применяется в двигателях спорткаров, призванных развивать максимальную мощность. Водитель может полностью контролировать автомобиль на больших скоростях.
— Нет смысла иметь такой автомобиль, если его не контролировать.
— Полностью согласен.
— Давно он у тебя?
— В общей сложности? Около четырех лет. Я закончил реставрацию всего несколько месяцев назад.
— Наверное, в восстановление машин приходится вкладывать немало труда.
Переключая одной рукой передачу, Мэл взглянул на Паркер.
— Я мог бы указать на иронию твоих слов, но не стану. К тому же это реклама на колесах. Люди замечают такой автомобиль, начинают расспрашивать о нем. Информация распространяется, и вдруг подросшее дитя с приличным трастовым фондом просит восстановить найденный в дедушкином гараже «Купе де виль», а какой-нибудь пижон с толстым бумажником вспоминает свою молодость и нанимает меня найти и отреставрировать «Порше-911» семьдесят второго года, вроде того, в котором он потерял невинность, а потерять невинность в «911» не так-то просто.
— Поверю тебе на слово. Мэл ухмыльнулся:
— Где ты потеряла свою?
— В Кабо-Сан-Лукасе.
Мэл хмыкнул:
— И сколько людей может так ответить?
— Думаю, довольно много жителей Кабо-Сан-Лукаса. Однако вернемся к твоей машине. Отличная идея — превратить ее в рекламу своего бизнеса.
«Стремительную рекламу», — мысленно добавила она. Автомобиль на поворотах прижимался к шоссе, как ящерица — к нагретому камню. И точно, как с мотоциклом Мэла, в урчании двигателя чувствовалась с трудом сдерживаемая мощь.
Непрактично, совсем непрактично. Вот ее седан практичен. Однако…
— Мне бы хотелось порулить.
— Нет.
Паркер вскинула голову, возмущенная столь категоричным отказом.
— У меня безупречное водительское досье.
— Не сомневаюсь. И все равно нет. Твоя первая машина?
— Маленький «BMW»-кабриолет.
— «328i»?
— Как скажешь. Он был серебристый. Я его очень любила. А твоя?
— «Камаро Z28» восемьдесят второго года, пять скоростей, двигатель V8 с непосредственным впрыском топлива. И еще передвигалась, когда я сбыл ее одному парню в Стамфорде, хотя на спидометре было семьдесят тысяч суровых миль. — Мэл припарковался напротив популярного ресторана, специализирующегося на мясных блюдах. — Я думал, мы поужинаем.
— Хорошо.
Когда они переходили улицу, Мэл взял Паркер за руку, что до нелепости взволновало ее.
— Малком, сколько тебе было лет, когда у тебя появилась машина?
— Пятнадцать.
— У тебя не было прав.
— Один из множества аргументов, которые привела мама, когда узнала, что я потратил большую часть денег, которые, как предполагалось, копил на колледж, на развалюху, с виду пригодную только под пресс. Она надрала бы мне задницу и заставила продать машину, если бы не Нэппи.
— Нэппи?
Они вошли в ресторан, Мэл поднял руку, привлекая внимание сотрудницы, встречающей посетителей. Та кивнула и жестом попросила подождать минутку.
— Нэппи тогда был хозяином мастерской, которая теперь принадлежит мне. Я работал на него в выходные, и летом, и когда прогуливал школу. Нэппи убедил маму в том, что ремонт машины принесет мне пользу: я овладею определенными профессиональными навыками и не попаду в плохую компанию. В чем-то он не ошибся. Неприятностей у меня могло быть гораздо больше.
Паркер шла с Мэлом вслед за метрдотелем и вспоминала о своих летних каникулах. Она работала в Фонде Браунов, училась вместе с Делом справляться с ответственностью, уважать традиции, но большую часть каникул проводила с друзьями в Хэмптонсе у бассейна собственного поместья и обязательно на неделю или две летала в Европу.
Мэл заказал пиво, она — бокал красного вина.
— Вряд ли твоя мама одобряла прогулы.
— Разумеется, не одобряла, особенно, когда ей удавалось поймать меня на этом, что происходило довольно часто.
— Я случайно встретилась с ней вчера. Мы пили кофе.
Паркер увидела то, что, пожалуй, никогда прежде не видела. Малком Каванаф от изумления потерял дар речи.
— Вы… Она не упоминала.
— О, мы очень мило посидели. — Паркер невозмутимо открыла меню. — Ты должен пригласить меня на ужин.
— Мы ужинаем.
— Воскресный домашний ужин. — Паркер улыбнулась. — Ну, и кто испугался?
— Испугался — слишком сильно сказано. Считай, что получила приглашение, а о деталях договоримся. Ты здесь уже бывала?
— Ммм. Они подают печеные картофелины размером с футбольные мячи. Пожалуй, я возьму одну. — Паркер отложила меню. — Ты знал, что твоя мама иногда работала на моих родителей — дополнительная помощь на приемах.
— Да, знал. — Мэл, прищурившись, посмотрел ей в глаза. — Думаешь, это для меня проблема?
— Нет. Нет, конечно. Я думаю, что некоторых это напрягало бы, но ты не из них. Я не это имела в виду. Просто мне пришло в голову…
— Что?
— Что была какая-то связь между нами, когда мы еще были детьми.
Официантка принесла напитки, приняла заказ.
— Я как-то менял колесо твоей маме.
Паркер почувствовала, как сжалось сердце.
— Правда?
— Весной, перед тем, как смылся в Калифорнию. Она ехала домой, наверное, из загородного клуба. — Вспоминая ту картину, он глотнул пива. — На ней было такое платье, как будто летящее. При виде его мужчины надеются, что зима никогда не вернется. И по всему платью были рассыпаны бутоны роз. Красные бутоны роз.
— Я помню его, — прошептала Паркер. — Я представляю ее в этом платье.
— Она опустила крышу салона, и ее волосы были разлохмачены ветром. И на ней были такие большие темные очки. Я подумал, господи, она похожа на кинозвезду. В общем, воздух из шины выходил постепенно, и она заметила это, когда ехать дальше уже было нельзя. Она остановилась у обочины и вызвала техпомощь.
Я никогда не видел таких, как она. Таких красивых. Пока не встретил тебя. Я менял колесо, а она со мной разговаривала. Где я учился, что любил делать. А когда она узнала, что я сын Кей Каванаф, стала расспрашивать о маме. Она дала мне десять долларов сверх счета и похлопала по щеке. И когда я смотрел вслед ее машине, то думал, я помню, как думал: вот я и знаю, что такое красота. Настоящая красота.
Мэл снова поднял бокал с пивом, взглянул на печальное лицо Паркер.
— Я не хотел огорчать тебя.
— Ты не огорчил, — возразила она, хотя слезы жалили глаза. — Ты подарил мне новый кусочек воспоминаний. Иногда я безумно скучаю по родителям, и эти маленькие кусочки, маленькие картинки успокаивают. Теперь я вижу, как она в весеннем платье с бутонами разговаривает с парнишкой, который меняет ей колесо, с парнишкой, который только и ждет, как бы скорее удрать в Калифорнию. И ослепляет его своей красотой.
Паркер потянулась к Мэлу, накрыла ладонью его ладонь.
— Расскажи мне о Калифорнии, о том, что ты делал, когда туда добрался.
— Я добирался шесть месяцев.
— Расскажи мне.
Она узнала, что по большей части он жил в своей машине, хватался за любую работу, чтобы оплатить бензин, еду, редкую ночь в мотеле.
Мэл рассказывал о своей поездке, как о веселом приключении, и- Паркер верила ему, хотя прекрасно понимала, как трудно, как страшно бывало временами мальчишке вдали от дома.
Он работал на автозаправке в Питтсбурге, ремонтировал машины в Западной Вирджинии, а затем в Иллинойсе недалеко от Пеории. И так, подрабатывая, он продвигался через всю страну, видел то, что она, Паркер, никогда не видела и вряд ли увидит.
— А тебе не приходило в голову вернуться? Просто развернуть машину и поехать домой?
— Нет. Я должен был добраться до цели и сделать то, что наметил. В восемнадцать лет можно долго продержаться на упрямстве и гордости. И мне нравилась самостоятельность. Нравилось, что никто не следит за мной, выбирая момент, чтобы уколоть побольнее, мол, мы знали, что у тебя ничего не получится, что ты ни на что не годен.
— Твоя мама никогда бы…
— Не мама.
— А. — «Его дядя», — подумала она и больше ничего не сказала.
— Это долгая и некрасивая история. Давай лучше прогуляемся.
На оживленной главной улице они то и дело наталкивались то на ее знакомых, то на его. Ни те, ни другие не могли скрыть изумления и любопытства.
— Им интересно, как ты оказалась со мной, — весело заметил он, — или как я оказался с тобой.
— Им следует больше думать о своих делах, чем о чужих.
— В Гринвиче все думают о Браунах. Просто им приходится соблюдать осторожность, когда дело касается тебя.
— Меня? — искренне удивилась Паркер и хмуро посмотрела на него. — Почему?
— В твоем бизнесе неизбежно узнаешь много секретов. В моем тоже.
— Поясни.
— Представь, что человек отдал в ремонт машину, но не проверил, убрал ли все, не предназначеное для чужих глаз.
— Например?
— Это уже будет раскрытием тайны.
Паркер ткнула его локтем.
— Нет, если я не знаю, кто что оставил.
— Мы в мастерской соревнуемся, кто за месяц найдет больше женского бельишка. Победитель получает шесть банок пива.
— О. Хмм.
— Ты сама спросила.
Паркер подумала:
— Я могу тебя переплюнуть.
— Валяй.
— Однажды я нашла бюстгальтер Шантель — черные кружева, размер тридцать шесть-С — на ветке ивы у пруда, и в воде плавали такие же трусики.
— Что такое Шантель?
— Дизайнер белья. Ты разбираешься в машинах. Я разбираюсь в моде.
— В машинах и свадьбах есть нечто такое, — сказал Мэл, открывая пассажирскую дверцу, — что заставляет женщин сбрасывать белье. — Он ухмыльнулся, когда Паркер скользнула на сиденье. — Так что не стесняйся.
— Ты так добр.
Устроившись в его машине, Паркер подумала, что вечер удался. Она наслаждалась ужином, наслаждалась общением с Мэлом, ей удалось узнать о нем немного больше, хотя для этого ей и приходилось его немного подталкивать, задавать уточняющие вопросы. И она всего два раза извинилась, чтобы ответить на звонки клиентов.
— Большая свадьба в эти выходные, — заметил он.
— Две большие, две средние и скромный предсвадебный праздник для жениха с невестой в четверг вечером, сразу после репетиции. Плюс два приема на выезде.
— Насыщенно. С чего вдруг парни взяли в моду являться на девичники?
Паркер начала формулировать дипломатичный профессиональный ответ… опомнилась и рассмеялась.
— Потому что их заставляют невесты. Мы открываем на веранде сигарный бар. Помогаем парням выжить.
— Мне и морфий не помог бы. Одна из свадеб — сестры Картера.
— О, да. Мы все с нетерпением ее ждем. С Шерри было очень приятно работать. У нас мало таких, как она. Ты за двенадцатым столом. Уверена, время проведешь чудесно.
— Надеюсь.
Когда машина свернула на подъездную аллею поместья, Паркер жалела, что вечер заканчивается, не меньше, чем нервничала перед его началом.
— Лето прошло, — сказала она, выходя из машины в бодрящую вечернюю прохладу. — Я люблю осень, ее цвета, запахи, игру света и теней, но всегда с сожалением прощаюсь с зеленью и летними цветами. Наверное, и тебе жаль прощаться со своим мотоциклом до следующей весны.
— Я еще прокачусь пару раз. Возьми выходной, прокатимся вместе.
— Соблазнительное предложение, — согласилась она совершенно искренне. — Только в следующие две недели у нас ни единого просвета.
— Я могу подождать. Но не хотелось бы. — Мэл придвинулся ближе и, хотя не дотронулся до нее, она задрожала. — Паркер, почему бы тебе не пригласить меня в дом?
Паркер намеревалась сказать «нет», она честно хотела сказать «нет», ведь готовилась исключительно к непринужденному вечернему свиданию без всякого продолжения. Слишком быстро, слишком много, слишком рискованно…
Она открыла дверь, протянула ему руку.
— Идем, Малком.
Он взял ее за руку и вошел, захлопнув за собой входную дверь. Единственный контакт — ладонь в ладони. И скрестившиеся взгляды.
— Пригласи меня наверх. Пригласи меня в свою постель.
Паркер казалось, что сердце колотится где-то в основании горла. «Спокойнее, — приказала она себе. — Осторожнее».
И опять она не послушалась голоса разума. На этот раз она сама шагнула к Мэлу и коснулась губами его губ.
— Идем наверх, Малком. Я хочу тебя в своей постели.
